Таруо ограничился согласным кивком, и Хина сразу приободрилась.
— Хм, до того Шиёки был с моим братом. Только вот куда они пошли… — у него мелькнула мысль, что об этом хорошо бы спросить Аруху, но Таруо сразу отмёл такой вариант. Вряд ли Шиёки долго оставался бы на одном месте.
Хина смотрела на него с такой надеждой, словно он знал ответы на все вопросы. Таруо мог бы найти птенца-сорванца за мгновения, только разворачивать акурэ в людном месте считалось той ещё дерзостью. Они были в гостях, а не на Нижнем Рынке, в конце концов.
Хина поняла его без слов. Осторожно взяв за руку, девчонка потянула его за собой. Они сошли с освещённой фонарями дорожки и направились в глубину сада, откуда тянуло прохладой и цветами. Сад был размером с небольшую рощицу, только вместо тропинок по нему вели выложенные камнями дорожки. Они петляли в темноте, пересекали друг друга и образовывали целый лабиринт, в котором легко было заблудиться без проводника. Таруо с сомнением покосился на спутницу.
Хина вдруг остановилась. Воровато оглядевшись, она отпустила руку и отошла к морщинистому дереву с дуплом. Таруо помедлил прежде, чем шагнуть за ней.
По коже прошёлся холод, когда он развернул акурэ. Волчьи уши встали торчком, улавливая малейшие шорохи. Он слышал, как быстро бьётся сердце у девчушки, отдалённые голоса вранолюдов и их гостей, чей-то смех, быстрые хлопки крыльев. Всё это было неважно. Он распутывал клубок из различных шорохов, стуков и перешёптываний, пока не нащупал нужного.
— Нашёл, — вполголоса сказал он, сворачивая акурэ. Большинство звуков сразу же растворились в темноте. — Они в правой части поместья. Что там находится?
Хина едва поспевала за широким шагом волколюда. Таруо отметил это мельком и сразу забыл. Сейчас его интересовало, куда залезли Шиёки и его новый друг-волколюд.
— Склад, — выпалила Хина, прерывисто дыша. — И кирин тоже… там.
Встряхнув головой, Таруо направился туда чуть ли не бегом. У него было очень, очень плохое предчувствие.
Глава 6
Йоко вернулась так же внезапно, как исчезла. Ещё мгновение назад он был на веранде один, а потом рядом появилась она — словно соткалась из воздуха. Йоко присела рядом, вытянув длинные ноги, и не успел Ханэ и слова вставить, как она произнесла властным тоном:
— Я вас искала. Я предлагаю не откладывать наш разговор. На пиру нам всем будет не до этого, верно?
Ханэ кивнул, мысленно поморщившись. Йоко вела слишком нагло для гостьи, но, без сомнения, такая манера речи ей очень шла.
— В окрестностях находятся три харью, которые ведут к кварталу удовольствий. Выбор за вами, — улыбнулась сорока.
— Три? — вскинул брови Ханэ. — Вы их что, амулетом приманили?
Йоко склонила голову набок и одарила его долгим взглядом.
— Мне не нужны амулеты. Я сама по себе удачливая.
— М-м.
Ханэ вдруг вспомнилось, что “проигранная” удача не лежит у безымянного бога в закромах, а направляется к первому счастливчику, на который падёт его взор. Он понимал, что вряд ли его проигрыш находится у Йоко, Ханэ не был единственным, кто играл с тем божеством на собственное счастье, и всё же, её слова неприятно царапнули слух.
Йоко легко поднялась на ноги, глянула на него сверху-вниз. Ханэ поднялся следом, и теперь они поменялись ролями. Впрочем, Йоко осталась невозмутимой и такой же далёкой.
— Полетим? Так будет быстрее.
Ханэ не стал с ней спорить. Он сейчас был на своей территории, и к нему никаких вопросов не возникнет. Тем более, он имел полное право взять под своё крыло кого-то ещё и разрешить ему воспользоваться акурэ.
Скоро на веранде стояли две полуптицы — крупный, немного нескладный ворон, и словно из фарфора выточенная сорока. Ворон приглушённо каркнул и снялся с места. Сорока послушно последовала за ним.
Они полетели крыло к крылу, миновали сторожку, первые ворота, вторые и, не сговариваясь, повернули вправо. Йоко словно слышала его мысли, следуя за ним неотрывно, и её покорность вызывала невыразимый восторг. Почти забытое чувство не стихало, сколько бы Ханэ ни твердил себе, что для сороки это всего лишь игра ради того, чтобы доставить ему удовольствие и, возможно, опутать своей властью ещё до начала разговора.
Две полуптицы легко опустились на широкие доски харью. Ханэ предпочитал лететь до квартала удовольствий или идти своими ногами, но сейчас был не тот случай. Они с Йоко были слишком ограничены во времени, чтобы проигнорировать короткий путь.
Ханэ обернулся человеком, едва коснулся перил харью, Йоко превратилась прямо в воздухе. Подол кимоно взметнулся вверх, обнажив на пару мгновений стройные ноги. Йоко поправила его без тени смущения на красивом лице.
Маленькая жаба-посланец, которая целеустремлённо прыгала по доскам впереди них, сдавленно квакнула и выпучила глаза. Йоко прошла мимо него, даже не глянув на посланца в синем деловом костюме.
— Я слышала, здесь готовят весьма недурной чай, — в притворной задумчивости произнесла Йоко.
Ханэ неопределённо повёл плечами. Он тоже думал про чайную, но Йоко его опередила, выдав идею спутника за свою. Ханэ ничего не оставалось, кроме как согласиться. Более подходящее место они могли искать ещё долго.
Коснувшись лёгкой ряби в воздухе, Ханэ спрыгнул с моста на чисто выметенную улицу квартала удовольствий. Йоко сошла за ним, оглядываясь с присущим сорокам любопытством.
Они вышли в той части квартала, где повсюду были чайные и закусочные, одно другого краше. Ханэ повёл свою спутницу к чайной, которая походила на большую шкатулку из цельного куска сахара. “Шкатулка” славилась не только превосходным редким чаем, но и комнатами, чьи стены украшали деревянные пластинки-талисманы с перечёркнутым иероглифом “звук”. Стоили те немало, зато нет риска, что кто-то их подслушает.
За расписанной лаком дверью пахло травами и пряностями, с кухни тянуло чем-то одурманивающе сладким. Ханэ на ходу потянулся за кошельком, мысленно отсчитывая, со сколькими нанбара ему придётся сегодня расстаться. Йоко вдруг скользнула в сторону. Вранолюд успел только заметить, как она направилась к хозяину заведения, а потом…
— Комната на верхнем этаже. Самая правая, на двоих, — твёрдо произнесла сорока.
Хозяин заведения, кряжистый водяной в куртке нараспашку, только задумчиво подвигал перепончатыми ушами, когда на его ладонь высыпалась целая горка деревянных бусин-нанбара. На его невыразительной плоской морде мелькнули зачатки какого-то сложного выражения, но пропали, не успев толком оформиться во что-то внятное.
Похоже, водяной тоже заметил блеснувшее в мешочке лотосовое золото. Одна такая искорка стоила, по меньшей мере, тысячу нанбара, а пластины покрупнее равнялись десяткам тысяч обычных ёкайских бусин. Если это, конечно, настоящее золото, а не блестящая подделка для любителей лёгкой наживы.
