Третьего гуля успокоила Эрика, каким-то чудом умудрившись вогнать кинжал в глаз твари. Последним занялась Алина, уже привычно врезавшись тараном в прихрамывающею нежить.
Вот только бой на этом не закончился. Послышался торопливый цокот когтей. Взбираясь по лестнице, кто-то спешил на помощь уже убитым гулям.
— Франс, помоги мне с ящиком, — попросил я.
Одержимый был не обделён силой. Вдвоём нам удалось поднять тяжеленный ящик над головой, а когда в поле нашего зрения появились ещё три гуля, их встретил летящий снаряд. Удалось сбить двух наподдающих. На оставшегося стоять противника набросился наш ненормальный, впечатав тому обе ноги в оскалившуюся пасть твари. От столкновения оба рухнули на лестницу. Вот только Франс вскочил первый и начал удивительно умело запировать тварь. Я это видел, уже пригвождая пытающуюся подняться нежить к полу. Ещё одним гулем занимался Ларс.
— Франс, может, хватит его пинать? Добей ты его уже, — устав смотреть на избиваемую тварь, сказал я.
— Эта тварь хотела меня сожрать. Я выбью ей все зубы, сломаю каждый палец, что она посмела ко мне протянуть, а после… — не прерывая своего занятия, начал перечислять одержимый.
— Как знаешь, только смотри, чтобы он тебе ногу ни оттяпал, — пожал плечами я.
Вернувшись к первым жертвам, решил, что поглотить силу тех, кто пал от моей руки будет честно. В процессе выяснил занимательный факт. Если тело разрублено на две части, при поглощении силы из одной половины тела, сила второй половины также перетекает в человека. Нужно будет попробовать отдалить части тела друг от друга на большое расстояние. Сомневаюсь, что при таких условиях сила из второй половинки сможет последовать за первой.
После поглощения рана на груди затянулась. За двух убитых гулей формирование ядра подросло на 6 % и на данный момент составляло 11 %. Медленный, но всё же прогресс есть. Тяжко бы мне было, если не удачный эксперимент с виверной. Бегал бы после каждого боя к портальной площадке для пополнения источника, да и под изначальным усилением мне навряд ли удалось так спокойно размахивать двуручником.
— Слушай Франс, а почему ты не пользуешься ножом во время боя? — спросил я одержимого, довольно рассматривающего забитого им гуля.
— Железо жжётся, — поморщился Франс.
— Так это правда, что против одержимых используют железо? А если тебя солью обсыпать. Я слышал тоже хорошее средство, у меня как раз мешочек есть, — загорелся энтузиазмом Ларс.
— Не думаю, что Франс подержит твою тягу к экспериментам, — предостерёг я вора.
Спустившись на первый этаж, продолжили движение. До залы с големами, находящийся в неприметном закутке, добрались без происшествий.
Добравшись до нужного нам поворота, мы услышали какую-то возню. Воришка при помощи зеркала удалось высмотреть численность противника.
— Там у входа около двадцати гулей, — сообщил нам неутешительную новость Ларс.
Двадцать особей это много, с такой толпой мы не справимся. Видимо, захватчики прекрасно понимают, какую опасность представляют для них голем, поэтому выставили столь большое охранение. Теперь придётся искать отряд Кристины и уже с ними пробовать пробиться внутрь залы.
— Могу ли я предложить свою кандидатуру для отвлечения внимания гулей? — спросил Франс. — Пока я не уведу их за собой, вы можете подождать в соседней комнате.
— Слушай, ты сейчас в своём уме или до сих пор под действием беса? — поинтересовался я.
— На данный момент бес не контролирует тело, — слегка обижено, произнёс Франс. — Задуманное мной, это непросто благородный факт самопожертвования. Как бы ни хотелось мне это признавать, но способность беса передвигаться по отвесным поверхностям будет очень полезна.
— А ты уверен, что тебя не переклинит и ты не начнёшь биться со всей этой толпой?
— Ты прав, действия беса иногда идут вразрез с логикой нормального человека, но при стопроцентных шансах проиграть он не станет вступать в бой.
— В принципе, если ты уверен, что сможешь оторваться, можем попробовать, — подержал я идею одержимого.
— Франс, я и раньше знал что ты псих, но думал это влияние беса, а теперь вижу у тебя и без него с головой не всё в порядке, — сказал Ларс.
— Просто в отличие от некоторых, Франс обладает таким качеством, как смелость, — вступилась за одержимого Эрика.
— Смелость не для нас. Осторожность, вот главная черта настоящего вора, — возразил Ларс.
— Хватит спорить. Если не у кого больше предложений нет, идём прятаться в комнату, — пресёк спор я.
* * *
Франс Верманд, родившийся в богатой семье и с детства не знавший что такое нужда, никогда не был смельчаком.
Отец Франса занимался торговыми перевозками между столицей и заставами, которые располагались на границе тёмных земель. Твари регулярно пытались продвинуться внутрь королевства, но встречая на своём пути хорошо защищённые укрепления, оседали трофеями у местных пограничников. Алхимики охотно скупали внутренние органы обитателей тёмных земель, бронники приобретали шкуры и кости, из хорошо сохранившихся тел делали чучела для богатых вельмож.
Франс постигал торговую науку, рассчитывая продолжить дело отца. Хорошее образование, постоянные балы, где так удобно обсуждать с равными себе рост цен на печень тролля, развили в нём острый ум и лёгкое пренебрежение к воякам. Пока воины, рискуя своими жизнями добывали трофеи, семья Вермандов в комфортном кабинете, перепродавая их, увеличивало своё и так немаленькое состояние.
Всё было хорошо, Отец уже начал подыскивать сыну невесту из магов, для того чтобы их дети смогли ещё больше возвеличить семью Вермандов. Франсу отдали курировать дела в одной из застав, а вместе с этим и всю прибыль которую она приносила.
Беззаботная жизнь закончилась, когда люди из тайной канцелярии забрали отца в застенки. Оказалось, что помимо разрёшенных товаров, при помощи караванов, в столицу ввозили и те части тел тёмных тварей, которые были строго запрещены и оттого так ценились на теневом рынке. Следствие было быстрым и уже через неделю на главной площади можно было увидеть главу семьи Вермандов, болтающимся в петле. Все их имущество отошло королевству, а мать, не выдержав свалившегося на них несчастья, покончила с собой.
Франс остался один. Скромный счёт в банке позволил на некоторое время не думать о еде и жильё, но изрядно сковывал запросы привыкшего жить в роскоши парня. Он пытался встретиться с бывшими друзьями, знакомыми отца, но везде получал лишь отговорки о загруженном графике. Единственный кто удостоил его аудиенции был Дагфин Эсбен, мерзкий старикашка, как когда-то думал Франс. Он постоянно критиковал молодое поколение, заявляя, что без состояния их отцов из себя они ничего не представляют и если убрать у них деньги, то получишь обычную напыщенную пустышку неспособную заработать даже на еду. Дагфин и объяснил, что с таким пятном на репутации с ним не то, что торговые дела иметь не будут, ему даже работу жалкого счетовода не предложат.
