Эмманюэль взял ее за руку, и она почувствовала исходящий от него жар. Он лег на спину и легко, как перышко, уложил ее на себя, снял платье, расстегнул лифчик. Нина отдалась на волю Маню, признавая его первенство в любовной игре, и только постанывала, чувствуя поднимающуюся из живота волну жара. Маню лизал ее ушную раковину, покусывал мочку, пробуждая разные части тела, без слов объясняя, как одно связано с другим.
Как-то раз, ночью, она тайком от Этьена и Адриена посмотрела порнофильм. Сначала проверила, достаточно ли крепко они спят, и зажала в руке пульт, готовая в любую секунду переключить канал. Лучше умереть, чем попасться! Нина убрала звук и как завороженная смотрела на влажные распахнутые промежности. Мерзкие на вид, но и завораживающие. Актеры не ласкали друг друга, о любви речи не было, одна голая механика. Колбасный фарш. Бойня. Холодильная камера мясника.
На следующий день Нина сказала мальчишкам:
– Сегодня ночью я смотрела порнушку. Это было ужасно.
– Заткнись! – рявкнул Этьен. – Не хочу ничего знать о твоей сексуальной жизни!
– Но ты же описываешь мне сиськи твоих подружек!
– Это другое дело.
– Почему это?
– Ты – девушка.
Адриен застенчиво улыбнулся.
Эмманюэль долго ласкал Нину, время от времени спрашивал: «Все хорошо?» – лицо у него было красное и потное, как у сумасшедшего. Она молча кивала. Да.
Он встал и погасил свет. Сделал это ради Нины, щадя ее стыдливость. Он быстро и ловко снял с девушки спущенные до живота платье и лифчик, разделся сам, выпустив на волю свой запах, смесь одеколона с потом. «Какой он тяжелый…» – подумала она, почувствовав прикосновение языка и пальцев, и испытала желание, смешанное с отвращением, удовольствие и гадливость. Ей захотелось убежать, вернуться в детство, снова стать ростом с белый деревянный заборчик перед домом деда. Эмманюэль вошел в нее осторожно, она почувствовала боль и перестала дышать. Он запыхтел, потом сжал руки в кулаки, выгнулся, выдохнул: «Я слишком сильно тебя хочу!» – и все закончилось. Маню лежал неподвижно, дыша Нине в шею, потом снял резинку, шепнул: «Отдохни, и продолжим…»
«Так вот из-за чего вертится земля, ради чего пишут песни. Придется переписать слова», – подумала Нина.
* * *
Адриен снова и снова прокручивал в голове страшные события. Он заливал бензин в белый «Рено 5», когда мимо заправки пронеслась пожарная машина, завывая сиреной. Он в этот момент смотрел на цифры на экране автомата, ему хотелось поскорее освободиться, вернуться в палатку и дочитать увлекательный роман.
Красный грузовик остановился метрах в трехстах, но водитель не выключил сирену, и Адриен оглянулся – со всех сторон бежали люди, – и тут хозяйка «Рено 5» сказала: «Я только что проезжала мимо, кто-то сказал, что сбили почтальона, кошмарное зрелище!» Адриен сразу понял, что она говорит о Пьере, ему был прекрасно известен маршрут старика. Нижний квартал Ла-Комели – его участок.
Накануне Адриен ужинал у Бо, потому что Эмманюэль уехал в Сен-Тропе. После первого раза Нина с ним не расставалась, дошло до того, что она перестала отвечать на вечерние звонки Этьена. Адриен спросил: «Ну что? Как все было? Ты его любишь?» Нина уклонилась от прямого ответа, сказав лишь: «Так себе… Нечего рассказывать…» Адриену эти слова показались неуместными, почти неприличными, он захохотал, и Нина его поддержала.
Они втроем сидели за столом в саду, и Пьер вдруг пожаловался: «Все тело болит… Старею…» – сказал он и улыбнулся.
Адриен бросил заправочный пистолет и рванул к машине с сиреной. Триста метров показались ему бесконечными, как в кошмаре, когда бежишь, но не двигаешься с места, кричишь, но не издаешь ни звука. Наконец он увидел ноги лежавшего на земле человека и лужи алой крови вокруг. Первой его мыслью было: «Что будет с Ниной?» На грузовике, сбившем Пьера, не осталось ни одной отметины, он стоял на дороге, как будто водитель отошел на минутку. Сам он топтался рядом, бледный, целый и невредимый, и повторял: «Я его не видел, я его не видел…» Из-под грузовика виднелось колесо велосипеда, могло показаться, что огромная машина проглотила двухколесную и выплюнула непонравившееся. Лицо и верхняя часть тела были прикрыты одеялом – как в фильмах о разборках гангстеров. Рядом валялась грязная, изуродованная сумка почтальона, Адриен совершенно машинально подобрал ее, вошел в телефонную кабину и набрал свой домашний телефон. Трубку не сняли, и он вспомнил, что мать на весь день уехала в Лион. Адриену почудилось, что он остался один в большом жестоком окружающем мире. Мимо пронесли мертвого Пьера Бо. Адриен нашарил в кармане клочок бумаги, на котором Нина записала номер телефона в Сен-Рафаэле.
В конце концов Мари-Лор ответила на звонок.
Закончив разговор, Адриен кинулся бежать сломя голову, ворвался в сторожку и взял из кассы 2000 франков, совершив тем самым безумный поступок: ему необходима эта работа, их ждет Париж, нужно будет снять жилье, платить за еду. Адриен понимал, что все потеряет, но действовал инстинктивно, словно его рассудок улетучился вслед за носилками. Нужно забрать Нину, увезти как можно дальше и дождаться Больё.
«Шевелись, Адриен! Ты должен успеть, пока ей не сказали!»
Он вошел в здание красный как мак и не стал называть себя. Администратор, толстая седая тетка, с изумлением посмотрела на него поверх очков в черной оправе. Она знала его в лицо, вспомнила, что это друг Нины Бо, возможно даже дружок, и подумала: «Молодежь совсем стыд потеряла! Надо же, заявился в офис в разгар рабочего дня!»
– Мне срочно нужна Нина!
– Добрый день, молодой человек. Она занята. Работой, – сухо-язвительно ответила дама.
– Я должен увезти ее как можно дальше.
– Что-о-о?
– Она уже знает?
Администраторша смотрела на Адриена, как на психа или наркомана под дозой, и тут позвонили из жандармерии. Мадам-в-черной-оправе узнала, что один из водителей компании только что сбил насмерть человека на площади Де Голля. Господина Дамамма-старшего просят немедленно явиться в участок, хотя причины аварии пока не прояснены, как и ответственность сторон.
Адриен спрятал сумку Пьера на верхней полке стеллажа, за папками, чтобы она не попалась на глаза Нине, и взялся за поиски, открывая все двери. Нашел ее в одном из кабинетов, она взглядом спросила: «Что такое?» – и Адриен, с детства умевший вводить людей в заблуждение, преуспел и на сей раз.
– Сегодня пятница, мы молоды и через месяц уедем в Париж, вот мне и захотелось побезумствовать. Я увезу тебя на уик-энд, куда захочешь, твоего деда я предупредил. Он согласен и даже обрадовался. Вставай, мы уходим.
Она улыбнулась, и Адриену пришлось сильно ущипнуть себя за руку, чтобы не развалиться на части. Нина была его сестрой, его избранницей, он любил ее больше всех живущих на земле людей, он это понял только что, здесь, в серой комнате с окном, выходящим на унылую стену здания напротив. Адриен осознал эту истину. Нина будет ужасно, невыносимо страдать, и он оттянет этот удар на два дня, даст ей отсрочку. Два последних дня детства, потом она узнает правду и станет взрослой.
