Его девочка всегда предпочитала платья. Она любила красивые наряды и не страдала как Магда, облачаясь в женскую одежду. Дамаск была настоящей женщиной. Любила и умела нравиться мужчинам. Мягкая, нежная на вид, но невероятно сильная внутри. Не зря лорды приняли ее безоговорочно.
Дамаск они знали как верную помощницу Вилора. Она была умна и справедлива, умела находить нужные слова, беспокоилась о своих подданных. Дами прирожденный лидер. А он собирался ее этого лишить.
— Мне сказали, что магистр Речного источника настаивает на аудиенции, — озадаченно обратилась к Марку девушка.
Мужчина присел на краюшек стола и вздрогнул, когда она заговорила, проходя в комнату.
— Да, это так, — спокойно ответил он. — Это я.
Он не хотел причинять боль этой прекрасной девушке. В глазах Дамаск сперва появилось неверие, она даже головой замотала, отрицая его слова. А когда он не опроверг, на ее прекрасном личике появилась обида и разочарование.
— Но почему?! — эмоционально топнула она ногой. — Почему? Как ты мог так поступить? Твой отец…
— Оставил мне домен, не спрашивая хочу ли я в нем править? — перебил ее Марк.
Знал, что его девочка не поймет.
— Хочу, не хочу. Ты что ребенок, Марк? Тебе доверили жизни столько людей.
— Дами, мне доверил их жизни мой отец. Я никогда не хотел быть магистром «королевского двора».
— Это неважно, — Дамаск разозлилась и топнула ногой. — Неважно! Я ждала тебя, думала ты вернешься. Вард говорил, что ты отдашь Магде кольцо Речного…
— Я отдам Магде кольцо, — согласился Марк, — но не Речного.
Вот он и сказал это. Дамаск застыла напротив, не сразу сообразив, о чем речь. А потом побледнела и прошептала:
— Ты хочешь отдать ей «королевский двор»?
Марк кивнул. Боги! Хотелось спрятаться от ее разочарованного и больного взгляда. Лишь бы она не смотрела как на предателя. Дамаск открыла рот, собираясь что-то сказать, но тут же его закрыла. Окатила его высокомерным холодным взглядом и зло ответила:
— Понятно, поздравляю с магистреством. Не ожидала от тебя! Я, конечно, благодарна Магде. Она спасла мне жизнь, но при этом лишила всего.
Дамаск развернулась, чтобы уйти, но Марк догнал ее и схватил за талию, прижимая к себе и останавливая.
— Дами, — прошептал он ей на ухо. — Послушай, пожалуйста, Дами. Я не мог по-другому.
— Я уже все поняла, — ответила она сухим механическим тоном. — Ты любишь ее. Я все понимаю.
— Глупая, — улыбнулся Марк.
Он наклонился к шее девушке, с блаженством вдыхая знакомый аромат ее волос. Так пахнут чайные розы под окнами ее комнаты. Он помнил. Так хотелось поцеловать, прижать к себе. Невероятно тягостно знать, что разочаровал ее и причинил боль.
— Магду не примут в Речном источнике. Она слишком известная фигура там. А меня там уважают и не видят во мне избалованного сына магистра.
— Это не так… — попыталась возразить ему Дамаск, разворачиваясь в его руках, но замолчала, встретившись с его разноцветными глазами.
Марк тоже сбился с мысли, на миг позабыв о том, что собирался сказать. Его манили пухлые губы девушки, которые она сейчас обиженно поджала. Но он не мог позволить себе поцелуя. Дамаск чужая невеста. Он не имел права.
— Ты знаешь, что это так, милая, — спокойно ответил Марк, отрывая взгляд от ее губ. — Я сам виноват в этом, я знаю. Магда нужна этому домену. Ты прекрасный правитель, но ты не воин. А впереди война. И она будет очень кровопролитной. Лорды примут леди Феникс, она же внучка Лерона и невероятно хороший полководец и правитель. К тому же Озерному краю понадобится сильный союзник. Для всех нас лучше будет, если я буду магистром Речного источника. Пойми, пожалуйста.
— Но Магда потеряла свою магию. Неизвестно как долго она будет учиться магии симфов.
Марк усмехнулся.
— Ты сомневаешься в нашем Варде? Он уже на грани срыва, так что скоро его озарит и он вернет нашей общей подруге магию. Вот посмотришь.
— Но мастер Лерон сказал, что Магда выгорела.
— Значит, наш лекарь заставит ее стать симфом. Придумает очередной извращенный план.
Дамаск опустила глаза.
— Возможно, ты прав. Я понимаю… Но я так хотела, — она замялась, — чтобы ты вернулся.
Милая, любимая девочка. Его сердце грохотало как кузнечный молот. Даже дыхание перехватило от ее признания. Дамаск ждала его все эти годы. А он любил ее до сих пор как безумный. Дрожащей рукой убрал прядь с ее лица, погладив по щеке и приподняв голову за подбородок, желая заглянуть ей в глаза.
— Пойдем со мной, — на выдохе выпалил он, когда встретился с карими глазами, — в Речной, пожалуйста.
— В качестве кого? — подняла брови Дамаск.
— Мне очень нужен такой управляющий, как ты.
Придурок! Что он только что ляпнул?! Растерялся, от волнения в мозгах перемешались все мысли. Сейчас она его пошлет в Бездну идиота такого.
— Не сомневаюсь, — поддела вдруг его Дамаск, усмехаясь. — Ты же не можешь спокойно заниматься хозяйственными делами. Начинаешь на всех рычать и орать.
Он против воли улыбнулся.
— Я очень изменился, Дами, — только и сказал ей. — Хотя иногда да, рычу и ору. На всяких недалеких подданных.
— В комнате хоть их не запираешь, вырастив перед выходом непролазные заросли терновника? — в ее глазах искорки смеха.
Грешен. Было такое. Он частенько так издевался над вассалами отца. Были шутки и пожестче.
— Ты представляешь, забыл, что так можно, — улыбнулся он. — Но теперь буду.
Они замолчали. Марк сжимал девушку в объятиях, не понимая как смог так долго без нее обходиться.
— Дами, — прошептал склоняясь ниже, — мне ты нужна, а не управляющий. Рядом со мной. В качестве спутницы жизни… любимой.
Коснулся ее губ своими, понимая, что волнуется, как недоросль. Дарующий, какая она сладкая. А губы ее мягкие как лепестки роз. Притянул к себе, прижимая к телу, желая поцеловать глубже, со всей накопившейся страстью, но Дамаск его отстранила, упершись ладошками в грудь, останавливая.
— Я не могу, — глаза опустила и закусила губу. — Марк, я просто не могу так поступить с Вардом.
— Ты его любишь? — все внутри застыло в ожидании ее ответа.
Если она скажет «да», конечно, он не умрет от боли у ее ног. Прошло то время. Марк стал старше и мудрее. Переживет ее отказ, как пережил когда-то. Найдет новых женщин. И их будет много. И неважно, что не будет помнить на утро их лиц. Но, возможно, что-то навеки застынет в его сердце и никогда не оживет.
— Он очень хороший, — промямлила Дамаск, отводя взгляд. — Я не могу его предать, он этого не заслужил.
