– Хуа Дзюн! – крикнул он. Мулан резко выпрямилась и развернулась. – К командующему Туну!
Мулан вышла из палатки, успев, однако, встретиться взглядом с Хонхэем. Она не готова была поручиться, но ей показалось, что в его сердитых глазах промелькнуло сочувствие. Но искорка тут же утонула в холодности. У неё опустились руки. А она чего ожидала? Что Хонхэй разом простит ей давешнюю грубость только потому, что сейчас, возможно, решится её судьба?
Повесив голову, она прошла через лагерь к шатру командующего Туна. Ранг дозволял ему роскошь – личные покои, однако обставил их командующий просто и скромно. Мулан с порога обратила внимание на скупое убранство и то, что на лежанке будто бы и не спали вовсе. Командующий Тун был солдатом. Сон подождёт, пока не будет выиграно сражение.
Командующий сидел за письменным столом и обернулся, услышав шаги Мулан. Он жестом велел ей приблизиться. Затем, отложив кисть, он положил ладони плашмя на стол. Мулан боролась с желанием обратиться в бегство.
Наконец он заговорил:
– Я присматривался к тебе, Хуа Дзюн, – начал он. – Ты тренируешься в полную силу – и явно со всей душой. – Он помолчал, взвешивая дальнейшие слова и примеряя воздействие. – Однако что-то сдерживает тебя. Кажется… будто ты что-то скрываешь.
Мулан почувствовала, что открывает рот, как выброшенная на сушу рыба. На что он намекает? Что он знает? Она застыла, не зная, как поступить. Она боялась, что в любую минуту в шатёр могут ворваться солдаты, чтобы выволочь её прочь с позором.
– Командующий… – промолвила она.
Не осознавая точность нанесённого удара, командующий прервал её поднятием руки.
– Я почувствовал это уже в тот миг, когда встретил тебя, а теперь я уверен. – Командующий Тун продолжал: – Видишь ли, и у меня есть секрет… – Он посмотрел Мулан прямо в глаза. – Я знаю твоего отца. – Видя её удивление, командующий Тун кивнул. – Мы с Хуа Джоу сражались вместе. Он был великолепным солдатом. На тебе, Хуа Дзюн, я вижу тень его меча. Вероятно, тень эта тяжким бременем лежит на твоих плечах.
Склонив голову, Мулан не смела встретить взгляд командующего. Она не хотела, чтобы он видел залившее её лицо чувство. Он и не догадывался, насколько верны его слова, хоть и иначе, чем ему думалось. Любовь отца, а не его тень, была её бременем. А также правда, которую она не могла высказать.
Видя в её молчании согласие, командующий Тун продолжал:
– Ты не можешь позволить отцовскому наследию сдерживать тебя. Тебе нужно дать волю твоему дару.
Дару? В растерянности Мулан позабыла свои горести и подняла голову.
– Командующий? – переспросила она.
– Твоя энергия ци, Хуа Дзюн, – отвечал командующий Тун. – Она сильна. Почему ты скрываешь её?
И снова Мулан потеряла дар речи. Ци. Жизненная сила, что течёт в каждом живущем. Она слышала, отец иногда говорил, что в том и ином воине сила ци мощнее, чем в других. Ци позволяет этим воинам быть стремительнее и отважнее в бою, а ещё двигаться с такой плавностью и мощью, что временами кажется, будто они словно парят в воздухе. Не думает же командующий, что у неё есть подобная сила ци? Но внутри её разгоралась крошечная искра. Это многое объясняет. Феникс. Её бой с Хонхэем. Но что, если… что, если командующий Тун не ошибается? Она не смела выдать ничего из произошедшего с ней, ведь тогда она рисковала выдать всё.
– Я… я не знаю, – проговорила она.
Чувствуя её внутреннюю борьбу, командующий Тун понимающе кивнул.
– Мы явим её. Позволим ей расцвести. Истина никогда не причиняет той боли, которую приносит изобличённая ложь. – Кивком он отпустил Мулан.
Она вышла на ватных ногах, а в ушах её гремели слова командующего. Он не угадал её секрета, но каким-то образом открыл нечто, намного более глубокое.
Глава 14
– Ци пронизывает всю вселенную и все живые существа.
На следующее утро после их разговора командующий Тун созвал всех новобранцев на учебный плац. Выстроив их кольцом вокруг себя, он начал медленно выполнять серию замысловатых движений, не переставая при этом говорить. Новобранцы смотрели, не отрывая глаз, заворожённые тем, что тело командующего как будто составляло единое целое с его оружием. Его меч стал продолжением его руки, его ноги, точно корни дерева, крепко врастали в землю, а затем, взмывая, казалось, делались легче пёрышка. По его знаку Мулан и остальные принялись повторять его движения.
– Мы все рождены с ней, – продолжал командующий Тун, – но наиболее радетельным дано глубоко соединиться с ци и сделаться великими воинами.
Мулан сосредоточилась, позволяя телу двигаться по собственной воле. Голос командующего омывал её, подобно воде в озере, и звучал столь же успокоительно.
– Умиротворённый, как лес, – говорил он. – Однако пламенеющий внутри.
Взмахивая рукой, Мулан снова и снова повторяла простейшие движения. Она упражнялась всё утро и поздно ночью, когда стояла в дозоре. А когда её смена подходила к концу, она шла на берег озера и тренировалась при свете луны. С каждым взмахом меча она ощущала, как её ци крепла. Она распускалась, словно листья магнолии, что росла на берегу озера. Чувство это было воодушевляющим и немного странным, как будто что-то совершенно новое было отчего-то дивно знакомым.
* * *
В последующие дни тренировки ополчения делались всё более напряжёнными. Поначалу это было едва заметно. Каждая сессия приросла на несколько минут. В командах сержанта Цяна зазвучала сталь. Напряжение нарастало, когда стало ясно, что они готовятся уже не к возможному, а к скорому сражению.
– Жужаньская рать колоссальна, – предостерегал сержант Цян, пока Мулан и остальные выполняли серию упражнений с мечом. – Они безжалостны и непредсказуемы. Однако материальную силу не обязательно встречать равной силой. Воин поддаётся силе и перенаправляет её. – Он остановился перед Мулан. Она смотрела прямо, не позволяя ему себя устрашить.
Со времени её разговора с командующим Туном Мулан и думать ни о чём не могла, кроме ци. Она была охвачена ею. Напитываема. Гонима. Каждую свободную минуту она пыталась сосредоточиться на ней. Слова командующего были искрой, из которой разгорелась её решимость. После той беседы она поняла, что её долг перед отцом – сделаться лучшим воином. Если она не будет к этому стремиться, всё, что она сделала, будет бессмысленно. И вот день за днём и ночь за ночью она упражнялась. День ото дня и ночь от ночи она делалась сильнее.
В лунном свете на берегу озера её тело привычно двигалось в последовательности боевых приёмов. В голове её звучали слова сержанта Цяна. «Неблагоприятное обстоятельство можно повернуть во благо», – твердил он, пока солдаты делали выпады с мечом, взмахивали копьём или поднимали щит в оборону.
Её беспрестанные тренировки и напряжённое сосредоточение не остались незамеченными. Она чувствовала, что и командующий Тун, и сержант Цян смотрят на неё чаще, чем на кого-либо. Но её сердце больше не сжималось в тревоге. Её наполняли храбрость и сила, о которых она и не подозревала прежде.
