– У нас нет имен.
– Почему это? – Я хмурюсь.
Его губа подрагивает, и он признается:
– Мы их не помним. Его Величество зовет меня Задира. – Последнее слово он бормочет так тихо, что я едва его улавливаю.
Однако внимание заостряю на «Его Величестве».
– И о какой королевской особе ты говоришь?
– О короле, – сообщает мальчик так, словно это очевидно.
– А кто такой… этот король?
Он широко распахивает глаза.
– Ты с ним уже говорила. Он неблагой король Зимнего королевства.
Я застываю с только что откушенным куском хлеба. Похоже, мальчик не шутит, но этого не может быть. Наверняка очередная уловка обманщиков-фейри в меняющейся личине.
– Дай угадаю. Белый волк с тремя лапами? Альфа, который заходил с помощниками?
Мальчик кивает.
– Он же на самом деле не король, да?
– Да нет, настоящий король. – Он скрещивает руки и выпячивает губу. – Я не могу врать, дамочка.
От лица отливает кровь. Я отвожу взгляд от подноса и демонстрирую живой интерес к следующему кусочку хлеба, пока пытаюсь разложить полученную информацию по полочкам. Допустим, фейри не способны лгать, но учитываются ли случаи, когда говорящий верит в свою ложь? А как иначе, ведь это лохматое создание не может быть королем. Моим новым королем. Я лихорадочно припоминаю все, что слышала о королевских особах Фейривэя, в частности – Зимнего королевства. У каждого королевства по два правителя, благие и неблагие король или королева и их подданные, люди или фейри, должны быть преданы им обоим. С прошением можно обращаться к любому из них, но, насколько понимаю, большинство людей предпочитают иметь дело с благим правителем или обращаться к человеку, назначенному представлять королевство. Только, пускай люди мало взаимодействуют с неблагим королем, разве граждане Вернона не знали бы, что он живет рядом? Что он волк? И выглядит, как безумный горец? А что насчет его имени? Уверена, он его упоминал…
Но в голове пусто.
Тут вспоминается вчерашний разговор с Имоджен. Она рассказывала, как мало известно о неблагом короле, а когда хотела что-то добавить, то внезапно застыла и словно на мгновение забылась. Тогда я не придала этому значения, но теперь… Да что, ради всего святого, здесь происходит?!
Я жую хлеб и запиваю его глотком воды.
– То есть, когда ты сказал, что вы не помните имен, ты в том числе подразумевал и имя короля?
Мальчик кивает.
– Тогда почему ты уверен, что он и правда король?
Мальчик беззаботно пожимает плечами.
– Мы просто знаем. Он всегда был королем. Возможно, даже дольше.
Я прищуриваюсь и пристально смотрю на него:
– Выходит, вы помните, что он король, но не помните его имени. Как так?
И снова мальчик пожимает плечами.
– Из-за проклятия. Проклятия глупые, и условия у них такие же.
Я резко дергаю головой.
– Стой, проклятие?
– Да. Ты собираешься доедать? – Он так и таращится на последний кусок хлеба.
Мне отчасти хочется продолжать есть, чтобы задержать его и продолжить разговор. Но для этой цели у меня достаточно воды.
– Забирай.
Он поднимает остатки хлеба и запихивает их в рот. Я наклоняюсь вперед.
– Итак, что насчет проклятия?
– Мне не положено обсуждать его с тобой, – сообщает он, пережевывая еду.
– Разумеется, оно сказывается и на тебе.
– Ага.
– А каким образом?
– Это так скучно и глупо, – ворчит он.
– И все же мне интересно послушать, – хлопаю я ресницами.
– Ладно. – Он усаживается, подгибая под себя ноги. Но только он открывает рот, раздается стук в дверь, отчего мальчик быстро вскакивает. Хватает поднос с моих коленей и в спешке чуть ли не бросает его на пол, а затем обходит стул и снова связывает мне руки за спиной. К счастью, хотя бы не затягивает узлы так сильно, как это сделал его предшественник. Закончив, забирает поднос и бросается к двери. – Мне пора, пока!
– Погоди!
Мальчик останавливается, уже готовый повернуть ручку, и глядит на меня с подозрением. Завладев его вниманием, я не знаю, что говорить. Понимаю лишь, что он может стать моим союзником. А мне пригодится любая поддержка, которой удастся заручиться. Я одариваю его теплой улыбкой.
– Может, в следующий раз принесешь ломоть хлеба побольше? Чтобы было чем поделиться.
Выражение его лица проясняется, и он кивает.
– О, и если тебе не нравится имя, которым тебя наградил король… Задира, да? – Он хмурится. – Ага, угадала. Можно звать тебя как-то иначе? Давай… Мика?
Всего на мгновение его губы растягиваются в широкой счастливой улыбке, но уже через секунду он возвращает маску безразличия.
– Вроде ничего такое имя. Для человека.
– Договорились. Значит, Мика. Меня зовут Джемма.
В дверь снова стучат, куда сильнее, и мальчик выбегает из комнаты. На этот раз меня заперли с включенным светом.
Оставшись наедине с собой, я думаю о нашем разговоре и пытаюсь вычленить самое важное. Мальчик – или Мика, как я его назвала, – дал мне много пищи для размышлений и добавил несколько вопросов. Не сомневаюсь, мы еще пообщаемся, и я выясню то, что поможет мне выбраться отсюда. Главное, узнать больше о предполагаемом проклятии и правда ли главарь этой стаи является королем. Обе задачи сопряжены с определенными трудностями, но, чтобы с ними справиться, нужно во всем разобраться. А я справлюсь. Если я способна спасти семью от нищеты, проведя простые расчеты и придерживаясь надежного плана, то способна сбежать… от того, во что бы ни вляпалась.
И для начала нужно освободиться от чертовых веревок.
Глава IX
Разговор с Микой пришелся кстати, потому что благодаря ему мне удалось упорядочить мысли. Чувство неопределенности никуда не делось, и страх по-прежнему впивается своими когтями в позвоночник, но, по крайней мере, мальчик показал, что с фейри можно договориться. Во всяком случае, с теми, которым нравится хлеб. А значит, можно надеяться, что я полажу и с другими, так?
Я с силой, подпитываемой решительностью, верчу запястьями в не туго затянутом узле, шевелю руками и плечами, пока не получается скинуть веревку. Встряхиваю запястьями, массажирую их и освобождаю лодыжки. Как только заканчиваю, я поднимаюсь на нетвердых ногах и чувствую, как мышцы протестующе ноют при каждом движении. Морщусь, когда при первом шаге начинает покалывать пальцы, и слышу, как в сапогах хлюпает вода.
С ворчанием усаживаюсь обратно и расшнуровываю обувь, после чего снимаю промокшие колготки. К коже тут же липнет влажное платье, и я вздрагиваю от холода. Озираюсь по сторонам, но не обнаруживаю своего пальто. И лишь тогда припоминаю, что сняла его еще в лесу, желая остановить кровотечение из несуществующей раны белого волка.
