– Где она?
– Не поверишь…
Последний раз Этьен был во владениях Дамаммов в вечер Чемпионата мира по футболу 1998 года. Почему он не вырвал Нину из той жизни? Что ему помешало? Она выглядела жутко несчастной.
2 января 2003-го, в 10 утра, Этьен застал Эмманюэля дома. Он выглядел отощавшим, одиноким и неопрятным, явно давно не брился, был в мятой футболке и трусах. Жалкая личность…
– Пришел пожелать счастья в новом году? – съязвил он, увидев Этьена.
– С чего это ты довел себя до такого состояния? – вопросом на вопрос ответил Этьен.
– Любовь довела, – ухмыльнулся Дамамм. – Знаешь, где Нина?
– Забудь о ней.
– Никогда.
– Почему? Она ушла, значит, не хочет, чтобы ты ее беспокоил.
– Ну и что с того, я хочу ее увидеть.
– Лучше бы тебе отстать от нее. Навсегда.
– Ты явился, чтобы добивать меня такими вот глупостями?
– Наживешь неприятности. Очень крупные.
– Да? И какие?
– Радикального характера.
– Угрожаешь?
Эмманюэль начал театрально размахивать руками и запел, повышая голос:
– Этьен Больё грозит мне! Этьен Больё грозит мне!..
– Теперь я понимаю, почему она сбежала. Ты совсем сбрендил.
Дамамм унялся, долго молчал, потом вдруг закричал, как впавший в истерику мальчишка:
– Ты знаешь, где Нина?! Давай колись! Выкладывай! Выкладывай!
Этьен сел на диван, устроился поудобнее. Все шло именно так, как он предвидел.
– Почему сегодня? Зачем пришел? Видел ее? Знаешь, где она? Ну конечно, еще бы ты не знал! Признавайся! – орал Эмманюэль, долбя кулаком по стене.
– Психопат хренов… – процедил сквозь зубы Этьен и покачал головой.
Дамамм успокоился, истощив запас ругательств, и произнес очень спокойно и рассудительно:
– Меня тошнит от тебя, Больё… Засунь свои моральные принципы сам знаешь куда, а мне плевать, я продаю компанию и уезжаю.
– Куда?
– Точно пока не решил, но далеко. Очень далеко. В одном ты прав, пора забыть эту дрянь.
Этьен с трудом сдержал желание двинуть придурку в челюсть.
– А знаешь, это ведь я отвез Клотильду на озеро в тот вечер, когда она исчезла, и знаю, что ты врал всем, когда тебя спрашивали, виделись вы или нет… Я высадил ее из машины рядом с твоим мотоциклом…
Этьен презрительно ухмыляется, давая понять, что не верит ни единому слову собеседника, хотя новость поразила его в самое сердце. Как этот чокнутый мог встретить Клотильду вечером 17 августа? Эмманюэль заметил его смятение и прошипел:
– Что ты сделал с бедной девочкой, сволочь?
– Я пришел говорить о Нине, не о Клотильде.
– Ты мне не веришь, так? Зря. Я могу описать платье, в котором она тогда была. Черное, в белый горох. Спереди на пуговицах в виде божьих коровок. На ногах у нее были белые тенниски. Я запомнил, потому что подумал: «Не лучшая идея – обуться в белое на такую прогулку!»
– Сочиняешь… – бросает Этьен. – Всем известно про платье… Листовки «Помогите найти человека» были расклеены по всему городу… И, кстати, что ты забыл на той дороге? У тебя в саду целый олимпийский бассейн! Ты никогда не ездил на озеро.
Эмманюэль Дамамм улыбается – горестно и зло, и Этьен чувствует жалость и отвращение. Денди растерял всю свою элегантность и чудовищно страдает. Он утратил контроль. Смотрел на Этьена – и не видел его, потерявшись в собственных мыслях.
– В день похорон я видел, как вы, ты и педик, заявились в дом почтальона. Потом ты ушел, один, зашел к себе, сел на мотоцикл. Сам не знаю, зачем я поехал следом. Мне хотелось столкнуть тебя с дороги. Я был не на «Альпине»… а на машине компании… Прощай, Больё, и помни: я удержался только из-за деда Нины. И из-за нее. Слишком много смертей для одной бедной девочки. Я видел, как ты растянулся на траве у озера, извини, рядом с муниципальной лужей, и начал пить, как полный идиот. В какой-то момент мозги у меня просветлели, и я спросил себя, что забыл в этом жутком месте, поехал назад в Ла-Комель и встретил Клотильду Марэ. Она шла по обочине дороги. Я развернулся и подобрал ее. Она сказала: «У меня свидание с Этьеном». Даже дебил заметил бы, что она по уши в тебя влюблена.
– Ты что-то сделал с Клотильдой? – Голос Этьена дрогнул.
– Да – доставил прямо к твоему мотоциклу. Ты – темная личность, Больё, так что не учи меня жить!
– Ты остался? Шпионил за нами?
– Нет. Вернулся домой.
– Врешь!
– Вы оба были мне даром не нужны, значение имела только Нина. Я мог ей понадобиться, значит, должен был сидеть дома, у телефона, мобильных тогда не было. И чудо случилось. Я почти потерял надежду, а Нина позвонила, попросила забрать ее. Она была одна с педиком…
– Кончай называть так Адриена.
– С чего бы? Ты питаешь к нему слабость? Тебе мало Нины?
Эмманюэль корчится от смеха. Его лицо искажено судорогой.
– Кстати, о Клотильде Марэ… Ты знал, что это я регулярно звоню легавым и сообщаю, что вы были вместе в тот вечер?
Этьену стоит невероятных усилий не броситься на гада. Нет, он не псих, а порочный манипулятор. Как это ни странно, признание Дамамма принесло ему некоторое облегчение. Он всегда думал, что анонимом, доносившим на него жандармам, был его собственный отец. Человек, который не любил сына и – вполне вероятно – мог обвинить его в худшем.
– Я позвонил на телевидение, когда дело снова открыли, – продолжает вещать Дамамм. – Как же мне хотелось, чтобы тебя посадили! А ты стал легавым… Ты обманщик, Больё. Давай, признайся, что убил Клотильду Марэ.
Этьен забывает, что решил вести себя сдержанно, и намеренно оскорбляет Дамамма:
– Я не сумасшедший, я не терроризирую женщин, и ни одна меня не бросила…
Эмманюэль схватил сковородку и так сильно ударил Этьена, что тот потерял сознание, не успев среагировать, а очнулся в луже крови, с лопнувшей надбровной дугой.
«Шрам будет сантиметра два, не меньше…» – подумал он. Дамамма рядом не оказалось. Этьен кое-как остановил кровь, злясь на себя за то, что спровоцировал сумасшедшего. Он обошел комнаты, проверил шкаф в спальне и убедился, что хозяин уничтожил все следы пребывания Нины в своем доме.
«Ладно, сбежал и сбежал, – утешал он себя, – ему же хуже. За нападение на представителя власти я могу его засадить. Если поймаю…» Дамамм нашелся на кухне, стоял у серванта с отсутствующим видом и стаканом воды в руке.
«Момент самый подходящий», – решил Этьен и сказал:
– Я знаю, где Нина…
Эмманюэль посмотрел на него с таким ужасом, как будто узрел дьявола во плоти. Он терзался два года, вел себя как взбесившаяся ищейка, а теперь, кажется, не хотел услышать правду. Раз цель достигнута, можно остановиться, а чем тогда жить?
