– Снег сегодня поистине великолепен, насколько я заметила за те несколько раз, что посмотрела в окно. Каждая снежинка в полете искрилась, словно бриллиантовая пыльца.
Выражение его лица смягчается, и он сменяет насмешливую ухмылку на искреннюю улыбку.
– Именно таким я вижу его каждый день.
Мы останавливаемся перед дверью моей спальни, и я поворачиваюсь к нему лицом.
– Спасибо, что проводили меня до двери, мистер Рочестер. А теперь беги и не смей опаздывать на свой собственный бал.
Он ворчливо вздыхает:
– Обещаю, что приеду своевременно.
Обещает он. Для фейри это сильное заявление, хотя он оставил себе место для маневра. Своевременно. Умный, мерзавец.
– А теперь обещай мне, что наденешь платье, которое лежит на твоей кровати.
Застигнутая врасплох, я несколько раз моргаю и пытаюсь уяснить смысл его странной просьбы.
– Какое еще платье?
Он сощуривает глаза, а губы его растягиваются в коварной усмешке.
Не раздумывая ни секунды, я толкаю дверь и врываюсь в свою комнату. Элегантная полоса красного кружева поверх малинового шелка вынуждает меня застыть на месте. Я таращусь на Эллиота, глаза распахнуты от шока, ужаса, удовольствия и замешательства.
– Что это?
Он прислоняется к дверному косяку, и в его глазах мелькает намек на беспокойство.
– Я попросил Амели приготовить для тебя платье. Вот почему она приехала так рано. Чтобы доставить его.
Я перевожу взгляд с него на платье и обратно, слезы щиплют глаза по непонятной мне причине.
– Зачем?
– Тебе нечего было надеть.
– У меня в гардеробе достаточно платьев.
– Не для бала.
Я несколько раз открываю и закрываю рот, прежде чем нахожу нужные слова:
– Эллиот, мне не нужно настоящее бальное платье. Я буду следить за залом, а не развлекаться на мероприятии.
Он пожимает плечами.
– Ты моя домоправительница, и думаю, что я должен иметь право решать, что тебе носить на мои вечера. Думай о нем как об обязательной униформе.
Я скрещиваю руки на груди.
– Ты есть теперь ты заставляешь меня его надеть?
– Нет, конечно, нет, – выпаливает он, нахмурив брови. – Это просто… подарок. Хотел тебе вручить. Носи его или выброси, если оно тебе не нравится. Я не обижусь. Но не скажу, что не разочаруюсь, если никогда в нем тебя не увижу.
У меня сбивается дыхание, по телу от его слов, от его взгляда растекается приятное тепло. Тембр его голоса словно пробирает до костей, воздействуя едва ли не сильнее самих слов. Понимаю, я всего себе нафантазировала, но все равно хочется облачиться в это платье.
– Я надену его, – заявляю я чуть громче, чем шепотом.
– Замечательно. – Он отталкивается от дверного косяка. – Тогда до скорой встречи в бальном зале.
– Стой! – кричу я, прежде чем он успевает отойти. Эллиот ловит мой взгляд, и я с трудом вспоминаю, что хотела сказать. Щеки краснеют, и я крепко прижимаю руки к талии, чтобы они не дергались. – Спасибо, Эллиот. За платье. Оно… прекрасно.
Его лицо на краткий миг озаряется, и он растягивает губы в скромной улыбке.
– Не за что.
Потом он уходит, и я остаюсь с подарком, который великолепнее всех драгоценностей, роз и предметов роскоши, что мне когда-либо дарили. Даже Освальд не вручал мне ничего подобного. И дело не только в том, как выглядит подарок. Даже совсем не в этом.
Все дело в том, что он делает с моим сердцем.
Глава XXX
Одетая, я стою перед зеркалом с отвисшей челюстью. Сказать, что платье красивое, – это ничего не сказать. Допустить, что оно уместно на балу, куда придут чопорные горожане Вернона, было бы глупо. И все же, раз я его надела, снимать не намерена, потому что еще никогда не носила ничего настолько изящного и безупречного.
Сочетание алого шелка, шифона и кружев напоминает о моде, популярной в моем детстве в Изоле, а золотые акценты придают ему царственный вид. Сидит оно идеально, и становится ясно, что Эллиот во время последнего визита Амели предоставил ей доступ к моему шкафу, чтобы она сняла приблизительные мерки. Кроме того, портниха, вероятно, догадалась внести в замеры корректировки, потому что, если здешние позаимствованные платья мне чуть тесноваты, то этот наряд сидит как влитой: он облегает мои изгибы и оставляет достаточно места для моих широких плеч и бедер.
Сам стиль, по всей видимости, в духе фейри. Спереди и сзади присутствуют глубокие вырезы, а юбки свободно струятся подобно волнам. Рукава от плеч до локтей прилегают плотно, а от предплечий свободно ниспадает шифон. Ткань повторяет формы моего бюста и талии, а на бедрах крой более свободный, и многослойные юбки шуршат при каждом движении.
«Святые выси, Джемма, – говорю я себе. – Ты сегодня точно привлечешь слишком много внимания».
Но сомневаться уже поздно, ведь я уже решила, что не сниму его. Однако, прежде чем шокировать прибывающую публику, я даю себе несколько минут, чтобы собраться. Как и всегда делаю, когда страх пытается взять надо мной верх, я глубоко вздыхаю и считаю до пяти.
Затем повторяю ритуал еще раз, потому что никак не могу унять дрожь в руках или избавиться от дурноты. В голове звучат имена людей, с которыми придется столкнуться. Отец. Имоджен. Миссис Коулман. Миссис Астон. Гэвин Астон. Незнакомцы, о которых я ничего не знаю. Голоса. Шепот. Взгляды, напоминающие клинки. Насмешливые, злобные…
Я качаю головой и предпринимаю еще одну попытку. Ты в настоящем. Ты здесь и сейчас.
Снова глубоко вздыхаю и стараюсь очистить разум. Выравнивая дыхание, я вновь перечисляю имена, но не тех людей, встреча с которыми ужасает. А тех, с кем не терпится встретиться. Нина, мистер Корделл, Фоксглав, Амели, Эмбер. И, конечно… Эллиот.
Я не позволяю разуму фокусироваться на плохом, вместо этого силюсь мыслями оставаться в состоянии предвкушения. Внутри разливается приятное тепло, я окутываю его воображаемой личностью, как коконом, надеваю маску невозмутимости и возвожу вокруг себя стену уверенности, пока в ней не остается ни одной бреши.
Я готова.
Расправив плечи и вздернув подбородок, я выхожу из комнаты, чтобы поприветствовать горожан Вернона. С самообладанием военного генерала перед лицом величайшей битвы в своей жизни я направляюсь на бал.
* * *
К тому времени, как добираюсь до бального зала, замечаю, что многие гости уже на месте. Нанятый лакей и другие слуги умело исполняют свои обязанности, принимают пальто и плащи, сопровождают пришедших и подают напитки, словно они трудятся в поместье на постоянной основе. Мне придется меньше хлопотать, но и беспокоиться буду меньше. А чем меньше забот, тем больше свободного времени на то, чтобы накрутить себя, заметить, как на меня таращатся некоторые люди…
