Низкие каменные стены перекрывали путь к бегству на восток и на запад, а по концам короткой расщелины, протянувшейся всего на полсотни шагов, ревели жаркие костры, хотя солнце еще не зашло. Кто-то вырыл на расстоянии двух шагов друг от друга узкие канавки, вроде отхожих ям для осадного войска, но для чего предназначались эти, Гвенна не знала. Рядом с канавами опрятными кучками лежала выкопанная земля.
«Святое место», – сказал Балендин, прежде чем столкнуть ее на импровизированную арену под невысоким обрывом.
«Гиблое место», – мрачно подумала Гвенна.
Странное дело, у нее как будто полегчало на душе. Она не могла знать, что за игру затеял Длинный Кулак, зачем весь день баловал ее угощением и напитками, чтобы под вечер спихнуть в яму на глазах у всего Кентом клятого воинства, но одно было ясно: что-то произойдет, а это лучше, чем сложа руки сидеть в шатре, препираясь с Пирр под равнодушное молчание Анник.
Жаль только, это «что-то», судя по всему, будет ее смертью.
Толпящиеся по концам расщелины мужчины и женщины щедро кормили ревущие пасти костров. Гвенна и за несколько шагов от огня, несмотря на удушливый ветерок, ощущала на лице его жар. Она перебирала в голове обрывки знаний – любая мелочь могла оказаться спасительной. О тактике конных атак и вооружении ургулов она помнила достаточно, а вот когда наставники зудели о скучных религиозных подробностях, глаза у нее стекленели. Балендин назвал церемонию «Квина Саапи». Второго слова Гвенна не знала, но Квина – это Мешкент, а Мешкент – это боль.
Она чувствовала себя будто на арене: замкнутое пространство, любопытные лица со всех сторон и повсюду, Кент их побери, кости. Все здесь пропахло боем, а пока она осматривалась, ургулы столкнули в узкую расщелину второго человека.
Гвенна покачалась на пятках, испытывая ноги. Недели поперек лошадиной спины не пошли ей на пользу, но что толку теперь жалеть. Как говорили кеттрал, «сено уже в стогах», и Гвенна про себя поблагодарила всех ублюдков с Островов: Адамана Фейна и Давин Шалиль, Пленчена Зее и даже Блоху за долгие годы беспощадной муштры, за требования совершенства во всех навыках. Ни хрена не понимая ни в каких «Квина Саапи», Гвенна чуяла драку, а уж в драке она знала толк.
Потом сброшенный с обрыва мужчина выпрямился, и готовность к бою вытекла из Гвенны, как из дырявого кувшина. Она ожидала увидеть молодого ургула, таабе или ксаабе. Но перед ней стоял аннурец, паренек годом или двумя старше ее, в лохмотьях легионерского мундира. Тоже пленник. Гвенна о таких не слыхала, но в огромном становище и степи вокруг Длинный Кулак мог держать целый легион привязанных к столбам пленников – никто бы и не заметил. Молодой солдат обвел растерянным взглядом ревущие костры, толпу ургулов и обернулся к Гвенне только тогда, когда от увиденного у него подкосились ноги.
– Что здесь творится? – выдохнул он.
Гвенна поджала губы, но ее ответ опередил Длинный Кулак. Закутанный в огромный бизоний плащ, он поднялся со своего седалища и шагнул к краю обрыва. В руках он держал по крепкой палке не толще большого пальца. Этими палками шаман указал на канавы:
– Спускайся.
– Да пошел ты! – отозвалась Гвенна.
Она понятия не имела, зачем вырыты эти ямы, но в ямах не дерутся.
– Спускайся, – невозмутимо повторил Длинный Кулак, – или я прикажу отсечь тебе руку. Выбор за тобой.
С этими словами он кивнул на молодых воинов с копьями.
– Почетные гости, говоришь? – рыкнула Гвенна.
– Квина Саапи – это честь.
– Ах, я польщена! – буркнула она, шагая в канаву.
Края доходили ей до середины бедра. Гвенна подняла глаза на ургульского вождя в ожидании разъяснений, когда два молодых ургула с лопатами в руках, спрыгнув с каменного обрыва, принялись засыпать ее землей.
Гвенна приказала себе не отбиваться, а шевелить мозгами. Аннурец уже поддался панике. Он рвался из узкой соседней ямы, умоляюще вопил, отмахивался руками от лопат и работающих ими ургулов, безнадежно отбрасывал землю. Он даже сумел высвободить одну ногу, но тут с обрыва спрыгнули еще трое молодых воинов и под восторженное улюлюканье толпы засадили извивающегося и кусающегося пленника обратно. Когда ургулы закончили работу, Гвенна оказалась столбом врыта в землю лицом к лицу с перепуганным аннурцем.
Она видела только его лоб, уши и круглые бессмысленные глаза на жалобно сморщившемся лице.
– Не дергайся, – велела она.
Он мешал ей соображать, к тому же ургулы откровенно наслаждались зрелищем.
– Что им надо? – проныл парень. – Что здесь творится? Что они с нами сделают?
– Я что, похожа на знатока всей этой ургульской хрени? – огрызнулась она.
Паника пронимала и ее – заползала холодной ящерицей под кожу, в горло, пробиралась в живот.
– Ты как сюда попал? – без особой цели, лишь бы забыть о страхе, спросила Гвенна. – Где эти ублюдки тебя взяли?
Он таращил глаза, будто сам не знал ответа.
– В разведке был? – настаивала Гвенна. – Послали за Белую?
– Я не разведчик, – возмутился он. – Я, Кент меня поцелуй, пехотинец, да и то никакой. Четырех месяцев в легионе не отслужил. Третьего дня ургулы напали на Эль-форт.
Он вскинул глаза к лицам зрителей и снова принялся выскребать землю вокруг себя.
– Что они с нами сделают?
– Эль-форт? – изумилась Гвенна, пропустив мимо ушей вопрос. – Они выдвинулись на юг?
– Да, – проскулил солдат. – Целый миллион. Форту конец.
Гвенна перевела дыхание, вздохнула еще раз, давя в себе подступающую панику. Длинный Кулак разгромил один из фортов к югу от реки – форт, державший границу между ургулами и Аннуром. Он не только против кеттрал обратился – он, поцелуй его Кент, обратился против империи. Вот тебе и «оборонительная армия»! Ей бы сейчас встревожиться за Валина и его спутников – те покидали становище, более или менее поверив в обещанный Длинным Кулаком союз, – но, в какую бы навозную кучу ни влип Валин, ее положение выглядело сейчас много хуже.
У солдатика задрожал подбородок.
– Они будут нас мучить?
Он всмотрелся в лицо Гвенны, потом вдруг заметил ее черную форму.
– Ты не из легиона! – выдохнул он, словно ушибленный этим открытием. – Ты кеттрал! Ты нас спасешь!
Гвенна с ужасом услышала в его голосе надежду. Она мотнула головой. Будь проклята эта надежда! Как объяснить ему, что легенды хватили через край?
– Но ты же что-нибудь сделаешь! Правда? Что-нибудь… кеттральское!
– Вот что я сделаю, – твердо сказала Гвенна. – Закрою рот и буду смотреть в оба.
Прозвучало это слишком резко, но отчаянное доверие в мальчишеских глазах, безрассудная вера в нее были невыносимы. Ей хотелось проорать, что кеттрал не боги, они не творят чудес, а если бы и творили, она, Гвенна, довольно дерьмовая кеттрал. У нее нет ни хладнокровия Анник, ни самообладания Талала, ее только и научили, что взрывать все подряд.
