Нира снова устремила на нее острый взгляд, в котором не осталось и следа недавней печали.
– Знаешь, девочка, как правят империей?
– Я о том и спрашиваю, – сказала Адер, покачав головой.
Старуха палкой ткнула себя в грудь:
– Берешь и правишь!
– Как это понимать?
– Смотришь, что надо сделать, и делаешь. Остальное придет: трон, налоги, титул. Я видела многих правителей многих стран. Видела, как люди цепляются за пышные титулы, пока и народы, и царства попросту уходят из рук, а видела и таких, кто жидкого дерьма не даст за титул и имя, а правит половиной континента. Так что делай, что надо, и люди сами смекнут, что ты, Кент тебя побери, не кто-нибудь, а император.
Ответить Адер не успела, потому что Фултон вдруг послал своего коня вперед, поставив его между ней и кучкой показавшихся из-за поворота селян. Люди вывернули из-за деревьев шагах в ста впереди. Еще двое эдолийцев из числа собранной Фултоном стражи заслонили Адер с двух сторон.
– Госпожа, вперед не спешите, – мрачно попросил Фултон, шевельнув меч в ножнах.
Адер, присмотревшись, покачала головой.
– Там целая семья, – сказала она.
На обочине стояли двое мужчин, старый и молодой, оба бородатые и с топорами в руках. За ними теснились, любопытно лезли вперед босоногие ребятишки под присмотром трех одетых в кожу и шкуры женщин. Дети, усталые и, кажется, голодные, встрепенулись при виде армейской колонны, стали шумно перекликаться и тыкать пальцами. Старшая из них, девочка лет десяти, прошмыгнула вперед, но отец ухватил ее за локоть и отпихнул от дороги к остальным.
Поравнявшись с ними и придержав лошадь, Адер увидела, что младший мужчина ранен, рука распорота от локтя до запястья. Рану пытались перевязать, но сквозь грубую повязку просачивались кровь и гной.
– Вы бы поторапливались, – сказал раненый, мотнув головой на север.
– А что? – резко спросил подъехавший Лехав.
Он с самого начала был против этого похода: советовал, пока нет ил Торньи, занять Аннур, посадить Адер на Нетесаный трон, возродить церковь Интарры и, известив всю страну об измене кенаранга, закрыть ему путь к возвращению. Совет был соблазнителен, но нехорош. Как заметила Нира: «Недолго будет править империей тот, кто сидит сложа руки, пока ургулы засирают его земли».
Сказано было жестко, но верно. Если ургулы и вправду готовились к нападению, Адер, независимо от измены или верности кенаранга, должна была отразить угрозу. Больше того, убеждала она Лехава, и Сынам Пламени, чтобы завоевать доверие народа, необходимо выступить на север.
Лесоруб сплюнул на обочину.
– Ургулы, – отрывисто бросил он, и младший мальчик захныкал. – Спалили дом, поле, выжгли половину нашего леса. И всех, кто не сумел сбежать, перебили.
– Здесь, на юге? – поразилась Адер.
– Не, мы с севера. С северного берега озера Шрам. Думали укрыться в Аатс-Киле, но, сразу скажу, тамошние вояки никого не остановят… – Он окинул взглядом колонну Сынов Пламени. – Надеюсь, это у вас не все.
– Чем занято войско? – спросила Адер. – То, что в Аатс-Киле?
– Недосуг мне было расспрашивать, – ответил мужчина. – И с вами тут некогда перетолковывать.
Он было двинулся дальше, но Лехав его перехватил:
– Еще один вопрос, друг. В какую сторону обращен гарнизон в Аатс-Киле?
– Да, Кент ее поцелуй, ни в какую.
– Не окапываются против атаки с юга?
– Чего это ради? Говорю же – ургулы идут с севера.
Дав лесорубам отойти подальше, Адер обратилась к Нире и Лехаву:
– Судя по всему, ургулы действительно наступают.
Только услышав собственные слова, она поняла, что с самого выхода из Аннура молилась, чтобы все это оказалось уловкой, розыгрышем. Если ил Торнья солгал и угрозы нет, будет лишний повод вздернуть его, когда придет время. Она бы с ним сразилась, надо надеяться, убила бы, и конец. Но эта горстка чумазых крестьян, эта распоротая рука все изменили.
– Такую семейку, – выпятив подбородок, заявил Лехав, – подкупить недолго. Сунуть горсть монет, чтобы сыграли роль, успокоили нас.
– Хорош был бы фокус, – хихикнула Нира.
– Я бы предпочла сама фокусы показывать, – отрезала Адер, стараясь не сверлить старуху взглядом.
– А я бы предпочла брата без дерьма в башке, – ответила Нира. – Вот и глянь, много ли проку с наших предпочтений.
Лехав, по своему обыкновению, не замечал старухи.
– Вернутся разведчики, будем знать больше.
Разведчики подтвердили сообщение лесорубов – во всяком случае, последнюю его часть. Ургулов они не видели, но твердо заявили, что Северная армия мирно расположилась к востоку от Аатс-Кила и что на юг движутся новые беженцы – кто по большой дороге, кто обходными лесными тропами.
– Кенаранг не перекрыл дорогу? – настойчиво выспрашивал Лехав. – Не насыпал вала?
Глава разведчиков покачал головой:
– Сам лагерь, как положено, обнесен частоколом, какой всегда ставят войска на марше. Сотня-другая солдат работает на плотине, а остальные просто стоят лагерем.
– На плотине? – удивилась Адер. – Что они делают на плотине?
– Не представляю, – мрачно отозвался Лехав, – и мне это не нравится.
Он снова обратился к разведчикам:
– Вы леса прочесали? По обе стороны дороги густые заросли…
– Туда шли по восточной, возвращались по западной, – устало кивнул разведчик. – Никого. Ни засад, ни снайперов. Пихты да олений помет. Подобрались к деревушке, подслушали разговоры мужиков, рубивших лес для лагеря. Там знают про нас, знают, что мы близко, но уверены, что идем им на помощь.
– Может статься, так оно и есть, – хмуро ответил Лехав.
Ближе к вечеру они наконец вырвались из сырой тени леса под рыжее солнце. Впервые за много дней открылся вид дальше сотни шагов, и мир показался Адер таким ярким, что она не враз поняла, что впереди. Поморгала, прикрыла глаза ладонью. И увидела, что они вышли к озеру – к большому озеру, протянувшемуся на север до самого горизонта. Солнце раскидало по его глади золотые монетки.
– Озеро Шрам, – сказала Нира, – и Аатс-Кил.
С юга лес оттеснили от озера деревянные дома с дерновыми и драночными кровлями. Приличных размеров городок стоял в окружении бревенчатого тына с деревянными башнями по углам. За стеной до леса раскинулось лоскутное одеяло полей, прорезанных канавками – для отвода воды с болотистой почвы. Адер еще издали почуяла дым из каменных труб и услышала, как крестьяне понукают лошадей и волов. В Аннуре пахота начиналась неделями раньше, а здесь, под холодными ветрами с Ромсдальских гор, сеяли поздно.
– Что ж, пока никто нас убить не пытается, – заметила Адер, оглядывая городок.
