Пассажир выдержал паузу, чтобы торжественным тоном завершить речь:
– Классовая борьба, дорогая нашему вдохновителю Уоррену Баффетту, не закончена, мы еще не победили, но, если буквально осуществим метод Туннеля Страха, то проиграть не сможем. Земля принадлежит нам сегодня, будет принадлежать завтра и дальше. Мы – «Олимп», мы боги, и мы должны творить историю мира! Те, кто контролируют страх людей, становятся владыками их душ.
Тишина, затем лихорадочные оглушительные аплодисменты на протяжении двух с лишним минут, без перерыва. До того момента, пока по залу не разлилась околдовывающая мелодия.
– Слушайте, мои соратники, эту музыку, которая дошла до нас сквозь века… Вы слышите зов Флейтиста? Нашего общего господина и учителя. Того, кто сумел насытить свой голод нежной плотью, уведя добычу из-под носа тех, кто должны были оберегать своих детей… Почувствуйте, как в вас просыпаются инстинкты хищников… Мы, находящиеся на вершине пищевой цепочки, мы одни можем испытывать экстаз от нарушения последних запретов. Опьяняйтесь старинной музыкой и наслаждайтесь моим урожаем 2021 года. Он получился отменным. Дьявольского вам вечера!
Когда похотливые возгласы донеслись до Грейс, та была словно раздавлена тем, что услышала. Но очень скоро отбросила изумление и снова стала сама бдительность. Пассажир мог войти в дверь в любой момент. Только бы он был один, мысленно взмолилась Грейс.
Глава 41
У Грейс был выбор: спрятаться в одну из спален Пассажира, дожидаясь, когда он придет туда после выступления. Но какого он сегодня рода? Мужского или женского? Она быстро сделала выбор в пользу апартаментов с львиными шкурами, вспомнив последние слова Пассажира о хищниках…
Грейс пробежала по навощенному паркету и вошла в ванную комнату. Прижавшись спиной к душевой кабине, непрерывно повторяла себе одно и то же: Ты должна просто взять флешку, нейтрализовать Пассажира и вернуться в салон с твоим пропуском, сославшись на приступ почечной колики, задержавший тебя в туалете. Остальное пройдет благополучно.
Конечно, она обманывала себя, но что еще могла делать в этой критической и отчаянной ситуации?
Прошло много минут. Грейс знала, что каждая лишняя секунда приближает момент, когда будет поднята тревога в связи с ее исчезновением.
Наконец, дверь спальни открылась. Замерев неподвижно, она слышала скрип паркета, дыхание, шорох одежды, брошенной на софу, и звон горлышка графина о край стакана.
Грейс едва дышала, по спине у нее от волнения тек пот. Шорох ткани приблизился к ванной комнате, и Грейс увидела его. Сначала профиль. В тот момент, когда она бросилась на него, он повернул к ней голову.
Это лицо было самым невероятным из всего, что она видела в жизни. Наполовину мужское, наполовину женское, со всеми самыми яркими стереотипами того и другого. С левой стороны глаз был подведен, ресницы накрашены, губы красные от помады, легкий мазок румян улучшал цвет лица, на лоб свешивалась длинная прядь волос. На правой стороне двухдневная щетина, суровый взгляд, грубая кожа и зачесанные назад волосы.
Грейс была так ошеломлена, что остановилась, не завершив бросок. Пассажир воспользовался этим, чтобы выхватить из внутреннего кармана пиджака пистолет. Инспектор прыгнула на него, сумев отвести ствол оружия на миллиметр в сторону за мгновение до выстрела. За ее головой разлетелась на куски фарфоровая ваза. Грейс вырвала пистолет и направила на него.
Он тотчас замер неподвижно, глядя на нее двойственным взглядом с какой-то болезненной пристальностью.
– Отдайте мне флешку с информацией, позволяющей вам держать на поводке ваших компаньонов и подручных, – приказала Грейс.
– С кем вы говорите?
Невозмутимость Пассажира делала его двойное лицо еще более тревожащим. Создавалось впечатление, что стоишь перед привидением, на лице которого невозможно прочитать никаких эмоций.
Грейс никогда не испытывала подобного ощущения. Она была словно загипнотизирована, попала под власть этого человека. Держать свою мишень на мушке становилось все труднее и труднее.
– К кому вы обращаетесь? Кто должен вам отвечать? Он? Она? Или оно?
Грейс помотала головой, словно прогоняя головокружение. Она немного вернула контроль над собой.
– Флешку, или закончите как ваша гувернантка – в канаве под откосом! После того, что я услышала в вашей речи, не пытайтесь меня убедить в том, что не боитесь смерти, в то время как находитесь так близко от цели…
Пассажир посмотрел на Грейс своими женским и мужским глазами. Потом долго смотрел на ствол пистолета, направленный ему в лоб. Казалось, он взвешивает за и против, хладнокровно и отстраненно, как бухгалтер.
– Флешка в моем сейфе, – произнес он наконец.
Грейс, качнув пистолетом, приказала ему идти туда. Она старалась не разговаривать, но все же один вопрос готов был преодолеть преграду сжатых губ.
Пассажир вышел из комнаты и остановился перед третьей дверью в коридоре, которую отпер при помощи своего бейджа. Они оба вошли в кабинет, поражавший своей скромностью: из мебели был лишь длинный деревянный стол. Безукоризненно чистые стены украшала единственная картина. Портрет Николо Макиавелли. Пассажир остановился перед ним и потянул на себя, как открывают дверь. Действительно, позади скрывалась маленькая бронированная дверка.
– Почему дети? – бросила Грейс дрожащим голосом.
– Простите?
– Зачем насиловать, мучить и убивать детей?
– Не знаю, кто вы, но вы говорите, как жертва.
– Почему? – завопила Грейс, ткнув дулом пистолета в затылок Пассажиру.
– Потому что скучно. Потому что смерть. Потому что на нашем уровне власти, могущества, как еще почувствовать себя живым, если не через нарушение последних запретов? И потом, если вы слушали мою речь, то должны понять, что испытавшие такую травму дети, в тех случаях, когда выходят живыми из рук своих мучителей, вырастают в напуганных, то есть покорных взрослых. Покровительство педофилам и обеспечение существования их организаций представляет для нас двойную выгоду, и мы были бы глупцами, если бы не воспользовались ею.
Пристрели его! – подсказывал Грейс голос из дальних глубин ее существа. – Пристрели – и все закончится. Но она устояла, потому что хотела вырвать зло с корнем, а не отрубить ему голову, вместо которой быстро вырастет новая.
Пассажир не стал ждать, пока она потребует от него набрать секретный код. Он постучал пальцами по клавиатуре, дверца приоткрылась и показался черный бархатный мешочек.
– Вот то, что вы ищете, – сказал Пассажир, запуская руку внутрь сейфа.
Лишь услышав щелчок, она поняла. Слишком разнервничавшаяся и шокированная всем, что пережила и узнала, она не почувствовала ловушку. Из сейфа вырвался сноп света и дыма. Ослепленная, Грейс выстрелила наугад и тут же была с силой отброшена назад. Падая, она заметила тень, пробегающую мимо нее в коридор. Прежде, чем успела подняться, в вагоне прогремел мощный взрыв: целая стена рухнула, открыв пролетающие мимо горы. Пассажир собирался вылезти в брешь, крепко сжимая в руке мешочек. Грейс выстрелила в него, сумела ранить в ногу. Он вскрикнул от боли и исчез в темноте. Она бросилась к тому месту, где он находился секундой раньше, думая, что он свалился. Но, обернувшись, увидела, что он бежит вдоль вагона по узкому карнизу. Не давая себе времени испугаться, Грейс поставила одну ногу на металлический край, оказавшись над адским мельканием рельсов. Ледяной ветер трепал ее волосы, тело сопротивлялось дыханию скорости, она пошла вперед, сжимая в одной руке пистолет, а другой цепляясь за оказывавшиеся в пределах доступности редкие выступы, за которые можно было ухватиться. Малейшее неловкое движение, и она полетела бы на землю и разбилась насмерть.
