– А-а-а, – киваю я. – Вечер добрый. Точнее, не добрый.
Всё ясно. Это тот самый тип, из-за которого Денис сейчас лежит с семью пулевыми ранениями и борется за жизнь!
Глаза снова наполняются влагой, но я быстро моргаю и беру себя в руки.
Незнакомец тоже рассматривает меня и в едкой усмешке кривит губы.
– Олег Шведов. Можно просто Олег или Швед, – представляется он мне сам.
– Ангелина Геннадьевна, – отвечаю строгим тоном.
– Данте называет её Ангел, – комментирует Крош.
Швед хмыкает, чем бесит меня.
Он отворачивается и подходит к Денису. Берёт его за пальцы и говорит:
– Данте, ты не смеешь покидать этот мир раньше меня. Ты слово мне дал. Помнишь? А слово ты держишь всегда, так ведь, друг?
Я шмыгаю носом и всё-таки плачу, не могу сдержать эмоции. Решаю заняться делом.
Отжимаю тряпку и начинаю вытирать с пола кровь…
Вдруг, Швед подходит ко мне, поднимает за плечи и тянет из комнаты в гостиную.
– Идём, позже всё здесь уберём. Крош, сооруди нам всем чай, – говорит он требовательно.
Он усаживает меня на диван, садится рядом и говорит как можно бодрее:
– Не бойся, девочка. Данте – крепкий мужик. Он и не через такое дерьмо проходил. Выживет.
Он сейчас серьёзно?
Он решил, что парочкой ободряющих фраз всё пройдёт? Денис поправится – я верю. Но его раны превратятся в шрамы. А шрамы всегда напоминают о боли, страданиях.
Как он избавит от этого ужаса моего Дениса?
Я снимаю очки, смахиваю набежавшие слёзы, вскидываю на мужчину полный ненависти взгляд и рычу яростно:
– Всё из-за вас! Это вы его сделали бандитом! Вы!
Швед насмешливо закатывает глаза, хмыкает, а потом говорит:
– Данте встал на путь криминала задолго до встречи со мной, Ангел, – начинаю я…
Я рассержено рычу:
– Не смейте меня так называть! И вообще-то, он не Данте. Его Денис зовут.
Хочу ударить этого типа побольней, а лучше, чтобы это он оказался на месте Дениса!
Крош приносит чай.
* * *
Швед выпивает чай. Хрустит печеньем, чем ещё больше бесит меня.
Я просто сижу и смотрю на свои подрагивающие пальцы. Желаю, чтобы Швед как можно скорее убрался отсюда.
И я первая нарушаю мрачное молчание:
– Дениса нужно отвезти в больницу. Я сразу об этом сказала, но вот он, – киваю на Кроша, – и ваш доктор сказали, что нельзя. Но его нужно обследовать! Было ведь так много крови… А вдруг какие-то органы всё-таки задеты. Невозможно без аппаратуры точно знать, что всё в порядке!
Мне очень страшно. А этим двоим словно всё пофиг. Будто ситуация обыденная. Каждый день в их друзей стреляют.
Швед тяжко вздыхает и отвечает так, словно я имбицилка.
– Всё так. Данте нельзя отвозить в обычную больницу. В необычную тоже.
Злость наполняет меня до краёв, вот-вот перельётся через край, и я начну убивать. Открываю рот, чтобы сказать много «хорошего», но он опережает и говорит:
– Через три часа сюда привезут всё необходимое – аппаратуру, больничную койку с подъёмным механизмом, дежурного врача. Он будет следить за ним круглые сутки и медсестра…
И от его слов я выдыхаю с облегчением. Сердце бьётся быстрее. Он не бросит друга. Я мотаю головой и выдыхаю:
– Не надо медсестру. Я сама… Сама за ним присмотрю и всё… сделаю… Спасибо, Олег…
Меня немного отпускает.
Снимаю очки, закрываю лицо руками и снова даю волю слезам.
Швед приобнимает меня за плечи и ободряюще говорит:
– Ты молодец, что остаёшься с ним рядом. Данте давно нужна такая, как ты, Ангелина.
О чём он?
Поднимаю зарёванное лицо, всхлипываю и непонимающе спрашиваю:
– Какая, такая как я?
– Ты его Ангел, – улыбается Швед.
Хмыкаю.
Швед вдруг спрашивает:
– Он тебе рассказывал, кем был… до тюрьмы?
Пожимаю плечами.
– Хотел рассказать, но я тогда не слушала его, огрызалась постоянно, отправляла его к чёрту, – признаюсь я. Отталкивала любимого мужчину, как последняя дура, как самая настоящая стерва.
Швед вдруг произносит невообразимое:
– Данте до того как сесть в тюрьму был священником.
Она замираю и от шоковой новости раскрываю рот.
ДЕНИС? СВЯЩЕННИК?
– Это правда? – спрашиваю шёпотом. Быть может, это шутка?
– Истинная, – улыбается Швед грустно. – Он был иеромонахом. Священник. Перешёл из белого духовенства в монахи, принял постриг… Все нюансы не расскажу, так как не особо силён в этой теме. Данте расскажет больше, если спросишь.
Я сильно хмурюсь. В голове образуется каша.
Денис! Как же много я о тебе не знаю! Ты оказывается, просто невероятный мужчина!
А ведь он хотел всё рассказать…
– А что произошло?
– История проста как мир, Ангелина. У Данте была сестра-близнец – Диана. Я не стану тебе рассказывать всю историю в подробностях, но вкратце слушай. В один самый мрачный и ужасный день, который перевернул жизнь с ног на голову, Данте потерял свою половину души, свою сестру. Её изнасиловали и убили. Это сделали приезжие в их городок ублюдки. Камеры засняли выродков. Были и свидетели. Но твари избежали наказания. Данте и его семья год пытались найти справедливости у властей, но дело быстро замяли. Эти мрази оказались детками влиятельных семей. Ты сама понимаешь, прав тот, у кого больше прав.
– И Данте… сорвался? – спрашиваю я. Не сразу понимаю, что называю его не Денис, а именно Данте.
– Не сразу. Он пытался найти утешение в молитвах и своей службе… Но однажды, когда он был командирован в другой город, он встретил этих мразей. И узнал их. Они узнали его. Всё могло сойти на «нет», но ублюдки начали вспоминать детали издевательств над его сестрой… Понимаешь, бывает в жизни каждого человека определённая грань терпения, которую он может достигнуть, а дальше случается что-то типа взрыва. Вот тут Данте и сорвался. По сути, они были его незакрытым гештальтом. И он сделал то, что посчитал правильным.
Мой прекрасный мужчина. Сколько же боли выпало на твои плечи. За что, Господи?
– И что? Что дальше? – с моих губ срывается лишь шёпот.
Швед продолжает:
– Данте убил их всех. Сама видела, мальчик он большой и сильный. А когда крыша съезжает, ещё и непобедимый.
– Я бы тоже… убила, – произношу я и сцепляю руки в замок. Закусываю губу и вздыхаю.
