Фыркнув, Шиёки подошёл к столу и с хрустом вгрызся в грушу. Ханэ наблюдал за ним с добродушным любопытством, устроившись в глухом уголке, где можно было растянуться и лежать в своё удовольствие.
— Как у вас с Хиной? Помирились?
Шиёки медленно повернулся к брату. Старший вранолюд слишком поздно заметил в его руке ещё один фрукт. Наследник швырнул грушу так, что она ударила прямо в лоб, затем отскочила на пол и укатилась в другой угол.
— Значит, нет? — потерев лоб, предположил Ханэ.
— Помирились, просто хотел тебе врезать.
Вранолюд не удержался от ехидного вопроса:
— А почему грушей-то?
Хмыкнув, Шиёки опустился рядом. В доспехах он передвигался немного неуклюже, напоминая перекормленного слётка, который ещё не обвыкся с крыльями.
— Иди отсюда, а? Ты меня отвлекаешь.
— От поедания груш? — ухмыльнулся Ханэ, вытянувшись так, чтобы достать до упавшего фрукта. Подцепив его ногой, вранолюд подкатил грушу к себе, небрежно обтёр и откусил верхушку. На доски закапал сок, медово-сладкий и липкий, как смола.
— От караула, дурак. Я и так провинился, что опоздал.
Шиёки тяжело вздохнул, перебирая завязки на шлеме. Глядя на смешного, долговязого воронёнка, Ханэ вдруг ощутил прилив нежности и лёгкой жалости.
— Что, сильно досталось? — приподнявшись, он потрепал мальчишку по плечу. Шиёки нахохлился, но не отодвинулся.
— Нет, — буркнул Шиёки. По его лицу читалось обратное. — Ну, может немного…
Мальчишка смотрел вдаль, подперев кулаком щёку. Из-за багровых доспехов казалось, что он весь в крови, и Ханэ не мог отделаться от наваждения, что перед ним сидит другой ребёнок — тот, которого здесь больше никогда не будет, который больше никогда не пристанет с глупыми вопросами и не разбудит посреди ночи, чтобы примоститься рядом.
Ханэ содрогнулся от внезапного холода и, повертев в руках сразу опротивевшую грушу, сдавил в ладони. Груша хрустнула, и тихий хруст напомнил звук ломающихся костей. Он вздрогнул от этого звука, но не остановился. Ханэ сжимал фрукт до тех пор, пока тот не превратился в светло-жёлтое месиво, покрытое прозрачным, как слеза, соком.
Остатки груши полетели вниз. Спустя несколько секунд оттуда раздался возмущённый крик. Ханэ перегнулся через перила и приметил вранолюда, который остервенело ерошил волосы, выпутывая из них кусочки фрукта.
— Какая зараза додумалась бросаться едой?!
— Извини, но это был я, — без капли раскаяния усмехнулся Ханэ. — Ты был слишком соблазнительной мишенью.
Вранолюд задрал голову. Встретившись взглядом с Ханэ, он воинственно фыркнул. На плечах его кимоно золотились вытканные знаки отличия — хризантемы в обрамлении изогнутых перьев. Похоже, вранолюд служил Казу либо кому-то ещё из его ветви и обладал высоким рангом. Он сверлил Ханэ взглядом, то ли жаждя драки, то ли выискивая такие же знаки отличия.
— Я из второй ветви Ёмори, — прервал тишину Ханэ.
— Ханэ мой брат, — встрял Шиёки, выглянув из-за плеча.
Этих слов оказалось достаточно. Незнакомый вранолюд тут же убавил пыл и, пробормотав под нос забористое ругательство, ловко забрался к ним по лестнице. На Ханэ глянул молодой ворон, чьё лицо сейчас напоминало демоническую маску из театра Кабуки.
— Да, я слышал о тебе от моего хозяина, — медленно произнёс незнакомец и криво улыбнулся. — Ты ворон, проигравший свою удачу безымянному богу. Правда, мне неведомо, на что вы играли.
Лицо-маска вмиг оживилось, в глубоко посаженных глазах незнакомца вспыхнуло белое пламя. Ханэ на миг замер. Он понял, кто это. Мгновенно вскочив на ноги, Ханэ развернул акурэ.
Искоса глянув на него, посланец лишь усмехнулся и тихо спросил:
— Скажи, Ханэ из Ёмори, не желаешь ли ты отыграть её обратно?
Глава 4
Незваный гость вальяжно развалился на стуле, поигрывая грушей. Он хорошо замаскировался, даже вблизи выглядел, как обычный вранолюд, а не выходец с четвёртого Ёмона — земель, которые принадлежали богине смерти Изанами и множеству её безымянных собратьев. Ханэ никогда там не был и в ближайшее время не собирался, но посланец безымянного бога, похоже, был другого мнения.
Шиёки с любопытством разглядывал незнакомого ему ёкая. Ханэ так и стоял в обличье полуворона. На всякий случай, если этому демону Фукоу придёт в голову напасть. Вряд ли получится удержать его надолго, но Шиёки хотя бы успеет скрыться с глаз. За ним посланец не погонится, мальчишка не был его целью.
— Ну, что ты такой негостеприимный, — вздохнул незваный гость. Он подбрасывал на руке грушу, словно та была мячом для представлений, и ловил фрукт, даже не глядя на него. — Даже не представил меня своему родственнику, а нам, между прочим, может придётся сотрудничать в будущем.
— Не придётся, — процедил Ханэ. Он не собирался любезничать с этим отродьем. — Новой игры твой хозяин не дождётся, так что проваливай.
Гость выразительно вскинул брови.
— Как грубо, — поджал губы собеседник. В очередной раз подбросив грушу, он лениво пошевелил пальцами. Фрукт повис в воздухе. — А мы, между прочим, с тобой родственники. Я ведь тоже тэнгу, просто немного другого… вида.
— А ты откуда? — выпалил Шиёки.
Взгляд гостя задержался на нём. Тонкие губы тронула улыбка.
— Оттуда, — он показал на землю.
Шиёки послушно глянул, куда он показывал, и нахмурился. У Ханэ кровь застыла в жилах, когда брат снова раскрыл свой клюв.
— Ты торговец с Нижнего Рынка?
Для их гостя подобные слова были равносильны бранному слову “этани”. Такие, как он, служили богам, безымянным или тем, у кого было столько имён, что они сами забыли настоящее. Ханэ ни за что бы не осмелился сравнивать его с обычным торговцем, но Шиёки, как всегда, отличился.
— А похож? — с весёлым интересом спросил гость. Он щёлкнул пальцами, и груша упала ему в руку.
— Не очень. Ты выглядишь, как птица-секретарь из столицы.
Гость одарил мальчишку полным удивления взглядом. Мгновение спустя его плечи затряслись от громкого хохота. Хлопнув рукой по столу, он чуть не сбил блюдо с фруктами.
— Эй, не переверни! — крикнул мальчишка, метнувшись туда.
Блюдо шарахнулось от его руки, словно живое. Повинуясь воле гостя, оно проехало почётный круг по самому краю стола, а затем плавно пролетело по воздуху к середине. Фукоу нагло ухмыльнулся и надкусил грушу. Плод в его руках потемнел, поплыл очертаниями, точно ледяная фигурка под солнцем, и завонял кислой гнилью. Вздохнув, гость протянул руку за перила. Груша упала в траву с мягким шлепком.
— Что ж, мне пора, — незваный гость поднялся и хмыкнул, глянув на Шиёки. — Знаешь, а ты мне нравишься. Если когда-нибудь захочешь обучиться тому, что умеем мы, тэнгу с четвёртого Ёмона, позови Фукоу.
