Когда он вошёл в центральную комнату, дурное предчувствие полыхнуло ещё острее. Уже издали он заметил не притворённые до конца дверцы шкафа. Снедаемый страхом, он подошёл к шкафу и распахнул дверцы.
Шкаф был пуст.
Джоу охнул.
– Мой меч и доспехи! – воскликнул он. – Их нет.
Возглас прозвенел громко, наполненный чувством. Услышав за спиной шаги, Джоу даже не обернулся, когда в комнату вошла Ли и подбежала к нему.
– Кто мог сделать такое? – спросила Ли, глядя на мужа, который с бледным лицом и трясущимися руками стоял перед пустым шкафом.
Затем на пороге появилась разбуженная шумом Сиу. Она сонно тёрла руками глаза. Похоже, она и не заметила пустого шкафа. Её всецело занимало отсутствие чего-то или, точнее, кого-то другого.
– Где Мулан? – спросила она.
Мулан. Джоу прерывисто выдохнул. О чём говорит Сиу? Мулан в своей постели, где ей и положено быть. Но один взгляд на лицо Сиу – и он понял, что ошибается. Понимание, которое он отчаянно гнал от себя, стало облекаться плотью. Его собственные слова, брошенные в бессильном гневе, прозвучали в его ушах. «Знай своё место!» – сказал он. Он видел, как полыхнуло болью лицо Мулан, хотя в ту минуту, погружённый в собственное страдание, он отмахнулся от неё. Но теперь…
Отвернувшись от шкафа, он принялся шарить вокруг. Глядя на него, Ли удивлённо подняла брови.
– Моё предписание, – проговорил он, отвечая на незаданный вопрос. Он должен отыскать его. Если предписание не найдётся, останется лишь одно объяснение. Он сдвинул в сторону тарелки и миски, ища бумагу, которую он оставил в комнате несколько часов тому назад.
Но её нигде не было. Там, где вечером лежало предписание, теперь был гребень Мулан, увенчанный цветком лотоса.
Джоу поднял глаза и перехватил взгляд Ли. Ужас, который он испытывал в глубине души, был явно написан на лице жены. Оба понимали, что означает исчезновение доспехов и предписания.
– Ты должен её остановить, – воскликнула Ли, прижимая дрожащую ладонь к груди. – Северные варвары убьют её.
Джоу склонил голову. Мулан никогда не держала в руках оружия, не считая палки в детской игре. Она погибнет в первом же сражении. Но, если он раскроет обман, её также ждёт смерть. Её соратники, рядовые солдаты и военачальники, не оставят её в живых, узнав, что она предала их. Он должен её остановить.
Оставив плачущую жену и дочь, Джоу выбежал из дома и бросился к святилищу Феникса. Он не видел молний и не слышал грома. Его сердце было переполнено горем. Это его рук дело. Он сам оттолкнул Мулан и послал её на смерть.
Войдя в небольшой храм, он преклонил колени перед двумя памятными плитами, испещрёнными именами. Считалось, что плиты хранят мудрость и души всех прежних поколений рода. Предки внимали молитвам и отвечали на них. Он надеялся, что они услышат его и теперь.
– О, предки, – зашептал он, – я… я взываю о вашей помощи. Моя дочь совершила ужасную ошибку. Пожалуйста, защитите её.
Лишь завершив молитву, он позволил пролиться слезам. Позади стеной надвинулась гроза. И где-то там совершенно одна была его дочь. «Мулан, – думал он, – я так виноват перед тобой. Пожалуйста, вернись домой».
Поникнув головой, Джоу не увидел, как из-за статуи Феникса показалась крохотная, неприглядная и кособокая птичка. Одно её крыло волочилось по земле, голова была скошена набок. Птичка поглядела на Джоу, а затем спрыгнула на землю и выбежала из святилища. Когда на неё упала первая капля дождя, птица взъерошила перья, а затем, словно смирившись с неизбежным, почесала прочь из тулоу, хлопая здоровым крылом и подволакивая другое.
Глава 7
Бори-Хан был доволен. Его план воплощался просто блестяще. Император дрожал от страха и собирал слабую армию, сгоняя в неё не нюхавших крови мальчишек и стариков. Успехи Бори-Хана тем временем привлекли внимание других жужаньских племён, и они, следуя древнему обычаю, послали своих вождей, именуемых тегинами, на совет. И вот тегины стояли в большой юрте, над которой реяли и хлестали по ветру их флаги: чёрный медведь, снежный барс, змея, алое пламя и дикий жеребец. Впервые за долгие годы пять крупнейших племён собрались вместе.
И всё благодаря Бори-Хану.
Мазнув глазами по грубой орде, заполнившей его юрту, Бори-Хан впился взглядом в каждого из вождей. Они стояли среди груды сокровищ, награбленных Бори-Ханом и его воинами. Кипы шелков лежали вперемешку со сваленными в кучу драгоценностями, словно поживы было так много, что Бори-Хана вовсе не заботило, если что-то упадёт под ноги. Не забыл он выставить и блюда с яствами, и кувшины с питьём, которым кое-кто уже воздал должное. Но, несмотря на все атрибуты празднества, гости были настороже. То, что племена пришли выказать поддержку Бори-Хану, не означало, что они поддерживали друг друга. Ненависть между ними была застарелой и неподдельной.
– Да разве могу я соединиться с Килифу-тегином?
Обернувшись, Бори-Хан увидел, что Тулугуй-тегин смотрит сычом на невысокого мужчину на другом конце юрты. Среди всех вождей Тулугуй-тегин обладал самым злобным нравом или, во всяком случае, был особенно несдержан на язык. По юрте прокатился шёпот, и Бори-Хан поднял руку, призывая гостей к молчанию. Затем он подал Тулгуй-тегину знак продолжать.
– Он и его люди грабили наши поселения со времён дедов моих дедов, – закончил Тулугуй.
И мгновенно получил отпор от Килифу.
– Набеги всегда начинали твои люди, – возмущённо вскричал он.
– Истинно говорит Килифу, – встрял Бати-тегин, вождь одного из менее крупных племён, не дав Тулугую вставить и слова. – Тулугуй и на мой лагерь нападал. Я своими глазами видел тот набег!
Юрта загудела криками. При всякой новой встрече старые раны исходили гноем. Бори-Хан молча смотрел, давая мужчинам наораться и перебраниться. Затем он снова поднял руку и, отрывисто крикнув, восстановил тишину.
– Вы, как клубок гадюк, до гроба готовы кусать друг друга за хвост. – Он глянул в глаза каждому из вождей. Ему было нужно, чтобы все до единого внимали ему. – Сражаетесь, племя против племени. Разве не видите вы богатство у ваших ног?
Прошелестели крылья, и Сяньян соколом влетела в юрту, посеяв замешательство среди мужчин. Те пригнулись, когда большая птица спикировала над их головами и села на насест. Встряхнувшись, она оглядела воинов, и под её взглядом они принялись беспокойно переминаться с ноги на ногу. Бори-Хан с улыбкой кивнул Сяньян. Затем он продолжил:
– Вместе мы сильнее, – сказал он. – Десятилетиями жужане были разобщены и размётаны, как листья на ветру. Если же мы выступим все, как один… – он указал на поблескивающую груду сокровищ. – Это лишь толика того, что будет принадлежать нам. Из укреплённых поселений богатства потекут полноводной рекой. – Он замолчал, позволяя своим словам, подкреплённым блеском сокровищ, достичь сердец воинов. Он подошёл к насесту Сяньян и пригладил пальцами шелковистые перья сокола. Но ни на мгновение он не сводил глаз с тегинов, читая по их лицам.
