– Начнем с того, что разыщем братишку Валина и вытрясем из него ответы, – ответила Гвенна. – То есть идем в Аннур.
Она приготовилась к ожесточенному спору: Анник станет требовать нападения на Балендина, а Талал – немедленного возвращения на Кирины.
Вместо этого Талал кивнул:
– Хорошо. В Аннур.
Анник только плечами пожала.
Столь быстрое согласие обескуражило и обеспокоило Гвенну. Она не была командиром крыла – после смерти Валина и Лейта и командовать было особо нечем, – но уцелевшие двое по необъяснимым причинам стали принимать ее решения как приказы, будто она не придумывала на ходу, будто у нее в голове была полная и связная картина, а не простое желание как-нибудь дотянуть до завтра. Гвенна-то знала, что ничего подобного нет.
Она не могла понять. И Талал, и Анник превосходили ее в бою. Анник давно стала легендой среди кеттральских снайперов, а Талал… хоть его искусство и не так поражало глаз, он был хорошим тактиком, и ему хватало хладнокровия действовать обдуманно, хотя бы мир вокруг горел огнем. Любой из них лучше ее командовал бы урезанным крылом… но не захотел. Анник могла высказаться по мелким вопросам тактики, но большей частью смазывала свой лук да упражнялась в стрельбе на меткость. Талалу было что сказать на любую тему, но он предпочитал не вести за собой, а советовать. И потому выбирать пришлось Гвенне, которая ни хрена не понимала, что творит. От этого всего она стала дерганой и раздражительной, но что поделаешь? Кто-то, Кент подери, должен решать.
И вот они добрались до Аннура, заняли склад, вломились в Рассветный дворец, а потом в Копье, свалили эдолийцев, охранявших личный кабинет Кадена, подкинули записку и ушли незамеченными. Все это оказалось идиотски, до смешного просто. С величайшей в мире крепостью одна беда – она охрененно большая. В ней тысячи, если не десятки тысяч людей: чиновники с бумагами, чинящие стены каменщики, подстригающие деревья садовники, просители, сдуру вообразившие, будто кому-то есть дело до их прав на рыболовство, поставок риса, гильдейских вольностей и прочего дерьма соленого. Простейший план, толика импровизации, и каждый мог пройти, куда ему вздумается. Гвенна не слишком сомневалась, что почти так же легко убила бы Кадена и любого из членов совета, но убивать его она не собиралась. Во всяком случае, пока – пока не разобралась, что, Хал побери, происходит.
– Как думаете, он нашел записку? – спросила она, ни к кому в отдельности не обращаясь и вглядываясь в полумрак, будто ответ скрывался среди пыльных ящиков с товаром.
Анник вопроса не услышала – возможно, потому, что Гвенна уже задавала его добрый десяток раз.
– Если еще не нашел, так скоро найдет. Эти его монахи… – Талал покачал головой. – Похоже, научили Кадена ничего не забывать и запоминать все в точности.
– А поймет он ее, как думаете?
– Я думаю, – вставила Анник, выдергивая из столба стрелы, осматривая древки и оперение, – что насчет Кадена мы пока ничего сделать не можем. Наше дело – быть в готовности на случай, если он явится.
Гвенна измученно вздохнула:
– Да пошла ты, Анник. Какую тебе еще готовность? Я зарядила все двери и окна, ты скоро перерубишь этот столб стрелами, в ящики мы набили столько стали… – она кивнула на штабеля у стен и прищурилась на лича, – что Талал сумеет… Что ты сумеешь сделать с таким запасом железа?
Талал подошел к одному ящику, тронул ладонью, словно проверил, не горячий ли, помедлил и, не убирая руки, развернулся, прищурился. Пучок стрел, которые Анник держала в кулаке наподобие букета, вырвался на волю, выстроился гусиным косяком и, подрагивая, завис в воздухе.
Лучница и глазом не моргнула.
– Смотри не поломай, – предупредила она.
Талал повел пальцем, и стрелы, пролетев по всей длине склада, воткнулись в доски дальней стены. Этого хватило бы, чтобы его сожгли живьем в любой точке Аннура, кроме Киринских островов. Хватило бы для казни, но едва ли помогло бы победить войско.
Гвенна помрачнела:
– И это все?
– Не так это просто, как кажется.
– Не сомневаюсь. Но чтобы стрелять, у нас есть Анник. Я надеялась, ты мог бы… не знаю.
– Стереть с лица земли целый город? – предположил Талал. – Удержать в воздухе мост?
– И то и другое пришлось бы кстати.
Он покачал головой:
– Гвенна, я тебе не Балендин. С парой набитых сталью ящиков я могу быть полезен, но переломить ход боя моего колодца не хватит. Я больше полагаюсь на них. – Он коснулся рукояти одного из парных мечей у себя за спиной и пожал плечами. – Надеюсь, не понадобится ни то ни другое. У Кадена нет причин нам не доверять.
Гвенна фыркнула:
– Я начинаю думать, что причин людям и не требуется. Лишь бы…
Ее прервал протяжный металлический звон. Не громкий, но хватило и такого. Со вчерашнего дня, когда навесила бечевку с колокольчиками, Гвенна ждала этого звона, даже во сне прислушивалась в одно ухо. Звон означал, что наконец кто-то пришел. Слава Халу, если Каден. И хорошо бы, чтобы его не пришлось убивать.
Она обернулась к своим двум кеттрал, но приказывать не пришлось: Анник с Талалом беззвучно скользнули за штабеля товара по сторонам от двери – снайпер в полунатянутым луком, лич с обнаженным клинком в руке. Самой Гвенне хватило нескольких шагов, чтобы оказаться у деревянного столба, к которому она вывела концы фитилей от разнообразных боеприпасов. Один она подожгла – тот, который горел медленно и тянулся на два десятка шагов к разложенной под дверями взрывчатке, – и сама покрыла это расстояние, легко обогнав шипящий огонек.
Гвенна была уже у двери, когда колокольчик звякнул второй раз. Вынув из поясных ножен кинжал, она через плечо глянула на Талала с Анник, отодвинула длинный железный засов на дверных створках и отступила. Дверь, возмущенно скрипнув, стала зловеще открываться. И почти сразу в нее шагнул человек в плаще с капюшоном, помешкал при виде стоящей перед ним Гвенны и отвернулся, чтобы плотно закрыть за собой дверь.
«Надо признать, – подумала Гвенна, – поганец умеет владеть собой».
– Привет, Гвенна, – сказал пришелец, снова поворачиваясь к ней и откидывая капюшон.
Это был Каден. Она хорошо помнила его по Костистым горам, а если бы и не помнила, его огненные глаза не допускали ошибки. Это был Каден, но прошедшие месяцы изменили и его. Щеки не такие впалые, как раньше, вся фигура полнее. Оно и понятно: правление республикой не обдирает жирок с костей, как беготня вверх-вниз по заснеженным горам. Всякий размякнет, прожив месяц-другой в Аннуре.
«Нет, он не размяк», – поправилась, вглядевшись в него, Гвенна.
Кадена, несмотря на упитанность, словно обстругало. Он стал крепче. Гвенна знавала немало крепких мужчин и женщин – убийц, вполне готовых разделаться с целым селением, если задание того требовало. Каден не походил на бойца, держался не так, как кеттрал или Присягнувшая Черепу, но огонь в глазах Малкениана заставил ее вздрогнуть. Виду она, конечно, не подала.
