Людвиг Четырнадцатый кинулся убегать – но опоздал. Человек уже ловко схватил его.
– А-тот-самый-плутишка!
Людвиг Четырнадцатый почувствовал, как его поднимают в воздух. Так высоко он ещё никогда не оказывался, даже когда взбирался на покрытый мхом камень у выхода из норы. Человек держал его за загривок. Это было не самое приятное ощущение. Людвиг жалобно заскулил, ему хотелось назад, на землю.
– Это-кажется-ты-навещал-наш-курятник? – спросил человеческий голос.
«Научился бы человек хоть говорить понятно, – подумал Людвиг. – Какое-то сплошное длинное слово, ничего не разобрать».
И снова заскулил, желая подтвердить, что да, это он был в курятнике.
– На-вид-не-такой-уж-опасный, – продолжал человек. – Наоборот-кажешься-довольно-симпатичной-лисичкой. Пожалуй-ты-понравишься-моим-детям.
Человек взял Людвига под мышки, понёс его во двор и там посадил в ящик, сделанный из проволочной сетки.
– Теперь-ты-будешь-жить-здесь! – сказал он и тщательно, на два оборота, закрыл ключом замок. – Марлотты-и-Петера-сейчас-нет-дома-но-скоро-они-придут.
«Какое смешное имя для человеческого детёныша, – подумал в тоске Людвиг. – Марлоттаипетер».
(Правда, немного погодя, когда нашлось время лучше подумать, он догадался, что имелись в виду двое детей, каждый со своим именем: Марлотта и Петер.)
– Максимилиан-иди-ка-сюда! – продолжал кричать человеческий голос. – Посмотри-кого-я-поймал. Вчера-он-тебя-сумел-одурачить-а-сегодня-я-поймал-его-голыми-руками. Этот-хитрец-Ларссон-будет-неплохой-игрушкой-для-моих-детей.
В других обстоятельствах Людвиг Четырнадцатый мог бы порадоваться, услышав, что его уже третий раз называют хитрецом. Но сейчас ему совершенно не хотелось стать забавой для детей человека. Ему хотелось домой, в лес.
Максимилиан оставался возле клетки, когда его хозяин ушёл.
– Ну что, разве я тебя не предупреждал, чтоб ты держался подальше? – пролаял он.
– Ты бы меня освободил, – всхлипнул Людвиг Четырнадцатый. – А я, честное слово, клянусь, что никогда больше сюда не вернусь.
– Нет, хватит, мы больше с тобой не друзья, – ответил пёс и сердито оскалился. – Я не доверяю лисицам: они мастера обманывать.
– Только не я, – заверил Людвиг Четырнадцатый. – Ты же меня знаешь, я не умею хитрить.
– Ты – не умеешь? А кто забрался в мою будку? – заворчал Максимилиан. – Ты самый хитрый лис, которого я в своей жизни встречал. Хитрей даже собственного папочки.
Максимилиан обошёл клетку вокруг, засунул нос между проволочных прутьев, понюхал.
– Что ж, посмотрим, хватит ли у тебя хитрости и ума, чтобы спасти свою рыжую шубку. Мой нюх подсказывает, что из этой клетки выбраться трудновато. Э-хе-хе, мне даже незачем тебя сторожить. Приятных тебе впечатлений и будь здоров!
Сказав это, Максимилиан удалился, гордо подняв хвост.
Людвиг остался один.
Он тут же начал искать лазейку, через которую можно пробраться, но вокруг была только проволочная сетка. Тогда он попытался откусить замок, но лишь взвыл от боли.
– Нет, ничего у меня не получится, – загрустил Людвиг Четырнадцатый. – Ах, как мне сейчас не хватает хитрости!
Он в тоске положил голову на передние лапы и замер так надолго.
– Эй, кто это забрался в мою клетку? – внезапно раздался чей-то голос.
За проволочной сеткой стояла Тутта Карлссон.
– Угадай с трёх раз, – фыркнул Людвиг Четырнадцатый. – Ты что думаешь, я здесь играю в прятки или в казаки-разбойники?
– Но как ты сюда попал? – удивилась Тутта, не обращая внимания на его сердитый тон. – Здесь же висит замок, и он закрыт.
– Его повесили и закрыли, когда меня засунули сюда, – сказал Людвиг сердито. – Если тебе это интересно: меня поймал человек. Он хочет сделать меня игрушкой для своих детей.
– Ах, как же ты оказался таким глупым и позволил себя поймать? – расстроилась Тутта Карлссон.
Людвиг Четырнадцатый ответил не сразу.
– Я принял человека за пугало, – объяснил он. Ему самому было очень стыдно.
Но Тутта Карлссон весело рассмеялась.
– Теперь я, пожалуй, могу поверить, что ты действительно говоришь правду, ты не такой хитрец, как другие лисицы. Ничего себе, принять живого человека за воронье пугало! Не могу себе даже представить.
Тут Людвиг Четырнадцатый расплакался.
– Перестань плакать! – велела Тутта.
– Я хочу домой, – всхлипывал Людвиг Четырнадцатый. – Я не хочу играть ни с какими детьми.
В это время послышались шаги, и к клетке приблизился человек, который поймал Людвига.
– Ты-можешь-не-бояться-мой-цыплёночек, – засмеялся человек, увидев Тутту. – Лис-не-сможет-выбраться-из-клетки-еда-у-него-будет-но-если-он-хочет-цыплячье-жаркое-его-он-никогда-не-получит.
И с этими словами человек просунул между прутьев клетки миску с костями и мясом.
– Ты что, в самом деле, как сейчас сказал хозяин, собрался сюда, чтобы поесть цыплячье жаркое? – в тревоге спросила Тутта Карлссон, переминаясь с лапки на лапку.
Людвиг Четырнадцатый энергично замотал головой.
– Нет же, нет. Я пришел, чтобы поиграть с тобой, – стал рассказывать он. – Если бы человек не пришёл раньше тебя, всё было бы не так.
– Ах, бедный Людвиг, – пропищала Тутта Карлссон. – Выходит, это моя вина, что ты сидишь в этой клетке. Не грусти. Я обещаю тебе сделать всё, чтобы ты смог отсюда выбраться. Только потерпи ещё немножко.
И Тутта Карлссон исчезла. А Людвиг Четырнадцатый остался один в птичьей клетке.
Глава девятая
* * *
Всё утро Людвиг Четырнадцатый, покинутый и одинокий, лежал в птичьей клетке и тосковал.
Но после полудня он оживился. Потому что вернулись Петер и Марлотта, которые гостили у бабушки. Они узнали, кого поймал их отец, и радостно закричали:
– Ах-какой-у-нас-милашка!
Марлотта даже попробовала погладить лисёнка.
«Никакой я не милашка», – подумал Людвиг и попробовал тяпнуть её за руку.
– Можно-мы-сегодня-на-ночь-возьмём-его-к-себе-в-комнату? – попросил Петер. – Он-будет-спать-в-кукольной-кроватке-Марлотты?
