Он выглядел абсолютно расслабленным, с бокалом в руке и вежливым интересом на лице. О, он мог сколько угодно говорить, что ненавидит эту часть своей жизни — светские празднества, благотворительные вечера, сильных мира сего, собравшихся вместе, чтобы восхвалять друг друга, — но он вписывался в эту часть. Так же как он вписывался в мирную деревенскую жизнь, в спокойное, но уверенное управление своей компанией.
Возможно, он такой же хамелеон, как и она. Но нет. Минти уже давно перестала верить в идеальное сочетание. Ты меняешься, чтобы угодить тому, кого ты любишь и надеешься, что этого достаточно, или продолжаешь двигаться, кружиться на карусели с разными партнерами, чтобы соответствовать разным периодам твоей жизни.
Романтика? Нет. Практичность? Да.
Она поклялась, что покончила с романтикой, обещала себе, что почва больше не уйдет у нее из-под ног. Но Лука, ее галантный рыцарь с поразительными глазами, мог запросто утянуть ее так глубоко, как она еще никогда не была. Минти подавила холодную дрожь, неожиданную в душной старинной комнате, до отказа заполненной людьми.
Словно прочитав ее мысли, Лука поймал ее взгляд и поднял свой бокал в молчаливом приветствии. Минти сделала глоток вина, улыбнувшись в ответ, обернулась к своей элегантной спутнице, жене одного из кузенов Луки, и продолжила светскую беседу.
Но хотя она улыбалась и вежливо отвечала, мысли ее были далеко.
Минти привыкла быть желанной, привыкла к тому, что ее хотели.
Минти глубоко вздохнула, стараясь унять внезапную волну паники. Ей не стоит беспокоиться из-за Луки; она настороже.
— Готова? — Минти подскочила, когда Лука подкрался к ней, мягко коснувшись руками ее обнаженных плеч. По ней пробежала дрожь.
— Я здесь гостья, ты решай, — ответила она низким голосом, растягивая слова, наблюдая за тем, как расширяются его глаза.
— Тогда я определенно готов ехать, — сказал он. Его руки мгновенно сжались на ее плечах. — Я поговорил о делах, ты очаровала моего деда. Думаю, мы прекрасно справились с нашими обязанностями.
Минти отбросила волосы назад.
— Я говорила, что твой дед — моя специализация.
Лука наклонился и поцеловал ее в шею.
— Я думал, что внуки, — мягко прошептал он ей в ухо.
— Зависит от внуков, — ответила Минти и прошла к выходу из зала. Она не оглядывалась.
— Если я возьму тебя за руку, я буду похож на эскорт и нарушу наш уговор держать личную жизнь в тайне? — спросил Лука, помогая Минти надеть пальто. Она рассмеялась.
— Мы во Флоренции, так что делай, как хочешь.
— Куда направимся, моя леди? Вернемся к тебе? — предложил он. От желания его глаза сияли растопленным золотом.
Минти покачала головой.
— Магдалена уже вернулась. К тому же ты обещал мне прогулку, а именно этого я и хочу.
— Тогда это ты и получишь.
— Ты совершенно не знаешь этот город, — сказала она с укоризненной улыбкой.
— Возможно, я просто хочу заманить тебя одну в темную аллею, — предложил он.
— Хорошая попытка. Идем, я говорила, что нам сюда.
— Я никогда не бывал здесь в качестве туриста, — пояснил он. — Я останавливался у графа на вилле, которая находится за городом. На приемы и в рестораны мы ездили на машине. Очевидно, я побывал к каждом музее, в каждой церкви, каждом парке, но никогда не мог позволить себе просто погулять, как сегодня.
— Даже с Франческой? — спросила Минти.
Он рассмеялся:
— Франческа? Гулять по окрестностям без цели кого-то очаровать? Нет, она бы заставила меня остаться на вечере до последнего, а затем сопроводить графа домой, чтобы все видели, как она уходит с ним.
— Мне он нравится. Я имею в виду твоего деда. И я думаю… — Она пыталась подобрать нужное слово, но в конце концов сказала без обиняков: — Думаю, он тобой гордится.
— Ты поняла это из пятиминутной беседы с ним? — Тон Луки был недоверчивым.
— Я это поняла после того, как он в течение пяти минут тебя восхвалял. Ты знал, что твое мороженое — самый самобытный массовый продукт, который он когда-либо пробовал?
— Продукт традиционный, а не массовый. — Лука замолк на полуслове. — Граф так сказал?
Минти кивнула:
— Да, и еще много чего. Но я не хочу, чтобы ты зазнавался. Ага! Я же говорила, нам сюда.
Они оказались у входа в большой парк с фонтаном посередине. На одной стороне располагалось двухэтажное здание со ступенями, ведущими на террасу, которую подпирали столбы. На задней стене узкой террасы перемежались тяжелые на вид двери. На столбах были вырезаны впечатляющие украшения в виде медальонов с изображением младенцев.
— Больница для младенцев, — тихо сказала Минти. — Я часто сюда приходила, пытаясь представить, каково это, когда тебя отправляют в приют в прямом смысле слова. Интересно, что лучше: так и не узнать, кто твои родители, или все же выяснить, почему ты оказался здесь? Только представь трагедию здешнего подростка, но не хуже ли это, когда твои родители совершенно тебя не замечают? У этих детей не было ожиданий, обязанностей… они были свободны.
— Свободны, чтобы стать подкидышами, бедняками и слугами, — иронично сказал Лука. Он обвил ее рукой. — Так вот чем ты занималась, когда жила во Флоренции, слонялась здесь в раздумьях?
Минти уютно устроилась в его объятиях.
— Я гуляла и флиртовала с опасно красивыми итальянскими парнями. — Она хитро взглянула на него. — Моя неискоренимая привычка.
Лука крепче сжал ее плечо.
— Я обошла все музеи, и думаю, все церкви. Я видела больше изображений Мадонны и Младенца, чем можно вообразить, и поняла, что история искусства не для меня, кроме той ее части, которая относится к королевской крови!
— И что ты делала вместо этого?
— Ну, дважды до того, как мне исполнилось двадцать один, я была помолвлена, — напомнила она. — Это заняло какое-то время.
— И плавала в Австралию, — сказал он.
— Это было после. Я пыталась убежать от последствий после разрыва со Спайком. — Она вздохнула. — Я и в самом деле все время пытаюсь убежать.
Она выпрямилась, высвобождаясь из его объятий.
— Я не должна была приводить тебя сюда. Это место навевает мрачность. Идем. Я хочу мороженое. Здесь где-нибудь продается твое? — Она улыбнулась ему. — Точнее, наше.
Она взяла его за руку и повела из парка, который навеял мрачные мысли.
— Во Флоренции все по-настоящему хорошие магазины сами делают мороженое, — сказал Лука. — И каждое заслуживает, чтобы его попробовали.
Он одарил ее опасно сексуальной улыбкой.
— Я не настолько самовлюблен, что не способен оценить чужое мастерство.
