Еще до рассвета они заняли позицию на краю корявых мангровых зарослей, забились в зелень, выложили трубы, которые Гвенна думала пустить в дело попозже, и оружие, которое она применять не собиралась, и стали смотреть, как восходит солнце. Все это без единого слова. Ей почти удалось забыть разговор на камнях, она почти загнала мечущееся сознание в подобие дремоты и снова вскинулась, вспомнив эту дурь насчет «не хотела брать». Ну-ну, хочет поговорить – поговорим.
– Ты прав, – горячее, чем хотелось, сказала она. – Я тебя брать не хотела – не потому, что ты мне не нравишься, а потому, что я в тебе не уверена.
– Ты ничего обо мне не знаешь, Гвенна.
– Знаю, что ты отсеялся на Пробе, – заметила она, подняв вверх палец. – Знаю, что ты слинял из того переулка на Крючке и что от страха готов был оставить напарницу на смерть.
– Две минуты, – тихо ответил он, – за двадцать четыре года.
– Только эти минуты что-то и значат, Джак. Люди толкуют о жизни, но жизнь состоит из минут. Из наших решений – тех, что определяют, жить кому-то или умереть… – Она щелкнула пальцами. – Вот так, разом.
Ее накрыла мысль о первом убитом ею аннурском легионере – воспоминание и год спустя не потускнело, все так же больно жгло. Долго ли она колебалась, убивать ли его, долго ли решала, как убить, и убивала, вгоняя ему в глаз дурацкий прут под рев тысяч и тысяч ургулов? Одно мгновение. Может, два.
– Не важно, что ты делаешь между этими мгновениями, – говорила Гвенна, пробиваясь сквозь стену молчания. – Не важно, плаваешь ты целыми днями или заботишься о старушке-матери и прочее дерьмо. Если ты кеттрал, важно, что ты делаешь…
Она ткнула прямым пальцем в камень под собой:
– …прямо сейчас. Сейчас. Сейчас.
Джак еще посмотрел на нее и перевернулся на спину, уставив взгляд в листву:
– Думаешь, я этого не знаю?
– А что, знаешь?
– Конечно. Потому я и не кеттрал.
Гвенна сжала кулаки. С усилием расслабила пальцы и опустила затылок на камень.
– Прекрасно, – сказала она. – Просто прекрасно. Если я сильно не лопухнулась, драться нам сегодня не придется. Поглядим на птиц, прикинем, что можно сделать с тем, что у них тут есть, и как нам это заполучить.
Она потому и взяла Джака. Он разбирался в кеттралах, понимал их, как никто из оставшихся на Островах. Гвенна сумела бы пересчитать птиц, поцелуй их Кент, возможно, смогла бы отличить здоровых от тяжело раненных, но на этом все. Для чего-то мало-мальски похожего на план ей требовалось большее: какие птицы быстрее других? Какие старше и опытнее? Какие, если дойдет до драки, выйдут победителями?
Все сходились в том, что Быстрый Джак – гений по части птиц. Лейт называл его лучшим из известных ему пилотов, а Лейт никого не признавал лучше самого себя, Лейта. Возможно, так оно и было, а если и нет, у нее не оставалось выбора. Каждый должен внести свой вклад – в этом суть работы в команде. И пилот из отсева мог оказаться полезен и даже необходим. Гвенне только надо было не допускать его до боевых действий, когда, скованный страхом, парень мог привести кого-то к смерти.
До времени, когда высота солнца позволила рассмотреть остров, не просигналив Раллену отблесками линз, Джак несколько часов молча провалялся на спине, уставившись в кроны над собой. Гвенне заснуть так и не удалось. Обычно она отрубалась, стоило закрыть глаза. И плавание ее, конечно, утомило. А вот случившийся утром разговор разозлил. Она снова и снова перебирала слова Джака, пытаясь понять, как сильный телом и умом человек мог оказаться таким бесполезным и так равнодушно принимать свою бесполезность. Оттого что он начинал ей нравиться, делалось еще тяжелее. Она его толком не знала, а уже чувствовала себя преданной и потому, когда пришло время, перевернулась на живот со вздохом облечения, раздвинула деревянную трубку и приступила к делу, ради которого сюда добиралась.
Штабные здания, казармы, учебные плацы, гавань с причалами и складами, столовая, улица Драных Везунчиков – почти все необходимое для будничной жизни кеттрал располагалось на лежавшем много дальше к юго-западу Карше. Но Раллен переместил свою базу на этот островок. И нетрудно понять почему. Карш был крупнейшим островом архипелага (в самом широком месте до трех миль) и самым уютным. Вместо обрывающихся к морю известняковых утесов бухты с пляжами – мангры и полоса рифов, разбивавшая набегающие волны. Для жизни отличное место, а вот оборонять его и в кошмаре не приснится. Конечно, пока Гнездо не вспороло себе брюхо, об обороне речь не заходила. Атаковать его могли только извне, а чужаков кеттральские дозоры высмотрели бы за два дня пути.
Но у Раллена была другая война. Его враги были уже здесь: прятались в погребах на Крючке, таились в джунглях, забивались в бесконечные лабиринты Халовой Дыры. К тому же изменилось соотношение сил. Когда Гвенна с крылом Валина бежала с Островов, там оставались сотни боеспособных кеттрал, вдвое меньше кадет и по крайней мере столько же доживающих свое ветеранов – более чем достаточно для постоянной охраны. А у Раллена, если Манта с Хоббом не ошибались, было в распоряжении лишь тридцать-сорок солдат – явно недостаточно для цепи часовых по всему периметру Карша.
Поэтому он засел здесь. Гвенна покрутила трубу, наводя ее на островок полумилей восточнее. Скарн. Вряд ли это название было как-то связано с обитавшими в Дыре тварями, но все равно резало слух и выводило из себя. Как и разведанная местность.
– Да, неудачно, – проговорила она, озирая встающие из воды скалы.
– Ты раньше не видела остров? – спросил Джак.
– Видела, конечно. Просто никогда не примеривалась его штурмовать.
По правде сказать, она никогда не обращала особого внимания на этот островок. Он лежал в отдалении от Карша и Крючка, ни пловцы, ни лодки к нему обычно не сворачивали, хотя Гвенна десятки раз проплывала мимо, а пролетала и того больше. Постоянно бывали на острове только пилоты – и действующие, и отставные. Пилоты и сами птицы.
Кеттралы гнездились и растили птенцов на восточном, сравнительно плоском конце Карша. Но, повзрослев, они, ведомые непонятным инстинктом, расправляли крылья и покидали ласковый остров в поисках, как видно, чего-то… покруче. Среди всех островов не было ни одного круче Скарна.
– Там что, ни единой бухты с низким берегом? – спросила Гвенна, водя трубой вдоль нависающих утесов.
– Таких нет, – покачал головой Джак. – Выбраться кое-как можно только на скалистый мысок на дальней стороне. Хотя в высокий прилив его покрывает водой.
– А с него на утес подняться можно?
– Нет.
– Как же Раллен снабжает свое Кентом драное заведение?
Она рассматривала крепость – вернее, ту часть, что была ей видна. На ровной местности укрепления Раллена вряд ли сошли бы за таковые. Скорее ряд конюшен, выстроенных вдоль большого каменного амбара, и все постройки соединяет стенка в два роста Гвенны, не больше. Беда в том, что стояло все это не на равнине, а над самым обрывом. Известняковый утес под крепостью был и крутым, и высоким – не менее сорока шагов, а в нижней трети еще и нависающим, – так что рядом с ним жалкая стенка выглядела до смешного бесполезной. Как будто строители, разбросав здания как попало, сочли за должное поставить какую-то ограду, хоть и понимали всю ее бессмысленность.
