- У Адона есть дела поважнее, - ответила Мистра.- Зачем ты вломился в наши дворцы?
Единственный откинулся на троне, подперев подбородок костлявым пальцем.
- Разве это я пришел к вам на поклон? - спросил он. - Странно, но я готов поклясться, что это вы пришли ко мне.
- Если бы это я пришел, то ты давно был бы мертв,- сказал Келемвар. - Ты потребовал аудиенции. Итак, чего ты хочешь?
Единственный подался вперед. В Двеомерхарте он уставился в глаза Мистре, а в Хрустальном Шпиле - в глаза Келемвару.
- Я решил взять вас обоих под свое крыло.
Мистра и Келемвар обменялись удивленными взглядами в обоих дворцах.
- Да будет вам,- сказал Кайрик,- неужели так трудно понять? Мы трое должны держаться вместе. Все остальные плетут против нас заговор.
- О чем это ты толкуешь? - возмутился Келемвар.
- Остальные боги завидуют нам,- пояснил Единственный,- Они напуганы. Мы слишком многого добились.
- Они напуганы тобой, - сказала Мистра. - А на меня с Келемваром они просто сердятся… или ты забыл, как воспользовался нападками Тира против нас?
Тут Кайрик нахмурился:
- Разве я? Это Темпос выдвинул обвинение!
- С твоей подсказки, - заметил Келемвар. - Иначе над нами сгустились бы тучи, но Тир…
- Тир напуган не меньше остальных? - Кайрик поднялся с трона и ткнул костлявым пальцем в Келемвара, находясь в Хрустальном Шпиле, и одновременно в Мистру, пребывая в Двеомерхарте. - Не верьте этой ерунде насчет слепого правосудия. Он намерен настроить всех их против нас.
Мистра закатила глаза, а Келемвар покачал головой.
- Рано или поздно вы присоединитесь ко мне. Сделайте это сейчас, и я обещаю каждому по четверти завоеванного, - Единственный погрозил пальцем этим двум низшим существам. - Представьте, только мы трое станем править всем Фаэруном!
У Мистры отвисла челюсть.
- Неужели ты и впрямь настолько безумен? Тебе бы следовало знать, что мы предпочтем умереть!
- Мы слушали дольше, чем ты заслуживаешь, Кайрик, - Келемвар поднялся и нацелил свой черный меч в Единственного. - Теперь ступай, а то я вообще избавлю Тира от необходимости устраивать над нами суд.
Кайрик молча уставился на обоих богов, потом клацнул зубами и сполз по спинке трона.
- Глупцы! А я еще хотел простить вас. - Трон под ним растаял, так что теперь казалось, будто он сидит в воздухе. - Теперь вам крышка, как всем остальным.
11
Дневник Ринды лежал на столе в дальнем углу темницы, и я никак не мог до него дотянуться. Руки у меня были связаны за спиной, а ноги вросли в базальтовую глыбу, тяжеленную, как матушка калифа. Уже много часов Улронт держал меня без воды и питья. Это он приказал двум своим охранникам-громилам связать мне руки, после чего пригрозил избить меня дубинками с шипами и заклеймить раскаленным Железом; как раз сейчас в жаровне нагревалась железная кочерга. Но единственная пытка, которая по-настоящему меня страшила, - страх лишиться дневника. Потребность читать его страницы становилась все сильнее с каждым моим вдохом, я был уже готов продать все свое имущество за четверть его цены, лишь бы взглянуть хотя бы на одну страницу. Я бранил себя за это желание, как бранит себя любой человек за тайную слабость. Клянусь, что, даже если бы Улронт поднес дневник к моим глазам, я не прочел бы ни слова.
Разумеется, эта клятва была неосуществима. Но в то время я еще не понимал причину своего недуга, не знал, что все это сотворило колдовство Мистры. Я понимал только, что в дневнике Ринды столько же здравого смысла, сколько и в Темной Правде, и что ее святотатство объясняло то, что я видел собственными глазами: Церковь Единственного действительно распадалась на части, и только абсолютный безумец мог отправить скромного торговца вроде меня на поиски «Кайринишада». Эти мысли - свидетельство моего величайшего позора и, скорее, являются отражением моей собственной трусости, чем действительности, но, тем не менее, они не отпускали меня, назойливо цепляясь, как голодный нищий. Именно им я приписывал свою одержимость дневником.
Улронт отошел от жаровни, держа в руке раскаленную железную палку, и поднес ее к моим глазам. Я едва на нее взглянул, мой взгляд был прикован к дневнику с противоположном конце камеры, где стояли Первый Чтец Теторил и Руха с омерзительными улыбочками на лицах.
Мое невнимание разозлило Хранителя.
- Посмотри на это! - Он помахал железкой у меня перед глазами. - Знаешь, что я могу сделать?
- Со мной - ничего. - И теперь я был в этом уверен, ведь на моем теле не осталось ни одного синяка или пузыря, хотя я столько всего вытерпел перед тем, как Руха меня поймала. - Я под защитой Тира.
- Тир не защищает убийц! Держите его голову!
Хотя веревка, связывающая мне руки, была крепкая, как верблюжья уздечка, помощники Улронта неохотно отпустили меня - видимо, за то время, пока меня ловили, я заработал репутацию свирепого зверя. Один из них зашел мне за спину и крепко сдавил локти, только тогда второй охранник зажал мне голову как в тисках. Огромный, сильный детина; было бы бесполезно сопротивляться, да я и не пытался.
Улронт убедился, что я в надежных руках, потом сделал шаг вперед и поднес железку прямо к лицу, так что я уже ничего не видел, кроме раскаленного прута. Он приблизил кочергу к моему глазу, и тот защипало от жара.
- Я задам еще два вопроса, и каждый раз, как ты солжешь, я буду выжигать у тебя по глазу. Мне говорили, это очень больно.
- Улронт, все это ни к чему, - сказала Руха. Впервые я обрадовался, что Арфистка вмешивается не в свое дело. Гнев Хранителя был так велик, что его собственный жрец оставил темницу, не захотев лицезреть, как будут пытать беспомощного человека. - Никому не переплыть этот ров. В нем любой сварится заживо!
Улронт еще ближе поднес кочергу, и я понял, что он намерен сдержать слово и выжечь мне глаза. Я не знал, как Тир сможет защитить меня в этом случае, но тут рукоять кочерги побелела точно так же, как раскаленный конец. Послышалось тихое шипение, потянуло паленым мясом.
Улронт завопил, выронил кочергу и обхватил здоровой рукой пострадавшую:
- Как ты это сделал?
Я не ответил оттого, что его громила-помощник чересчур крепко сжимал мою шею - я не мог даже челюстью шевельнуть.
Руха вцепилась Улронту в плечо и оттянула его назад:
- У тебя был шанс, теперь дай мне попробовать.
Улронт нахмурился, потом взглянул на свои покрывшиеся пузырями пальцы и пожал плечами:
- Как хочешь. Но терпению моему пришел конец. Если он не скажет правды, мы казним его за то, что он сделал с Гвидионом и Риндой.
Ведьма знаком велела громилам отойти и наблюдала за мной, пока я пожирал глазами дневник. С каждой секундой моя потребность продолжить чтение удваивалась и не только из-за колдовства Мистры. То, как Ринда объясняла причину Кайрикова безумия, не давало мне покоя. Я все никак не мог забыть холодное отвращение, поднявшееся в душе, когда я дотронулся до сундука с «Кайринишадом». Неужели девчонка была права? Неужели Темная Правда священного тома оказалась такой всесильной, что поработила даже божественный разум Единственного и Вездесущего?
