– Вот-вот, – кивнул Блоха. – Главное, чтобы они шевелились.
Когда Афорист удалился, Хуутсуу склонилась с седла.
– Ургулы могут скакать и ночью, – сказала она. – Надо будет, так легко догонят солдат.
– А им не надо, – возразил Блоха. – Балендин, может, и не прочь бы сразу рвануть на Аннур, но до самого города и ургулы без остановки не доскачут. И зачем им опасная скачка в темноте, когда впереди еще сотни миль?
Он снова тронул с места своего коня, и Валин почти сразу догнал его.
– Какой у нас план? – спросил он.
– План? – отозвался Блоха. – Я думал, ты разговор с гонцами слышал. Отъедем немного на юг, развернемся и будем драться.
– Для великого воина, – заметила Хуутсуу, – план очень глупый.
– Ну да, – признал Блоха. – Будь я поумней, меня бы здесь и близко не было.
План, как выяснилось, у Блохи все же был. Проведя всю ночь в седлах, подкрепляясь на ходу полосками вяленой оленины и останавливаясь только для смены лошадей, они к утру перешли неглубокий ручей. Сразу за ним командир крыла остановил отряд. Какое-то время слышалось только журчание омывающей камни воды, дыхание усталых животных и движение мужчин и женщин, разминавших онемелые за часы скачки мышцы.
– Что это? – спросила наконец Хуутсуу.
– Форт, – ответил Блоха.
– А на вид развалины.
– Хочешь встретить соплеменников в чистом поле?
Валин, перебирая в памяти заученные на Островах старинные сражения, пытался понять, что за форт обнаружился здесь в глуши.
– Памятка времен независимости Раалте? – решился он.
– Это самое северное из укреплений Миертина. Застава против приграничных варваров.
– Откуда ты о нем знал?
– Заучил когда-то карту этих мест.
– Удачно вышло.
– Не особенно, – пожал плечами Блоха, – Я их все заучивал.
– В Гнезде сотни карт! – выпучил незрячие глаза Валин.
– Да уж, – согласился Блоха, – морока была.
Валин повернулся к югу, к старинному форту. Сейчас слепота бесила его больше обычного. С людьми его выручали другие чувства. Он слышал их приближение, дыхание, сердцебиение. Он чуял их страх и надежду. Их смятение. А здесь, перед обломками стены, он слышал только ветер и чуял только слабый холодный запах камня.
– Удержим? – спросил он.
– Даже не надейся.
– Зачем тогда?
– Мы не за победу бьемся. Мы тянем время. Эта древняя стена выиграет нам день. Может, два, если удачно выпадут кости. Не так легко проскакать сквозь стену на лошади.
– Что помешает им зайти в обход?
– На западе река, – ответила Хуутсуу, – а на востоке, похоже, болото.
По ее тону трудно было судить, довольна ли она позицией.
– И еще, – добавил Блоха, – Балендин не рискнет оставить за спиной полную врагов крепость.
– Полную? – усомнился Валин. – У нас сколько: сотня аннурцев на подходе и с десяток ургулов Хуутсуу?
– Нет, – возразила женщина. – Это не наша война. Мне все равно, падет ли ваша трусливая империя. Мы пришли убить аннурского лича, а не воевать со своими.
– Ну так убивай, – согласился Блоха.
От Хуутсуу пахнуло гневом.
– Наш договор…
– В силе, – спокойно подхватил Блоха. – Но прежде придется дать хороший бой. Без боя Балендину не нужно прибегать к своему колодцу, а мы не сумеем к нему подобраться.
– Отвлекающий маневр? – с сомнением спросила Хуутсуу. – Не пройдет. Этот лич даже в битве бережет себя. Если бы ему можно было воткнуть копье в спину, он был бы уже мертв.
– Я имел в виду не копье, – ответил Блоха. – Думал скорей о взрывчатке. Не может же он остерегаться всего и вся. «Крот», рванувший у него под ногами, может сделать дело.
Подозрения Хуутсуу повисли в воздухе запахом переспелого плода.
– Если у вас есть такие… штуки, если вы можете устроить такой взрыв, почему не убили его много месяцев назад?
– Не было походящего места, – объяснил Валин, которому слепота не помешала разобраться в стратегии. – Чтобы взрыв достиг цели, надо знать, где и когда окажется Балендин. До сих пор фронт был слишком широк. И время точно не рассчитать.
– Так, – согласился Блоха, – и еще, если мы и знали, где он окажется наверняка, такие места всегда выпадали посреди ургульской армии. Вряд ли они любезно позволили бы нам заложить заряд в своем лагере. А здесь у нас все, что требуется. Мы знаем когда и неплохо представляем где.
– Тот холм, – кивнула Хуутсуу, повернувшись в седле.
Валин не понял, в какую сторону она указала.
– Да, тот холм. Достаточно высок, чтобы он видел и его видели. Он притащит туда пленных и начнет их резать в расчете вытянуть новые силы из ургулов и наших на стене. Но это означает, – Блоха обернулся к Хуутсуу, – что на стене должны быть люди. Мы должны дать бой. Иначе ему незачем будет подниматься на тот холм. Только даром запустим в небо пару комьев земли.
Хуутсуу долго не отвечала. Валин слышал беспокойное движение всадников у нее за спиной.
– Хорошо, – решила она наконец. – Мы встанем здесь вместе с вами. Мы принесем великую жертву Квине. А вы убьете лича.
Только после того, как она развернула коня, на своем языке приказывая ургулам встать южнее крепости и готовиться к бою, Блоха обратился к Валину.
– Она не предаст? – спросил он.
Валин помолчал, вспоминая все, что знал о Хуутсуу.
– Нет, – ответил он наконец. – Слишком горда.
– Рискованно полагаться на одну женскую гордость.
– Когда я в степи захватил ее в плен, она, глядя мне в глаза, обещала, что, если я ее не убью, она меня еще достанет.
– Глупо.
– Может быть, – кивнул Валин. – Но храбро.
– Храбрость редко обходится без глупости.
Валин покачал головой, стараясь трезво оценить положение.
– Она ненавидит Балендина, – сказал он. – Для нее он… извратил все святое.
Блоха хмыкнул:
– Так извратил, что можно изменить своим?
– Она не видит в этом измены. Ургулы не разделяют наших взглядов на командование и воинский долг, – пояснил Валин, вспоминая, как Хуутсуу убивала выступивших против нее ургульских воинов, без жалости и без колебаний резала им глотки. – Для Хуутсуу важен результат, а не путь. Если для убийства Балендина надо биться с ургулами, она будет биться. Да им и не впервой сражаться друг с другом. Я теперь мало что вижу ясно, но здесь скажу: она встанет на этой стене и будет драться.
