Несколько секунд оценивающе взирала на фото, потом со страшным грохотом вернула на место фотографию и развернулась ко мне. Только сейчас я начала приходить в себя, глаза опустились ниже, зацепились за ее живот. Распахнутая шуба позволила полностью созерцать ее фигуру. Живот аккуратный, но видно, что женщина в положении. По правде говоря, Аня выглядела превосходно.
По сути, именно в этот миг я поняла, беременность Ани уже не была далекой, нереальной, невидимой. Беременность осязаема, не на словах. Аня не мираж. Она существует. Господи, она де-факто есть и носит ребенка от Ромы!
– Знаешь, никогда бы не подумала, что Рома сможет обратить внимание на такую как ты! – c отвращением в голосе произнесла она.
Я тяжело вздохнула, руками схватилась за спинку стула. Аня скрестила руки и сжала ладони в кулаки.
– Зачем ты это говоришь? – с какой-то обреченностью спросила я.
– Да понять хочу, что в тебе ТАКОГО, что он променял своего ребенка на не пойми на кого!
Аня снова повернула голову в сторону полки, мне казалось, что сейчас она сделает шаг и просто одним махом снесет все фотографии. Но она осталась стоять на месте, испепеляя взглядом.
Никогда не предполагала, что с ней увижусь. Это не просто чувствовать боль внутри, мешающая жить и дышать. А будто ведро ледяной воды обрушилось сверху, порождая стыд, вину, унижения и страх.
– Как видишь, ничего особенного: две руки, две ноги. Такая же как все, – я вздохнула, но ее смех заглушил мой вздох.
– Даша, не думай, что так просто возьму и подарю тебе Рому, – немного отдышавшись произнесла она. – За свое еще поборюсь. Думаешь, я позволю какой-то бабе присосаться к деньгам? Я не собираюсь довольствоваться крохами!
Ее резкие слова заставили меня отпрянуть. Прямота сшибала наповал.
Аня отошла к окну. Она стояла ко мне вполоборота, дневной свет, давал возможность четко рассмотреть ее профиль. Я разглядывала ее не стесняясь. Вот без изъяна. Очень красива. Старалась затушить в себе злость, понимая, что Аня имеет полное право так со мной разговаривать. Что же я хотела? И, возможно, ее меркантильность – средство защиты. Но ее фраза меня покоробила. Непроизвольно дернула плечами. Ее темно-карие глаза заблестели, отдавая гневом и бешенством.
– Не строй из себя святошу. Тебе не идет.
Она очень резко выпалила, делая шаг навстречу ко мне. От чего я сама вжалась в стену.
– Я люблю его, мне не нужны деньги.
– Мне плевать на твою любовь. Поняла, я его тебе не отдам! Так и знай.
– Предупреждeн – значит вооружен, – агрессивный тон Ани поражал. Постаралась не выдавать истинных эмоций. Но все равно сглотнула слюну.
– Я рожу, а потом посмотрю, КАК ты заговоришь. Это ты сейчас королевишна. А вот через пять месяцев фортуна будет уже на моей стороне, – каждое ее слово терзало изнутри.
Комок в горле стал. Было тошно. Безусловно, для Ромы ребенок много значит. И я бы никогда не посмела ставить его перед выбором. Но так страшно стало, что я могу оказаться ненужной, лишней в его жизни. Знала - эгоистично, но душа жила собственной жизнью, прося долгожданного счастья.
– Вижу тебя не волнует, что у нас будет ребенок.
А для меня это как пилой по столу. Тема детей стала наваждением, адом, чувствовала еще шаг и сойду с ума.
Аня закусила щеку изнутри, слегка покачивала головой осуждающе.
– Аня, это не так... – я перебила ее, но слов подобрать не могла. – Рома постоянно будет участвовать в его воспитании. – Голос надрывался, искала нашим поступкам жалкое оправдание.
– Вот спасибо! Я сейчас прямо в благодарностях начну рассыпаться! - с издевкой бросила она в ответ.
Она скользила по мне цепким взглядом, ни на секундy не давая возможности перевести дыхание. В голове билась мысль: "Ну почему нельзя вернуться в прошлое и все исправить?"
– Мне казалось ты куда более порядочна, – Аня неприязненно сощурила глаза, – Рома хотел ребенка. И ему подарю его Я, - наманикюренным ноготком, она ударила себя в грудь, – он готов вернуться, только не держи его. – Я отвернулась и закусила губу, чтобы не разреветься. Мои доводы и самоубеждения разрушались на мелкие осколки. Каждое Анино слово окончательно добивало мое внутреннее сопротивление.
– Почему же он не ушел к тебе, как только узнал о беременности? Да и сейчас у него было два месяца на раздумья, – c горечью произнесла я, – y меня нет веревок и оков, – резко развернулась к ней, показывая свои руки, – я не держу его, Аня. Если Рома решит уйти к тебе, останавливать не стану, – я делала неимоверные усилия, чтобы не расплакаться. Не увидит она моей слабости!
В полном отчаянии прислонилась к стене. Ноги перестали держать, требовалась опора.
– Вот и правильно! В твоем положении уже ничто не поможет. Начинай собирать свои вещи, - прошипела она.
– Аня...
– Дорогая, ты не представляешь, как мне жаль тебя! – она высокомерно посмотрела на меня, весело рассмеялась, – думаешь ты первая его любовница? У него, таких как ты, было достаточно.
– Таких как я?
– Ну, конечно, дурочка. За три года брака я научилась закрывать глаза на эту его мужскую слабость… И после того, как родится ребенок, ему будет уже не до шашней, – с воодушевлением, необычайной радостью произнесла Аня. Не стушевалась, подняла вверх подбородок.
Я видела с какой ненавистью она произносила каждое слово, старалась задеть меня побольнее.
По телу от ее слов прошел озноб.
Прикрыла глаза, рукой дотронулась до лба.
– А ребенка моего тебе не жалко? – снова удар под дых.
Господи, я столько передумала за это время. Вся извелась. И именно ребенок был моим сдерживающим фактором.
Слова в горле застряли, опустила голову.
– Правильно, молчи! – язвительно прокомментировала Аня мое молчание, полезла в сумку, висящую у нее на плече, и достала небольшой факсовый лист. – Тебе на память! Точнее, я принесла Роме, но, думаю, тебе тоже будет интересно взглянуть, – и бросила его на кофейный столик.
Мне и к бабке ходить не надо было. И так знала, что это. Не хотела смотреть, но усталый взгляд все равно невольно пробежался по черно - белому снимку.
– У нас будет мальчик, – спокойно продолжила она.
Я, как завороженная, уставилась на снимок. У них будет сын! Можно подумать, пол ребенка имеет значение. Какая разница!
Аня пальцем провела по УЗИ. Посмотрела испытывающе.
А у меня все поплыло перeд глазами, голова закружилась. Я просто осознала: будущего нет и не будет!
– Как совесть, не давит? – злорадно спросила она.
Слова были хлесткими, как пощечина. Стена уже не спасала. Присела на чертов стул. Руками схватилась за сидушку, казалось, что не выдержу, все равно упаду.
