Уйти с острова было непросто. Он стоял посередине странного озера с течением как у быстрой реки. Оборотень бы переплыл, если нужно, а вот получится ли это у человека — были большие сомнения. Тем более, мало ли, кто в этой реке водится — обедом становиться ни у кого желания не возникало. Один раз видели, как князь заморозил воду, сделав широкий ледяной мост на ту сторону — чтобы Волки съездили с повозкой в ближайший человеческий городок на рынок за припасами. Мост смыло как только колесо последней повозки заехало на другой берег. Таким же путем через неделю отарившихся Волков запустили назад.
На другой стороне проклятого острова находился пустырь, посередине которого торчал высокий обугленный столб, с выжженной землей и иссохшими деревьями вокруг. Птицы избегали летать над этой прогалиной. Загнанные на охоте звери всеми силами старались обегать это странное место. Людям сложно было понять объяснения Волков по этому поводу. Но селяне и сами чуяли, что на эту проплешину не стоит заходить. Уже сильно позже им стало известно, что именно там князь казнил отцовского некроманта.
Пока Ярек наслаждался болотной ягодой, Есении вспоминалась первая встреча с местной мавкой. Вечерело, Еся с братом и ещё несколькими ребятами по лесу ходили. Кто хворост собирал, кто грибы, кто орехи. На деревце рядом с этим болотом сидела девица. Красивая, волосы распущенные длинные, русые, венок на голове… Одета, правда, в рубаху старую, местами подранную, мокрую и всю в тине, будто купалась недавно, хоть и не лето, вода весьма студеная. Ярек как увидел — обомлел и дар речи потерял. Девица с формами округлыми, груди сквозь мокрую ткань просвечивают, сидит, гребнем волосы расчесывает. Хороша. Еся сама на неё загляделась, будто завороженная. Та девица, парня завидев, стала хохотать, к дереву его подзывать. А как подошел, сначала рывком вверх к себе затащила, а потом как сиганет вместе с ним прям в болото, и давай щекотать, да топить. На Еськины крики ребята сбежались.
Чёрт тот, сатиром которого кличут, откуда-то из кустов вылез, стоит, потешается. Ребята к болоту кинулись, да в воду залезть к нечисти — боятся сами утопнуть. На берегу коряги длинные нашли, пытаются то ли по мавке попасть, то ли под руку Яреку подсунуть, чтобы схватился и вылез. Еся же стоит, плачет, что делать не знает, как брата спасать. В какой-то миг взгляд сатира поймала. Тот отсмеялся, немного ближе подошел, чтоб его слышно было, и лениво, как будто дитю малому разъяснение даёт, проговорил:
— Эх вы, это ж мавка! Девка, ты ей свою рубаху преложи — авось отпустит добычу.
Чёрта слушать — последнее дело, да разве могла она тогда сообразить? Но рогатый-таки не соврал. Еся рубаху через голову стянула, ни о чём кроме спасения брата не думая, протянула болотной нежити.
— Возьми, только пусти его!
Мавка, как рубаху увидала, обрадовалась. К Яреку тут же интерес потеряла, отпустила. Он чудом за протянутую корягу ухватился, ребята его вытягивать сразу стали. Мавка старую тряпку стянула, ничуть наготы не смущаясь, новую надела. Стоит, перед парнями и чёртом красуется. Парни молодцы, сообразили — как только Ярека вытянули, ноги в руки — и бежать. Кто-то из них застывшую Еську тоже за руку схватил. Так и прибежали они вплотную к деревне. Только когда дыхание сбилось и остановились отдышаться, заметили, что на ней рубахи-то и нет. Вот стыдоба! В избу так не зайдешь. Кто из ребят был посуше, свою рубаху отдал. Потихоньку до избы добрались, вроде из взрослых не заметил никто. Её никто не попрекал и не припоминал потом, но никак из головы этот случай не шёл.
Из невеселых размышлений Есению вывел тихий хрип. Она повернулась к Ярцу и увидела, как он оседает на землю, держась за горло.
— Дурачина, ты что ж наделал! — прокричала девушка, чувствуя как от ужаса подкашиваются ноги.
Еся попыталась подхватить друга, но он упал. Стоит на четвереньках, хрипит, с трудом, но дышит. Она его, как могла, поволокла к озеру. Велела пить и обратно наружу воду с ядовитой ягодой на землю возвращать. Ярек говорить не мог, только хрипел и стонал. На берегу упал на живот, но одной рукой воду все же черпает и в рот отправлять умудряется, рвоту вызывает, но легче ему не становится. Что делать?
Есения лихорадочно соображала. В деревне про ягоды никто знать не знал. Травницы нет, врача тоже нет, Волки, что за ними смотрят, языка не знают, да и далеко бежать. "Ближе к замку вокруг озера, вдруг там Бледные, может есть что от ядовитой ягоды".
— Ярек, Ярек, слышишь?! — Еся повернула голову друга к себе, обхватив ладонями, пытаясь поймать почти полностью расфокусировавшийся взгляд. — Продолжай от отравы избавляться. Я помощь приведу. Только не умирай, слышишь? — поцеловала быстро в лоб, и глотая слезы, мешающие видеть, кинулась во всю прыть к площадке.
Князь стоял спиной к озеру, левым плечом прислонившись с каменной кладке. Джастин сидел на стене, ритмично болтая ногой, обдумывая рассказ брата. Рядом стоял Олаф в человеческом обличии, разминал руки, похаживал из стороны в сторону.
— Собственно, меня больше всего напрягает, что строение челюсти у этой твари прям как наши. Я сравнил с упыриными, вурдалачьими, даже с цзянши и разными болотными тварями — все равно к нашим ближе. В памяти пусто совершенно, следов магии смерти не нашел. Ни одной доминантной нити никуда не тянется, даже ошметков. И в этот раз заразы на ней не было. Обычно, если существо из другого мира, тоже след есть, а в этом случае, будто этой земле родная. Я несколько писем отправил, не все ответы пришли, но пока о такой твари никто не слышал. Предполагают обычных упырей да вурдалаков, но это точно все не то, — Сет, чувствуя острую необходимость хоть в какой-то подсказке. Перед тем как отправиться на дневной отдых, решил поделиться наблюдениями с Джастином и Олафом.
— Князь, а никто из ваших так, как его, мутировать, не мог? — спросил Олаф, делая наклоны из стороны в сторону, присматривая в этот момент за подопечными чуть поодаль.
— Меня тоже эта мысль посещала — только вот с чего вдруг? Кто-то из ковена решил сам попробовать вампира создать, но не вышло? — Сет в отрицании медленно покачал головой, хоть и не отринул полностью предположение вожака. — Хоть всех на допрос вызывать — сами то ни за что не сознаются.
— Извини, что перебью, — сказал Джастин, вглядываясь в сторону озера.
— М? — князь с трудом выныривая из размышлений, перевел взгляд с земли на брата.
— Сюда деревенская девка что-то бежит, вроде как плачет.
Есения ещё издали разглядела сидящего на каменной стене Джастина. Он довольно часто бывал в деревне. Помощь оказывал, за порядком следил, не злобствовал, худо-бедно изъяснялся — вдруг помочь сможет.
Она была уже довольно близко, когда стоящий к ней спиной мужчина обернулся. И, когда она его узнала, страх потери сменился клокочущей яростью.
— Это всё ты виноват! — вскричала девица, напрочь забыв про то, что нелюди перед ней, и ударила князю в грудь обоими кулаками. Он рефлекторно оттолкнул её от себя. Не слишком сильно — девка только завалилась бочком на землю, но тут же перекрутилась, вскочила, успев достать из сапога ножичек, и замахнулась, снова кидаясь в атаку.
