– Ушли, – ответил Валин. – Подхват не удался.
Он еще не договорил, когда из переулка шагах в двенадцати впереди вывалились новые солдаты. Валин и так летел стрелой, а теперь рванул еще быстрее. Каден впервые видел такое стремительное движение. Не только человек – никто не бывает так быстр. Топоры срослись с его плотью, словно он с ними в руках и родился, и аннурцам нечего было противопоставить жестокой стали. Валин был всюду сразу, под ними и над ними, проходил навылет слабую защиту, иногда одним ударом по занесенному клинку разбивал его или отбрасывал, как тростину, заточенный меч в руку длиной.
– Вперед, – прорычал он, указывая на пробитую дыру в солдатском строю.
На лице у него темнели брызги крови.
Дальше был безумный бег. Каден не бегал так с тех пор, как спасался из Ашк-лана от пришедших за ним эдолийцев. Тогда против него были аннурские солдаты. И в этот раз. И в этот раз он сознавал, как велика ставка, как один неверный шаг, подвернувшаяся лодыжка станут их концом. Все было так же – и совсем не так.
В гонке через Костистые горы была надежда – сама земля там благоприятствовала монахам. Аннурские улицы не давали Кадену такого преимущества. Хуже того, солдаты ил Торньи теперь не шли по их следу – они были со всех сторон, выскакивали из дверей и переулков, возникали на перекрестках, сигналили друг другу рвущими слух трубами. Если бы не Валин, Каден с Тристе уже десять раз погибли бы, но Валин умудрялся быть всюду сразу.
Если аннурцы скакали верхом, он убивал лошадей. Если выставляли копья – он, перекатившись под древками, срубал руки копейщиков. Раз, когда Каден, вывернув из-за угла, оказался под прицелом двух лучников, Валин вылетел вперед. Кувыркающийся топор полетел в лицо одному, а что было дальше, Каден не разглядел. Вот стрела, летящая стрела, – и нет ее. Ему показалось, что Валин выхватил стрелу из воздуха, но ведь так не бывает… Задуматься ему не хватило времени. Валин оказался перед вторым стрелком, рассек ему горло, вернул себе топор и снова махнул – вперед!
Каден сбился с шага от его вида. По плечи в крови, в пропитанных кровью лохмотьях, Валин не выглядел бойцом в смертельной схватке. Он выглядел… радостным.
«Нет, – подумал Каден, – это не радость. Что-то другое».
Некогда было подбирать слова. Стоило ему замедлить шаг, аннурцы стали смыкаться вокруг.
– Пошли, Каден! – Тристе потянула его за руку. – Идем.
Каден поймал ее взгляд, увидел в нем страх, решимость и побежал.
Их едва не погубили красные стены Рассветного дворца. Они вышли к укреплениям с юго-запада, пробились по залитым толпой улицам, вырвались на открытое пространство и очутились перед коротким мостом к Береговым воротам.
Береговые ворота не сравнить было с гордыми воротами Богов на главном проспекте Аннура. Этой дорогой ходили мелкие чиновники, доставщики вин и снеди, рабочие, вызванные на починку крыш и стен. Да, маленькие ворота, но их перегораживала стальная решетка, а топоры Валина, так легко рубившие плоть, против стали были бессильны.
– На запад, – бросил Валин, сдержав бег перед коротким мостиком через ров. – Войдем через Большие.
Слова еще не сорвались с его губ, когда двадцать или тридцать солдат с заряженными арбалетами выдвинулись из боковой улицы, перегородив путь на запад.
– На восток, – пропыхтел Каден. – В гавань.
Но и улицы на востоке перекрыло плотное оцепление.
Валин качнул в руках топоры – как взвесил:
– Пройдем насквозь.
– С ума сошел! – выдохнула Тристе.
– Она права, – сказал Каден. – Как бы ты ни был хорош, живым тут не пройти.
– Значит, пройдем мертвыми, – отрезал Валин.
От его голоса у Кадена по хребту пробежали мурашки.
– Канал. – Он указал на мутную воду под стеной.
Кто-то из стрелков не утерпел – выпустил болт. Наконечник высек искры из булыжника в двадцати шагах от них.
– Не вышло, – шептала Тристе. – Не пройти.
Ответить Каден не успел, потому что ряд солдат на западе смяло безумием. Они вскрикивали от боли, ошарашенно вертелись, обращали мечи и луки против нового невидимого врага, поверх тел падающих соратников выкрикивали бестолковые приказы. Строгий, подтянутый строй прогнулся, смялся, как сминается и рушится подрытый разливом берег реки. В средоточии толпы Каден кое-как высмотрел двоих – едва ли не тени в тучах взбитой пыли, спина к спине прорубавшие строй застигнутых врасплох аннурцев.
– Новое войско… – заговорил Каден и осекся, потому что порыв ветра сдул пыль.
Не было там войска. Не было свежих солдатских рядов против смертоносного строя прежних. Лишь эти две тени – не столь молниеносные, как Валин, но тоже быстрые, с парными клинками в руках шаг за кровавым шагом прорубались, оставляя за собой кричащие, искореженные человеческие останки. Еще мгновение – и они прорвались сквозь передний ряд легионеров и с разгона метнулись к мосту. На обоих была черная форма кеттрал, но на этом сходство заканчивалось. Мужчина малорослый, рябое лицо чернее угля, голова выбрита наголо. Женщина – высокая красавица с призрачно-бледным лицом и развевающимися за спиной соломенными волосами.
– Ну святой Хал! – впервые с начала отчаянного бегства обомлел Валин.
– Не Хал, – поправил подбежавший мужчина, – а всего лишь пара помятых солдат.
Если Валин на аннурских улицах походил на какого-то сверхъестественного охотника, то эти двое выглядели полутрупами. Оба в крови, волосы на голове у женщины наполовину спалила жестокая вспышка. У мужчины клинок был выщерблен в десятке мест. И все же они сумели пройти через город, прорубиться сквозь Северную армию, а голос бойца звучал твердо и ровно, сосредоточенно:
– Что дальше?
– Нам надо в ворота, – указал Валин.
Кеттрал не спросили зачем. Светловолосая просто вскинула руку – небрежным жестом, словно стряхивая воду. За спиной у Кадена застонало, словно разверзлась сама земля, и оглушительно грохнуло. Обернувшись, он увидел смятую, отброшенную в сторону решетку.
– Пошли. – Валин, ухватив брата за плечо, потянул того на мост, а кругом уже снова свистели болты и стрелы. – Пошли!
– Тристе… – заговорил Каден, но малорослый кеттрал уже бегом увлекал девушку за собой.
Что это кеттрал, сомневаться не приходилось, но больше того Каден и предположить не мог. Все равно, кто они и откуда, – сейчас важно было одно-единственное.
– В Копье, – выдохнул он, указывая на возносившуюся в небо немыслимую стеклянную башню. – Нам надо в Копье.
Адер со стены наблюдала за атакой кеттрал.
Балендин стоял на маленьком опаленном пригорке, где уцелевшие стены снесенного храма защищали лича со спины. На этом месте он полдня разыгрывал выворачивающее желудок представление: как кукол, распускал по швам мужчин и женщин, вскрывал кожу, поднимал к свету темные содрогающиеся органы, купался в воплях ургулов и, надо думать, в ужасе солдат на укреплениях.
