И тем не менее в его душе поселилась обида на жюри премии. Получается, коллеги по цеху отринули его пьесу. Он размышляет – и не может справиться со злобными мыслями. «Конечно, гораздо проще наградить автора, пишущего о геноциде армян, чем француза, сочинившего пьесу о проблемах семьи».
Он не пошел на ужин в честь номинантов, организованный после церемонии, предпочел пешком вернуться домой, проигнорировав свою труппу. Даже головной болью не прикрылся, сказал, что устал от «всей этой суеты». У него не было никакого желания поздравлять победителей.
Он идет по Парижу, дышит его сладким воздухом. На мягких лапах приближается еще одно лето. Что он будет с ним делать?
Уже несколько недель он думает только о Луизе. Почему? Он всегда желал только ее.
«До чего же темно твое существование, бедный мой старичок, о, прости, бедная моя старушка… несчастные мои старики… Та еще парочка!»
Адриен часто звонит Луизе. Тем вечером она хотела пойти с ним, быть рядом, надеть красивое платье, а он объяснил, что не хочет «разрушать тайну».
– Никто не должен знать, понимаешь? Вдруг мне дадут Мольера? Если ты будешь рядом, все раскроется, люди поймут, что ты реально существуешь.
– То есть я – тайна? А может, это ты… не существуешь?
Она повесила трубку.
«Ну и ладно… Удачно вышло…»
Она все-таки прислала сообщение перед началом церемонии:
Удачи, горжусь тобой.
Он ответил:
Люблю тебя.
Адриен ничего не знает о Нине. Луиза тоже. Она исчезла. Не так, как Клотильда. Совсем иначе. Семь месяцев назад она ушла, не оставив ничего, кроме прощального письма. Всякий раз, когда Адриена одолевают мысли о Нине, он гонит их прочь.
Год назад, в октябре, они встречались в кафе «Лотарингия», после чего он позвонил в жандармерию Ла-Комели и сказал, что хочет поговорить с Себастьяном Лараном. Этьен назвал его «старым приятелем по коллежу» и велел обратиться именно к нему.
– Адриен Бобен? Ну конечно помню, ты теперь знаменитость… Мы с женой видели тебя в вечернем выпуске у Патрика Пуавра д’Арвора… Ты хорошо держался и говорил.
– …
– У тебя ко мне дело?
– Хотел сообщить, что в вечер исчезновения Клотильды Марэ мы с Этьеном Больё были вместе.
– Знаю. От него.
– Мы не расставались весь день… и всю ночь. После похорон Пьера Бо поехали на Лесное озеро, ждали Клотильду… Она не пришла, и мы вместе вернулись к Нине Бо и…
– Извини, Адриен, с чего ты вдруг решил сделать заявление сегодня?
– Не хочу, чтобы Этьен дергался… Не дай бог его заподозрят… Ну…
– Ты не в курсе?
– В курсе чего?
– Кое-кто видел Клотильду Марэ.
– …
– Отпускница из Шалона. В Бразилии, в городе Сальвадор-де-Байя… Женщина уверена, что это была именно Клотильда.
– Как она может быть уверена? Они что, были знакомы?
– Нет, дамочка посмотрела передачу Праделя. Якобы одна девушка, как две капли воды похожая на Клотильду Марэ, пила вино в кафе, свидетельница подошла, чтобы поговорить, спросить, не она ли та самая пропавшая из Ла-Комели, но незнакомка не ответила и сразу ушла… как будто испугалась. Свидетельство так себе, и все-таки… У нас нет оснований объявлять Клотильду в розыск. Ее не похищали, она уехала по собственной воле. Каждый гражданин или гражданка творит что хочет. Мы закрыли дело.
* * *
Новость распространилась по Ла-Комели со скоростью света: Клотильду Марэ видели в Бразилии. Эмманюэль в бешенстве: этот кретин Этьен Больё выкрутился.
Ладно, он хотя бы попробовал.
Эмманюэль возненавидел Этьена с первой встречи, как только Нина назвала его лучшим другом. В нем была та беспечная естественность, которой природа не наделила счастливчика Маню Дамамма.
К Адриену он не почувствовал ничего подобного, а Больё отторг сразу. Из-за того, как они с Ниной смотрели друг на друга. Из-за явного соучастия… Это случилось в день похорон Пьера Бо. Двое друзей все время были рядом с Ниной, но Эмманюэль «сделал стойку», заметив, как сильно она сжимает руку Этьена.
После мессы Эмманюэль не пошел на кладбище, они с Ниной знали друг друга всего несколько дней, и ему не нашлось бы места среди близких усопшего. Он решил, что увидит ее позже, у Больё.
Отец довез его до офиса, он минут пять посидел в кабинете, глядя в пустоту, не в силах сосредоточиться, потом взял машину компании – его собственная была слишком приметной – и поехал к церкви, чтобы присоединиться к кортежу.
На кладбище он стоял далеко от них. Было невыносимо жарко, и он укрылся под деревом, наблюдая за Ниной и двумя ее рыцарями. Три силуэта отбрасывали единую тень…
Когда тело предали земле и все разошлись, Эмманюэль заехал домой принять душ и переодеться, а потом отправился в дом Больё. Нина сидела на диване. Она так и не отпустила руку Этьена, хотя рядом находилась Клотильда Марэ. Красивая печальная блондинка смотрела только на Больё, а тот ее не замечал.
Эмманюэль подошел, она едва на него взглянула, и он понял, что потерял ее. Она уедет в Париж, и с этим ничего не поделаешь. Он взял вина, поговорил с Мари-Лор, хотя не знал «доблестного почтальона». Ужасно, что его сбил грузовик компании Дамамм, Нина этого не простит. Эмманюэль поцеловал ее в волосы, пахнувшие потом и кокосовым шампунем, и почувствовал острое, почти нестерпимое желание заняться с ней любовью, здесь и сейчас.
Он пропал. Влюбился по уши.
– До вечера, – шепнул он, – позвони, если понадоблюсь.
– Конечно…
Слово, обращенное в пустоту.
Эмманюэль вышел из дома почти без сил, не понимая, чего ждать, куда идти.
Нина вернулась домой одна, шла по узким улочкам, согнутая горем, но очень быстро, словно бежала от своей судьбы.
Он осторожно следовал за ней на машине, припарковался на параллельной улице, выключил мотор.
Бобен и Больё появились час спустя.
Эмманюэль просидел в машине до вечера, не имея моральных сил оставить Нину.
Около шести или семи из дома вышел Этьен Больё. Один. И Эмманюэль, как полный псих, последовал за ним. Больё заглянул домой – минут на пять, не больше, и оседлал мотоцикл.
Эмманюэль понимал, что должен отстать от парня. Его рубашка промокла от пота, хотелось искупаться в бассейне, освежить голову. Он едва справлялся с дурнотой, и все из-за восемнадцатилетней зассыхи, дворняжки, выросшей в рабочем городке.
Эмманюэль не вернулся в Замок. Потащился за мотоциклистом, подумав вдруг, что может столкнуть его с дороги. А что, он за рулем старой тачки, его никто не опознает. Как это ни странно, направлялся Этьен не к Нине, а в другую сторону.
