— «Ну что за денёк… Всё, хватит! Не могу больше слушать. Твоя взяла! Отменяю приказ. Во всяком случае, пока».
Заметив, как расплылся в почти блаженной улыбке Октавио, прижав руку к сердцу и закивав головой, Ластиэль не смог сдержать победной ухмылки.
Есения её заметила и насупилась, приняв насмешку вновь на свой счёт.
«Октавио, эту девицу вместе с дракайной доставь в Итернитас в максимально короткий срок. Выступайте с рассветом. И не беспокой меня до прибытия более!»
— Конечно, вам всем смешно и вы мне не в-верите! Но Ярек! Меня неволей утащите, хоть кувшин наполните и передайте! Нельзя в беде оставлять! Он же все время рядом с тобой и Кэйей был! На него наплевать, хоть о ж-жене подумать! Он ей как родной! Да и не навряд ли тебя так просто домой п-пустят, с пустыми руками-то!
Ластиэль, поняв, что невольно её обидел, да и дело было уже сделано, встал, поклонился Есе, прижав руку к сердцу, вызвав её замешательство.
— Прости мне мои речи. Это была вынужденная мера. Князь велел Октавио казнить тебя… Услышав из твоих уст признания, он передумал. Я не смог сдержать радость и обидел тебя.
— Это правда! Князь был в моем разуме весь ваш разговор. Слышал моими ушами. Прости нас за эту сцену. Мы не хотели причинить тебе боль.
— Так что, выходит, забрать её с собой не собирался? Обманул? — Ярец был в смешанных чувствах. Выходило, что сестру за сегодняшний день спасли уже дважды, чему он был, несомненно, очень рад. Но он так надеялся, что ей удастся вырваться с проклятого острова и прожить счастливую, лишенную страха жизнь, что был весьма расстроен. К тому же, хоть и выходило, что влюблена он в князя не была, а все равно безразличен ей он не был, что только усиливало опасения, что она околдована им. Или же жестоко обманута в своих чувствах.
— Нет, я говорил искренне. Разве что я ни в коем случае не собирался вести тебя силой, — Ластиэль бережно взял руку Еси в свою и нежно прикоснулся губами к кончикам её пальцев. Та, рассерженно выдернула её, и отвернулась.
— Сестрица, ну что ты в самом деле! Подумай. Видишь же, он тебя уже второй раз спас! Я ему верю.
— Даже если я сейчас не мил тебе… Наше общество смотрит на всё несколько иначе. Ты сможешь продолжить учиться! Да и вообще, заниматься, чем захочешь — неволить никто не станет. Совсем бездельничать, конечно, навряд ли выйдет, но и ты, видно — что не из таких… Что до князя… То, что чувствуешь себя обязанной — понятно. Но я уверен, что он в большей степени тебя это именно что внушил. Манипуляция… Ты можешь идти дальше!
— А вот это вот все? Не манипуляция? Не попытка надавить? — Есения развернулась к эльфу и устремила ему в глаза уничижающий взгляд, и почти прошептала, глотая обиду, — почему мне кажется, что вы так похожи…
Ластиэль, услышав сравнение, прикусил губу и отвел взгляд. Октавио, стеснявшийся до этого вмешиваться в разговор, все же вклинился:
— Друзья, простите, но дальнейший разговор о том, чтобы Есения могла уехать подальше бессмысленен. Не хочу отбирать надежду изменить её жизнь, но князь мне уже велел доставить её обратно.
Сет отключился от слуха Октавио сразу после озвучивания приказа. Как кнехт будет реализовывать исполнение его не волновало. От осознания, что шанс на спасение Джастина все-таки есть, и все вокруг хотели помочь, вопреки его подозрениям, вызвали такое переполнение эмоциями, что разум, вдобавок, захлестнуло больное веселье. Частью себя он был рад, что первоначальное решение отменил. Но всё равно не мог до конца поверить. Не мог не проверить потом. Лично убедиться. Хотя, даже без залезания в голову было похоже, что девка не врёт. Даже если то, что он услышал, было игрой — слова подействовали. Озлобленность ушла вместе с осознанием, что её побег вызван страхом. Да и не стала бы она красть кувшин и идти в сторону дракайны, если бы в действительности преследовала иную цель.
«Грешил на Силавию — она, фактически, предложила себя в жертву. Собрался прирезать пару селян — они сами в очередь встали. Теперь ещё и девка — считай, туда же. И, как назло, ни разу её никто по имени не назвал. Вернётся, хоть познакомлюсь».
Одной рукой Сет обхватил себе ребра, другой с силой зажимал себе рот, пытаясь удержать внутри безумный смех, но он прорывался наружу. Сет захлёбывался и давился этим приступом, не в силах заставить себя остановить истерику. Краем сознания радуясь, что никто его сейчас не видит и не слышит за исключением Флаума.
Фамильяр какое-то время наблюдал за скорчившемся на полу, задыхающемся от переизбытка эмоций хозяином. Даже ему вскоре стало понятно, что вырывающиеся из горла Сета звуки, хоть и походили на смех, к настоящему веселью не имели отношения.
Пёс вскочил на ноги и подбежал к хозяину. На лай и скулеж тот не реагировал, будто не слышал. Тогда Флаум лег и подполз к нему.
Сет, почувствовав, что к нему жмется пёс, сгреб его в охапку, и притянул ближе, уткнувшись лицом в его шкуру, продолжая давиться хохотом, прерывающимся звуками, похожими на всхлипы. Флаум неудобно перевернуло почти кверху лапами, когда хозяин его пододвинул и обнял, но перекрутиться в нормальное положение не удавалось — хозяин вцепился в него слишком крепко. Тогда пёс замер, ожидая окончания этого состояния. Сета ещё какое-то время сотрясало в приступе, но постепенно безумие стало ослабевать, уступая место усталости.
Когда пальцы хозяина расслабились и дыхание стало ровнее, пёс осторожно высвободился из хватки, немного потоптался рядом, раздумывая, как будет лучше. В итоге всё же не удержался, снова лег и подполз хозяину под руку, радуясь возможности быть рядом хоть так. Но голову пёс оставил высоко поднятой. Спать ему нельзя, когда хозяин нуждается в его помощи, хоть со всеми передрягами и вновь забыл о ней попросить.
Глава 33. Дракайна
— И как ты себе это представляешь? — Есения, невольно копируя жесты князя, скрестила на груди руки и закатила глаза.
Ярца удалось подлатать, но боец из него какое-то время был бы так себе. Она настаивала, чтобы он вернулся в таверну — денег бы хватило ещё на несколько дней. Тем более, что Октавио и Ластиэль вызвались помочь. Но он, шипя и хромая, увязался следом. Благо, идти оставалось не слишком далеко.
Затея добраться до дракайны стала нравиться ей сильно меньше, когда они наткнулись на троих рыцарей из серебряного отряда, застывших в разных позах.
Эльф с интересом разглядывал статуи и вертел в руках окаменевших пчелок. Ярец, готовый по бледности поспорить с Октавио, уселся на траву, прислонившись к дереву. Вампир озабоченно вглядывался в лес и прислушивался. Ярец тем временем не унимался.
— Тебе из-за этой проклятущей книжонки чуть было не повесили! Теперь ты собираешься, просто из-за того, что там понаписано и кощуном подправлено, в статую оборотиться?
— Не так уж и опасно. Я могу выстрелить на слух, и спокойно наберём крови в кувшин. Её чешуя ведь не такая уж и крепкая, я правильно помню?
