Гвенна не знала, отчего вдруг хлынули слезы, но они углями обожгли ей щеки.
– Хорошо, – сквозь ком в горле проговорила она.
Нашарила запал, выбила огонек и поднесла к фитилю.
Вместе.
Гвенна протянула «звездочку» Талалу.
Тот взял, взглянул на горящий фитиль, как на змею, зажмурился, шевельнул губами в безмолвной молитве. А потом с ревом поднялся из-за стены и швырнул заряд в гущу обреченных пленников.
С ревом!
«Звездочка» рванула, разметав тела беззащитных людей в мясо и кости, как груду тухлятины, и последнее, о чем успела подумать Гвенна, – что Талал раньше никогда не повышал голос.
47
Историки все врут!
Адер читала много трудов по военной истории. Корпела над сложными схемами знаменитых сражений, вглядывалась в четкие линии атак и отступлений, заучивала на память цитаты из классики: «Пять основ кавалерии» Флека, «Луки и арбалеты» Веннера, «Суть конфликта» Хэль-Ханга… За время перехода на север она дважды перечитала маловразумительный том Гендрана, вытягивала из Фултона и Амередада объяснения самых непонятных мест. Она не думала, что несколько старинных томов научат ее командовать в боевой обстановке, но надеялась все же, что усердное учение поможет хоть как-то разобраться в сумятице событий и, вероятно, даже спасти несколько жизней. Солдаты, выступившие в долгий поход и готовые сражаться и умирать под ее знаменем, заслужили, чтобы императрица хоть попыталась понять, чего от них ждет.
И она просиживала над книгами, пока не слипались веки, пока карты не расплывались перед глазами, только чтобы сейчас, среди жестокой битвы за Андт-Кил, осознать, как бесполезны – если не вредны – книги. Хаос на улицах бревенчатого городка больше походил на мятеж, чем на сражение. Где стройные, согласованно действующие подразделения, где упорядоченное чередование атак и обороны, где линия разграничения между своими и врагами? Вместо всего этого – сумасшедший дом. Во все стороны носятся одетые в шкуры лесовики, кто-то зажимает страшные раны, кто-то рыдает, скорчившись в дверном проеме, кто-то из ведра заливает пожар, кто-то мчится по улице с топором или самодельным копьем, орет, указывает куда-то – Адер отчаянно надеялась, что на восток.
Трижды она видела группы ургульских всадников – однажды не более чем в двадцати шагах, – и трижды Фултон оттаскивал ее назад, выбирал другой маршрут, угрюмо бросал команды своим подчиненным, указывал обнаженным клинком.
Он насилу согласился пустить ее в город.
– В Андт-Киле, ваше сияние, вы можете только путаться под ногами или умереть, – напрямик заявил он, оглядывая дымящееся селение на западном берегу Черной.
Сыны Пламени остановились, пропуская вперед Северную армию ил Торньи.
– Я должна это видеть, – уперлась Адер.
– Отсюда все видно. Вблизи еще трудней разобраться.
Она твердо взглянула в глаза своему эдолийцу:
– Ты отказываешься мне повиноваться?
– Я вас защищаю.
– Моей жизни и моей власти угрожают не только ургульские копья.
Фултон коротко мотнул головой:
– Поэтому и существует мой орден. И я.
Адер досадливо вздохнула. Она не сомневалась в преданности Фултона, но преданность не равна правоте.
– Послушай, – заговорила она, еще не решив, много ли готова ему открыть. – Легионеры без ума от ил Торньи. Ты слыхал, что они твердят? Он непобедим. Для него нет преград. Бесстрашный, гениальный…
– Полезные качества для кенаранга.
– Ты не хуже меня знаешь, что он не просто кенаранг. Вопрос в том, кем он вознамерился стать.
– Как я понял, у вас нашлась на него узда, – прищурился Фултон. – Ваша мизран-советница его… связала.
Адер нагнулась к нему:
– Мы с тобой оба видели огненный воротник. Всего несколько ударов сердца, потом он исчез. Нира уверяет, что ил Торнья в ее власти, но что я понимаю в кеннингах личей? И что в них понимаешь ты? – Она не дала эдолийцу ответить. – А если даже и так, если ил Торнья в нашей власти, мне не только он угрожает. Я, Фултон, недолго просидела на троне. Вернее говоря, я на эту каменюку и не села ни разу. Я молода. Я женщина. Происшествие у Негасимого Колодца повело Сынов Пламени за мной, но легионы-то следуют за ил Торньей. Чтобы завоевать их верность и поддержку, я должна доказать, что я не просто изнеженная принцессочка, отхватившая кусок не по зубам.
– Очертя голову лезть в бучу – не лучший способ доказать свою отвагу.
– К сожалению, это как раз лучший способ, – ответила Адер.
Она кивнула на городок. Дальний берег был затянут дымом, но ближний к ним остров более или менее уцелел. Во всяком случае, Адер на это надеялась. Разведчики донесли, что ил Торнья занял высокую каменную башню над самым обрывом на южной оконечности острова. На вид недалеко, она туда доберется.
– Это мой долг, – повторила она, усилием воли внушая Фултону, что права, и отчаянно надеясь, что так и есть. – Я должна идти.
Фултон поморщился, пошевелил пальцами над рукоятью меча и кивнул:
– Только на том берегу слушайтесь меня. Скажу бежать – бегите, скажу упасть – падайте. – Он хлестнул ее взглядом. – Понимаете, ваше сияние?
– Я понимаю, – кивнула Адер.
Хаос на улицах не помешал им добраться до башни – эдолийцам даже ни разу не пришлось окровавить оружие. У подножия стояла личная охрана ил Торньи. Солдаты округлили глаза при виде императрицы и ее стражи, но посторонились с поклоном. Адер, только шагнув из зарева и безумия в холодную погребную тьму, поняла, что дрожит, что до боли сжимает кулаки. Пока она медленно разгибала сведенные пальцы, Фултон приказал остальным эдолийцам остаться у входа с охранниками кенаранга. Адер торопливо, пока он не заметил ее боязни, стала подниматься по винтовой лестнице.
Каменные стены башни глушили самые ужасные звуки – лязг стали, вопли людей и лошадей, – и у вершины Адер поймала себя на том, что не спешит взбираться. Перед люком она задержалась, предоставив Фултону первым шагнуть в ослепительный свет и оглушающий шум битвы.
Она думала найти наверху квадратную комнату с окнами, сквозь которые должен был светить маячный огонь, но окон не было. Заморгав от солнечного сияния, она сообразила, что нет и стен. Площадка была со всех сторон открыта стихиям, круглое углубление посередине – шести шагов в ширину – почернело от жара сигнальных костров. Шесть каменных опор по окружности поддерживали колпак крыши, кое-как защищавшей огонь от ливней и снегопада. Между каменным полом и крышей была пустота – падай на все четыре стороны.
У Адер схватило живот. Очень хотелось шмыгнуть обратно в люк, в относительную тишину и безопасность за стенами. Но ведь она сама решила сюда прийти, решила быть храброй и доказать свою храбрость другим, так что, промедлив совсем немного, она шагнула вперед и оглядела открывшуюся сверху панораму страданий и боли.
