– Анник тоже здесь, – немного спустя добавил лич. – И Пирр.
У Валина болели растянутые улыбкой щеки. Как давно у него не было повода улыбнуться!
– Хотел бы я знать, как они выбрались…
– Эта троица? – отозвался Лейт. – Думаю, выцарапывали глаза и перегрызали глотки, пока на пути не кончились ургулы. Мы тут блуждаем по Раалте, убивая своих, а эти вырвались на свободу, на голову опередили конную армию и готовят оборону.
В его голос вернулась прежняя горечь:
– Тут задумаешься, стоило ли нам так стараться.
С лица Валина тенью сползла улыбка.
– Мы старались потому, – сказал он, – что тогда не видели лучшего варианта.
– Ну, раз уж мы здесь… – Лейт встал в рост на ветхой крыше, – давайте спускаться, пока за нас всю работу не переделали.
Помедлив, Валин мотнул головой:
– Нет.
На миг все замерли. И замолчали. Ветер срывал брызги с волн, бросал их на скалу. Он ерошил кедровую хвою, разгребал тучи, выбивал искры и багровое зарево из костров внизу.
Не веря своим ушам, пилот медленно развернулся к Валину:
– Нет?
– Мы останемся здесь, – не повышая голоса, сказал Валин. – Наше дело – убить ил Торнью. Ничего не меняется.
– А то, что там, внизу, наши, ничего не значит? – возмутился Лейт, махнув рукой на городок. – Что ургулы, поцелуй их Кент, на подходе и людям нужна помощь – это ничего?
– Гвенна справится, – проговорил Валин, чувствуя на языке горечь каждого слова.
Ему не меньше Лейта хотелось туда, вниз, хотелось воссоединиться со своим крылом и своим народом, строить баррикады, обдумывать стратегию… Три лишних бойца не переломят ход большого сражения, но сейчас, в организации городской обороны, трое с кеттральской подготовкой могли бы сделать многое. И как приятно было бы таскать и поднимать, строить… действовать! Вот только это грозило срывом задания.
– Завтра здесь будет ил Торнья, – сказал Валин, – а те милые люди внизу, вон те, с красивыми мечами, если вы забыли, его разведчики. Спустимся – нас мигом приметят и донесут. Если ил Торнья узнает, что мы здесь, потеряем элемент неожиданности, а это пока единственное наше преимущество, Кент нас побери.
– Пошел ты, Валин! – яростно буркнул Лейт. – Там, внизу, и без нас половина крыла. Думаешь, услышав о Гвенне с Анник, ил Торнья не заподозрит, что мы где-то рядом?
Валин поморщился. Действительно, непредвиденное осложнение, но осложнение – еще не поражение.
– Гвенна знает про ил Торнью, знает, что мы его выслеживаем, у нее хватит ума не ссать против ветра.
– Есть еще одна причина не показываться на глаза, – хмуро заметил Талал. – Пока трудно сказать, чем все закончится, но, когда закончится, ил Торнья обнаружит Гвенну и Анник и поймет, что они пережили покушение Юрла, а значит, должны были все про него узнать. Или хотя бы заподозрить. Не удивлюсь, если он задержит их для допроса – конечно, без шума.
Валин кивнул. Об этом он не подумал, но Талал, как водится, говорил дело.
– Итак, у нас две причины не попадаться на глаза, – подытожил командир.
Лейт покачал головой:
– Верно, две причины: «что, если» и «на всякий случай». Мы с вами – новая порода солдат-философов. Мы отсиживаемся в безопасности, пока другие машут мечами.
Валин промолчал. Он предчувствовал, что очень скоро им доведется вдосталь помахать мечами, а это дело такое: никогда не знаешь, где остановишься.
42
Старый Пиккер Йон, решивший, что лучше умереть на своем пороге, чем бежать, добился своего. Во всяком случае, по части «умереть». Сколько ему удалось продержаться, Гвенна не знала, но к тому времени, как ургулы выволокли его на восточный берег Черной, он лишился топоров, кувшина и, если можно было судить по тому, как болталась у него голова, – не только способности, но и воли к сопротивлению.
– Добрались до него, – сказал Бриджер.
– Ясно, добрались, – огрызнулась Гвенна. – Ты думал, старикан в одиночку управится со всеми ургульскими племенами?
Остальные просившиеся на язык слова она проглотила. Злилась-то она не на Бриджера, а на Йона, на его стариковскую глупость и упрямство, и еще – что приходится смотреть на их последствия.
Из-за выстроенной Анник баррикады на восточном острове Гвенне был виден дальний берег и даже лица ургулов, проверявших подсыхающие отмели вверх и вниз по течению, и клейма на конских крупах, и оперение на стрелах. С такого расстояния долетали и крики, и стрела, а если войско что удерживало, так только вода да узкая полоска ила. Хлипкая защита.
Гвенна оглядела ряд местных, выстроенных Анник за баррикадой. За бревенчатой насыпью собрались мужчины, женщины и несколько ребят, чьи луки не добивали до того берега. Если ургулы подойдут на расстояние выстрела из этих – остров, считай, потерян. Гвенна бы предпочла отослать детей – только если ургулы прорвутся, им все равно деваться некуда. К тому же здесь был их дом, и они имели больше права умереть за него, чем она.
Пока Гвенна осматривалась, кто-то выпустил стрелу. Она проплыла высоко над водой и, никому не повредив, легла в мягкий прибрежный ил.
– Не сметь! – выкрикнула Гвенна.
Лишних стрел у них не было. И без того на всех ургулов даже по одной не хватит, но она не стала обращать на этот факт внимание местных.
– Пока не начнут переправу, не стрелять!
Она не знала, радоваться или тревожиться тому, что ни один всадник еще не попытался пустить своего коня вплавь. Ясно, такая попытка была бы чистым самоубийством, но ведь ургулы никогда не славились изощренной тактикой. Во всяком случае, до Длинного Кулака.
Странно, что не показывался сам шаман. Он мог таиться за деревьями, с безопасного расстояния управляя воинами, но ее тревожило не только отсутствие вождя, но и выбранный им заместитель. Если Длинного Кулака не было видно, то Балендин Айнхоа, казалось, был повсюду: в плаще из темной бизоньей шкуры разгуливал по берегу, указывал и приказывал, словно всю жизнь провел среди ургулов. И всадники, если и были недовольны, успешно это скрывали – и правильно, полагала Гвенна, припоминая все, что знала о Балендине.
Вот сейчас он велел кучке таабе и ксаабе очистить пространство между лесом и отмелями. Когда ургулы расступились, на свободное место вытолкнули спотыкающегося Пиккера. Балендин постоял над ним, озирая городок за рекой так, словно чувствовал на себе взгляд Гвенны. Пока он медлил, из-за деревьев выволокли других пленников – несколько десятков – и бросили лицом в грязь на виду у лича и старого лесоруба. Кто-то поднес пук веревок, и Балендин несколькими привычными движениями обвязал Пиккеру Йону лодыжки и запястья.
– Что они затевают? – спросил Бриджер.
– Не знаю. Наверняка что-то ужасное, дерись они конем, – откликнулась Гвенна.
