– Жутковато мне от такого, – пробормотал Талал.
Валин кивнул:
– Анник, лук держи под рукой.
– А вдруг нам повезло? – скатившись со спины птицы, предположил Лейт. – Малость везения иногда не помешало бы.
Валин позволил себе миг надежды, но тут же задавил ее.
– Оптимизм убивает солдат, – процитировал он «Тактику» Гендрана.
– Сталь в кишках убивает солдат. И сталь в ляжке тоже, – добавил пилот, многозначительно покосившись на Талала. – И в плече.
– Сейчас займемся, – проворчал Валин.
Ему не нужно было напоминать о скрежещущем по надкостнице наконечнике.
– Талал, Лейт, соберите у них оружие.
– Мне надо осмотреть Ра, – напомнил Лейт. – Что-то с ней плохо.
– Сначала ургулы, – приказал Валин. – Потом залатаем своих. Потом уже птица. Анник, прикрывай их. Пирр…
– Еще раз напомню незлобливо, но твердо, – перебила та, – что я не из вашего крыла.
– Какая жалость! А не сумею ли я тебя убедить присмотреть за парой заложников?
– Не знаю, не знаю. Как бы мне их не убить ненароком.
– Это, – скрипнув зубами, произнес Валин, – значило бы, что ты не знаешь, зачем берут заложников.
Перебрав взглядом ургулов, он наугад выбрал двоих:
– Его и ее. – Он обернулся к Талалу. – Сможешь им сказать?..
– Я скажу, – объявила Хуутсуу, выступая из своего апи в перехваченной поясом тяжелой бизоньей шкуре.
В одеянии она выглядела величественной, но неповоротливой. Если бы Валин только что не видел, как она зарезала человека, если б своими глазами не видел натягивающихся под ее кожей жил, мог бы недооценить эту женщину. Хороший урок.
Хуутсуу сделала знак отобранным Валином ургулам, что-то им рявкнула и указала на клочок земли поодаль от костра. Те помедлили в страхе и сомнении, но все же повиновались.
– Свяжите, если хотите, – бросила она, равнодушно проходя мимо заложников к костру и ковыряя пальцем варево в котле.
Валин оценил обстановку и глубоко вздохнул. Как будто все в порядке. Талал с Лейтом сваливают грудой луки, ножи и копья. Анник стоит рядом, держит лагерь под наблюдением, лук у нее в руках.
Поймав его взгляд, Пирр широко и открыто улыбнулась:
– Не волнуйся. Мой бог принимает любые жертвы, но я всегда считала скупердяйством подносить ему безоружных.
Встав на колени рядом с заложниками, она проворно скрутила их брошенным личем обрезком веревки. Кажется, надежно. Если бы ургулы хотели драки, они бы начали раньше, пока оружие было при них, и всем скопом.
– Прошу извинения за принятые меры, – произнес Валин, указывая на связанных ургулов.
Хуутсуу опять пожала плечами:
– Давно мы не закалялись. Квина будет доволен.
– Закалялись? – недоуменно повторил Валин.
– Да, болью, – кивнула она.
– Нет, – возразил Валин, – мы не собираемся вас закалять.
– Брось этнографию, Валин, – вмешался Лейт. – Займись медициной.
Валин отмахнулся от него, обратившись к Хуутсуу:
– Среди нас есть раненые, им надо очистить и прижечь раны. Еще нам понадобится еда и, может быть, лошади.
В глазах Хуутсуу мелькнула опасная искра.
– Лошадей нет.
Валин хотел напомнить женщине, что в ее положении спорить не приходится, но передумал. При всех недавних успехах ему было не по себе. От боли в плече, тревоги за подчиненных, настороженности к ургулам и страха, не свалился бы с неба Блоха, он чувствовал себя перетянутой тетивой: чуть тронь – лопнет или сломает лук.
«Сначала раненые, – напомнил он сам себе. – Потом птица. Потом еда».
С раной Талала все было просто – или было бы, если б тучи не вздумали пролиться жестоким ливнем в отблесках бивших за десяток миль молний. Валин подумал, не перевести ли крыло в апи, но из шатра они не смогли бы наблюдать за происходящим снаружи. Можно было разделить отряд, но разделять и без того малые силы – никудышная идея, каким бы смирным ни выглядел враг. Пришлось остаться под дождем, у шипящего под каплями огня, который ничуть не давал тепла. Ну что же, если Блоха где-то там, внезапный шквал обрежет ему обзор.
Постаравшись забыть обо всех тревогах, Валин сосредоточился на ране Талала. Он стер со лба дождевую воду и покрепче ухватил торчащее из ноги лича древко. Мокрое дерево скользило в пальцах, а Талала каждый раз, как у него срывалась рука, скручивала судорога, и сквозь сжатые зубы прорывался стон. Наконец, перемазавшись в крови и грязи, Валин сумел быстрым движением протолкнуть стрелу наружу, разворачивая ее так, чтобы по возможности не задеть кости. Талал замычал, забился в руках державшего его Лейта и обмяк, когда наконечник вышел из тела. Он тяжело дышал, расширив глаза под заливающим лицо дождем.
– Держишься? – спросил его Валин.
Лич прерывисто вздохнул сквозь зубы и кивнул:
– Заканчивай.
Валин быстрым движением отломил наконечник и под короткое ругательство Талала выдернул древко.
За их спинами фыркнула Хуутсуу. Будто не замечая дождя, она наклонилась через костер, чтобы лучше рассмотреть рану.
– Вы воины? – спросила она.
Валин коротко кивнул, взял из руки Лейта раскаленный нож и прижал светящийся клинок к выходному отверстию. Талала выгнуло дугой, и он потерял сознание. Валин медленно выдохнул. Лишившись чувств, лич не ощутит боли от второго прижигания и даст ему спокойно обработать рану.
Хуутсуу снова фыркнула:
– Воин должен смотреть в лицо боли.
– Он уже насмотрелся, – огрызнулся Валин. – Мы всю ночь летели.
– Он бежал, – ответила женщина, тыча пальцем в обмякшее в руках пилота тело. – Бежал в покой.
Валин приложил нож ко входному отверстию, досчитал про себя до восьми и обернулся к Хуутсуу.
– Мы не хотим драться, – отрезал он, – но, если не замолчишь, узнаешь кое-что о боли.
Женщина презрительно глянула на раскаленный клинок.
– Это пустяк, – бросила она, – после трех тсаани.
– О чем это она, во имя Шаэля? – ни к кому не обращаясь, вопросил Валин.
– О детях, – пробормотал очнувшийся Талал. – Она трижды рожала.
Валин покачал головой, не понимая, какое это имеет отношение к делу. Под хлещущим ливнем, с пылающим плечом, измученный долгим ночным полетом, он готов был сорваться.
– Плевать мне, сколько она рожала. – Он клинком махнул Хуутсуу и указал ей на связанных ургулов. – Туда. К ним. Живо.
Она смерила его взглядом, покачала головой и отошла.
Чернота неба замутилась серым. Зубчатая линия восточных вершин еще скрывала солнце, но тучи расходились. Надо было закончить с ранеными до полного света, а что делать потом, Валин так и не решил.
