Краем глаза она увидела, как Софэн перемахнул через ограду и рванул напрямик через дорогу к дому, в котором прятался убийца. Новая стрела чудом его не задела.
Тара резко сменила маршрут, пересекла дорогу и оказалась за углом злополучного дома. Вне досягаемости лучника. Софэна не было видно.
Из дома раздался шум. Сабля Батиса вылетела из проёма, тревожно звякнула о камни мостовой. Нарис обнажила меч, метнулась внутрь.
После солнечной улицы, темнота помещения ослепила воительницу. Она видела лишь силуэты. В самом тёмном углу мужчина прижал к стене противника. Вытаскивал меч из его живота. Сердце пропустило удар, Тара не могла различить кто из них — Софэн.
— Он один, — услышала она голос возлюбленного. Мертвое тело врага завалилось на землю. На его щеке чернела какая-то татуировка. В темноте её было почти не различить. Возможно просто грязь.
— Кто это был? — Тара перевела дух.
— Никто, — отмахнулся Софэн, — Похоже, я отдал приказ: казнить его родственника. Он решил отомстить. Всё кончено. Давай найдём твой нож. Знаю, как ты им дорожишь.
29 посевен 299 года эпохи Лунного Древа (сейчас)
В этом был весь Софэн, рисковал и держал Тару в неведении. Ей не стоило тогда уезжать. Она нутром чувствовала: он не договаривал. Но не доверилась чутью. Не стала проверять.
Точно такое же зудящее под кожей ощущение уже давно вызывал Ши. Он что-то скрывал. Что-то важное.
Тэпат встал с койки, пошевелил перевязанными конечностями, проверяя всё ли работает. Поморщился от боли.
— Кажется, тебе досталось намного сильнее, чем моей племяннице, — сочувственно произнёс Имард. — Куда-то собрался?
— Хочу проведать Рэду, — твёрдо ответил Тэпат, натягивая сапоги.
— Ночь на дворе. Завтра проведаем, — сказал Тэф. — К тому же она вряд ли будет рада нас видеть после того, как мы её бросили…
Ши молча продолжил одеваться. Тара разглядывала его и попыталась уловить это едва заметное чувство недосказанности, ухватиться за ниточку, размотать клубок лжи, вытянуть правду на поверхность. Когда оно возникло впервые?
«В Томаране», — нашёлся ответ.
Тогда на рынке во время подготовки к обручению Ши явно следил за Нарис. Позже в замке он не захотел рассказывать о служебных делах.
— Ши, — ледяным тоном произнесла Тара. Она почти позабыла о ране на его руке. Он скрыл, как получил её в тот день. В день смерти Софэна.
— Да, Глава Нарис?
— Ты ведь следил за мной. В Томаране. По чьему приказу?
— По приказу саора Софэна Батиса, — ответил он, подтверждая догадки Тары.
— Подробней.
— Не могу сказать. Служебная тайна…
— Ши, если ты не можешь рассказать мне как другу, то рапортуй как командиру. Теперь я — Глава градозащитников Омакпайи. Говори. Это приказ.
Во взгляде Ши прочиталось сомнение, наконец, он заговорил:
— В тот день, двадцать третьего посевня пришёл приказ от саора Софэна. Я должен был охранять вас. Но так, чтобы вы ничего не заподозрили.
— Софэн не хотел тебя отвлекать от подготовки к обручению, — вмешался Тэф.
Тара кинула на Фарадэиса ледяной взгляд, и он замолчал. Она уже успела выслушать его рассказ о том, что творилось в Омакпайи после её отъезда. Это Тэф втянул Софэна в «последнее дело перед семейной жизнью».
— Сколько нападений на меня ты предотвратил? — Тара обратилась к Ши.
— Четыре. Три — на рынке. Один — у дома швеи. Это были наёмники из Лезвий Оситши.
Лезвия Оситши. Снова.
— И ты скрыл это от меня? — Тара едва сдерживала клокочущий гнев.
Софэн знал, что его попытаются убить. Подозревал, что они придут за ней. И Ши всё знал. Тэпат должен был рассказать. Тогда бы она успела примчаться в Омакпайю. Успела помешать убийцам. Софэн остался бы жив.
— Это был приказ, — произнёс Ши без тени вины.
Тара до боли сжала рукоятку меча. Лезвие жаждало вырваться наружу, устремиться к горлу подчинённого. Во взгляде Ши непробиваемой стеной стояла уверенность в правоте.
— Если бы ты рассказал мне, всё было бы иначе. Софэн остался бы жив, — сказала Нарис, внутри всё будто обледенело. — Ты предал моё доверие, Ши. Мой десница должен не только слепо следовать приказам, но думать своей головой. Уметь нарушать инструкции там, где это необходимо для спасения жизней. А ты умеешь только исполнять приказы. Ты — никто без них. Покинь Омакпайю. Ты уволен.
Рука отпустила меч, безвольно обвисла.
Тара вышла из лазарета под ошарашенными взглядами Ши, Имарда и Тэфа.
Ноги сами привели в кабинет, усадили в кресло Главы градозащитников Омакпайи. Как?! Как Ши мог предать её доверие? После стольких лет службы? После стольких лет дружбы…
— Ши ~
Глава Нарис покинула лазарет. Ши продолжал стоять, не понимая что теперь делать. Уволен. Предал доверие. Чего Тара от него хотела? Чтобы он нарушил приказ?
— Я поговорю с ней, — сказал Имард и вышел.
— Думаю, мне пора, — вздохнул Тэф, поднялся с койки, оделся, повесил на пояс меч, захромал к выходу. — Удачи.
«Уволен», — продолжало крутиться у Ши в голове. Служба — это исполнение приказов. Чёткое следование инструкциям, указам командиров. Где он ошибся?
275 год эпохи Лунного Древа (24 года назад)
Империя Этват, край Дэрдис, город-крепость Свамэваис
— Ши, положи меч и подойди, — окликнула тётя Омэлла. Она была в красивой военной форме зеленого цвета. Плащ через одно плечо с гербом Этвата, ножны с мечом на поясе. Такую же форму носил отец Ши, такую же обязательно будет носить сам Ши.
Сунув деревянный меч в стойку для оружия, Ши подбежал к тёте в надежде на медовые соты, которые та всегда приносила, когда заглядывала в гости.
Тётя Омэлла присела на корточки, поравнявшись с Ши ростом, положила ладонь ему на плечо, легонько сжала. Никаких сладостей у неё не было.
— Ты должен быть сильным, Ши, — после паузы сказала тётя.
— Я сильный! — с гордостью ответил Ши. Он, правда, был сильным, мог побить задиристых мальчишек из соседней улицы и забраться на дерево за яблоками.
— Твой отец… — Тётя набрала в грудь воздуха. Пальцы на плече сжались сильнее. — Твой отец нарушил приказ. Он — тиэпак[28].
— Что такое тиэпак? — Ши нахмурил брови, от незнакомого слова веяло чем-то злым.
— Ты знаешь, что значит «предать клятву»?
— Знаю. Это когда не делают то, что обещали сделать…
— Твой отец обещал защищать нашу страну, исполнять приказы какими бы сложными они не были. И он нарушил эту клятву. — Тётя Омэлла посмотрела Ши в глаза, от этого взгляда стало жутко. — Завтра его казнят.
