– Моя тюленья шкура. Ее нужно держать под замком.
– Зачем? – любопытствует Клара и, поймав пристальный взгляд Имоджен, добавляет: – Ваше высочество.
– От нее пахнет, – поясняю я, и девушки заметно бледнеют. – Почти как от гниющей рыбы. Поверьте, не стоит открывать этот сундук.
– А разве она вам больше не понадобится, ваше высочество? – спрашивает Имоджен.
– Вряд ли.
– Потому что вы встречаетесь с принцем?
Имоджен улыбается, но в глазах ее я замечаю стальной блеск. Я помню, что миссис Коулман мечтала сосватать старшую дочь принцу. Но это было прежде, чем на горизонте возникла принцесса. Я так и вижу, как сводная сестра оценивает меня с головы до ног, пытаясь понять, есть ли у нее шанс.
– О да, принц, – мечтательно вздыхая, соглашаюсь я. Лицо Имоджен тут же застывает. Будь я добрее, не наслаждалась бы так беспокойством сводной сестры. – Он довольно привлекательный, правда?
– Ванна готова, – сообщает Клара. – Хотите, я вымою вам голову?
Мстительное веселье тут же испаряется. Разве этим обычно занимаются горничные леди? Хотя королевская особа наверняка может требовать от них чего угодно.
– Это совсем не обязательно. Я люблю принимать ванну в одиночестве. Однако, пока я буду мыться, подберите мне свежее нижнее белье и платье для ужина. А потом возьмите выходной на весь вечер.
– Выходной на весь вечер? – Судя по виду Имоджен, я как минимум предложила ей спрыгнуть со скалы. – А разве вы не хотите, чтобы мы помогли вам одеться, ваше высочество? И сопровождали в оперу?
– Думаю, я и сама справлюсь.
Широко раскрыв глаза, сестры обмениваются взглядами и покорно склоняются в реверансах. Имоджен явно в бешенстве. Стараясь двигаться как можно грациозней, я иду мимо них к ванной комнате. Но уже на пороге меня догоняют слова Клары:
– Ваши туфли, ваше высочество.
Меня тут же накрывает волна страха. Я бросаю взгляд вниз, пытаясь понять, не случилось ли что-то неладное. Неужели сломался каблук? К счастью, туфли выглядят по-прежнему, и все так же привязаны к ногам оторванными полосками ткани.
– Оставьте туфли здесь, и я велю их почистить, – тут же поясняет Клара.
На носке засохли пятнышки грязи, но в остальном они выглядят вполне прилично.
– Не стоит беспокоиться.
– Зачем вам туфли в ванной комнате? – хмурится сестра.
В другом конце комнаты Имоджен приподнимает бровь.
Я судорожно пытаюсь придумать, что сказать. Конечно, принцессе не пристало объясняться с прислугой, но мне меньше всего нужны их подозрения.
И тут меня осеняет.
Ведь можно сплести паутину из правды, приправленной все возрастающим количеством лжи.
– Вообще-то, я и правда ношу туфли в ванной комнате. И даже моюсь в них.
– И можно узнать почему, ваше высочество? – с явным отвращением спрашивает Имоджен.
– Ну, вы же знаете, что я селки, – начинаю я, вспоминая все, что мне известно об их преданиях. – Чтобы принять благую форму, нам нужно сбросить тюленьи шкуры. Мы можем сохранять ее и после захода солнца, но если к рассвету не сумеем надеть что-то из людской одежды, то попросту погибнем. – Я машу рукой в сторону ближайшего окна, где сквозь раздвинутые шторы в комнату проникает дневной свет. – Пока солнце стоит над горизонтом, на мне должен быть хотя бы один предмет одежды.
– Что ж, в этом есть смысл, – усмехается Клара.
– Но разве нельзя надеть что-то менее… громоздкое, чем пара туфель? – спрашивает Имоджен.
Я пристально смотрю ей в глаза и с серьезным выражением лица напускаю на себя царственный вид. Что вовсе нелегко, ведь в жизни я почти не общалась с принцессами. Поэтому просто пытаюсь подражать холодности мачехи.
– Вы меня допрашиваете? – высоко подняв голову, спрашиваю я.
Под моим взглядом Имоджен бледнеет.
– Конечно нет, ваше высочество…
– Отлично!
Повернувшись на каблуках, я вхожу в ванную и закрываю за собой дверь. И тут же чувствую, как подгибаются ноги – тяжесть сказанной лжи, поступков, притворства тянет меня вниз. Комнату наполняет аромат туберозы, и я вдыхаю его, пытаясь успокоиться. Повернув замок на дверной ручке, я скидываю туфли и нижнее белье. Когда я снимаю корсет, то замечаю краем глаза золотую вспышку, и тут же что-то, звеня, падает на мраморный пол.
Медальон.
Я наклоняюсь, чтобы подобрать украшение. Как хорошо, что он не выскользнул раньше. Если бы сводные сестры его увидели…
Я вздрагиваю. После всего, что случилось сегодня, явно не стоит рисковать его носить. Я отрываю большой кусок ткани от уже испорченной сорочки и заворачиваю в нее медальон. Потом обвязываю сверток тонкой лентой. Нужно найти для него безопасное место, раз уж ключ от сундука пропал.
Но с этим придется подождать.
Сейчас я хочу лишь помыться.
Я забираюсь в огромную ванну из лунного камня и погружаюсь в теплую, ароматную воду. Тут же закрываю глаза и с головой ныряю под воду, оставив на поверхности лишь нос. Меня окутывает знакомая подводная мелодия, помогая забыть, кто я, где нахожусь и кем притворяюсь. Мысли успокаиваются, на меня накатывает умиротворение. В ушах остается звучать лишь песня собственного бьющегося сердца.
Глава 24
Эмбер
В ванной нет ни окон, ни колокольчиков, отсчитывающих ход времени, и, нежась в воде, я теряюсь, не понимая, сколько прошло минут или часов. Я погружаюсь в полудрему, отгоняя все мучительные мысли и тревоги. Ванна превращается в мое убежище, место, где я могу, скрывшись от посторонних глаз, побыть сама собой. И не важно, сколько времени я в ней лежу. Вода не становится холоднее, словно бы ее подогревает какой-то невидимый источник. Или магия. Наверняка дворец фейри просто напичкан самыми передовыми разработками бытовой магии.
Но в первую очередь я задерживаюсь в ванной просто потому, что не желаю больше сталкиваться со сводными сестрами. И пусть я отпустила их на вечер, из-за двери по-прежнему слышатся шаги, шепотки, смешки. Имоджен и Клара явно не спешат убраться из моей комнаты. Я почти не надеюсь, что они вообще когда-нибудь уйдут. И тут возле двери ванной появляется Клара. Я смотрю на дверную ручку и чувствую, как учащается пульс. Даже запершись изнутри, я по-прежнему боюсь, что сестра может войти.
– В чем дело? – дрожащим голосом спрашиваю я.
– Я принесла ужин, ваше высочество, – поясняет Клара. – Я просто хотела узнать, где оставить поднос, ведь нас с сестрой не будет вечером.
– Просто поставьте на стол, – резко бросаю я, в голосе все еще слышится страх. Пытаясь смягчить ненужную грубость, я добавляю уже мягче: – Благодарю за сегодняшнюю службу.
