– В смысле?
– Когда перегораживаешь дорогу, ты чувствуешь себя неловко. Но в этом нет ничего страшного. Ты просто пожимаешь плечами и признаешь, что был неправ. «Я вам тут немного мешаю, что ж поделать, извините». То же самое я чувствую относительно убийств. В любом случае, все, кого мне пришлось убить, были, как выясняется, довольно раздражающими людьми. Они были шумными, тупыми и эгоистичными, лезли не в свое дело. Нет нужды сожалеть об убийстве подобных существ.
– Знаешь, а у тебя талант! – Иваниси разражается визгливым смехом, как будто он пьян.
Судзуки
Судзуки поправляет воротник своей куртки. «Вечно у тебя воротник загнут», – говорила обычно жена, оглядывая пиджак его рабочего костюма. Он представляет себе ее лицо. Делает глубокий вдох и смотрит на свои наручные часы. Сейчас одиннадцать часов утра; прошло примерно двенадцать часов с того момента, как он стал свидетелем того, как машина сбила сына Тэрахары. Небо затянуто облаками. Сыплет мелкий затяжной дождь – поэтому, должно быть, на улице так мало людей, хотя сегодня суббота. Он находится в жилом районе на южной окраине Токио. Дорожные указатели тут и там сообщают ему, что это городок под названием Нэтодзава. «Нэтодзава парктаун».
В зоне для сбора мусора в стороне от тротуара громоздятся мусорные мешки. Капли дождя со стуком ударяются о черный пластик. Судзуки ощущает запах сырости – это запах дождя, к которому примешивается слабая вонь мусора, просачивающаяся сквозь мешки.
Он делает медленный вдох и выдох. «Я просто должен это сделать. Как ты всегда мне говорила».
Хиёко позвонила ему накануне в час ночи.
– Где ты?
– Я только что вернулся к себе домой.
– Лгать мне – плохая идея, – резко бросила она в ответ. – Я сейчас как раз возле твоего дома. Так где ты на самом деле?
Он находился в бизнес-отеле в городе. Пятиэтажное здание, старое, дешевое, и сервис и чистота там оставляли желать лучшего.
– Чем ты там занимаешься? Что ты задумал? Где ты? Ты узнал, где живет этот тип? Тут большой переполох.
– Большой переполох?
– Тэрахара в бешенстве. Он собрал всех сотрудников, орал на них, требовал найти ублюдка, который это сделал! Его можно понять, ведь погиб его сын… Эй, ты же не упустил этого парня, ведь нет?
Он мгновение поколебался, мучительно раздумывая, как лучше ответить.
– Я выяснил, где он живет. Я проехал на метро от станции «Фудзисава-Конготё» до «Синдзюку». Потом пересел. Потом доехал до конечной станции.
– До конечной станции какой линии? – Хиёко задавала вопросы так, будто выпускала стрелы. – Что это за станция?
Судзуки едва не ответил по инерции, но остановил себя:
– Не сейчас.
– Не сейчас?
– Я пока не могу тебе сказать.
– Что это значит? Какого черта? – В голосе Хиёко заклокотала ярость. – Ты что, дуру из меня хочешь сделать?
– Я все еще не уверен, что человек, которого я преследовал, действительно преступник.
– Так скажи мне адрес. Мы быстро разберемся, преступник он или нет.
– Каким образом?
– Кое-кто из сотрудников «Фройляйн» навестит его и расспросит.
Судзуки мгновенно парировал:
– Так не пойдет. Они просто выбьют из него признание.
У него не было никакого сознательного расчета или плана действий; он говорил по наитию и с нажимом повторил:
– Мне это отвратительно. Так не пойдет.
– Ну, если он сразу же скажет, что это сделал он, ничего такого не будет, – но в противном случае, да, думаю, они над ним немного поработают.
У него было ощущение, что «немного» было гораздо больше, чем немного. Скорее всего, после этого человек едва ли выживет.
– Нет. Я на это не согласен.
– Ты хоть отдаешь себе отчет, в каком ты положении? Если не скажешь мне прямо сейчас, где Толкатель, ты об этом пожалеешь.
– Но мы даже не уверены в том, что он – Толкатель. Это мог быть просто несчастный случай.
Это могло быть даже самоубийство, хотя вероятность подобного, конечно, была очень низкой.
– Парни, которые находились с сыном Тэрахары, говорят, что это точно не было несчастным случаем. Кто-то его толкнул. И это была работа профессионала. А это значит, что это был Толкатель. Эй, ты же не думаешь, что сможешь сбежать от нас, не так ли?
– Чего я не думаю, так это того, что профессионал мог бы так легко позволить себя вычислить.
– Возможно, он просто допустил ошибку. Только и всего.
– Ну, сейчас я… – сказал Судзуки в отчаянии, – сейчас я могу сбежать. Я больше не в твоей машине. И ты не держишь меня на прицеле своего пистолета. Никто не знает мое местонахождение.
– Если ты не скажешь мне, кто-нибудь из нашей компании все равно рано или поздно найдет его. У нас серьезная информационная сеть. Толкатель? Зная его кодовое имя, мы с легкостью его разыщем.
– Так почему бы вам просто не сделать это?
– Потому что я предпочла бы покончить с этим прямо сейчас, – Хиёко говорила так, будто речь шла о сексе на одну ночь.
– Нет.
– Ну хорошо, – ее голос заметно повеселел. – Поняла тебя.
Этот беззаботный тон еще больше встревожил Судзуки.
– Если это твое последнее слово, то я просто убью этих двоих.
– Этих двоих?
– Ну, ты же сам знаешь, парня и девчонку на заднем сиденье машины. Они кажутся такими милыми – спят там себе, ни о чем не подозревают… Молодой парень и юная девушка, у которых вся жизнь впереди.
Судзуки мгновенно представил себе лицо своего бывшего ученика. «Вот видите, сэнсэй, я тоже могу сделать что-то хорошее». Его улыбку, то, как он смущенно ерошил рукой волосы… Отчего-то он был очень похож на парня, лежащего сейчас на заднем сиденье ее машины.
– Это ведь… – начал Судзуки, стараясь не показывать, насколько это на него подействовало. – Что даст тебе это убийство?
– Я же уже говорила тебе: если ты не будешь сотрудничать, я их убью, – сказала Хиёко так же легко, как могла бы рассуждать о том, что она ела сегодня на обед.
– Но они не имеют ко мне никакого отношения.
– Так значит, ты не расстроишься, если с ними что-то произойдет? – То, как она это говорила, подразумевало, что Хиёко возлагает всю вину и ответственность на Судзуки – и не только за это, а вообще за все несчастья в этом мире.
– Я не позволю этому произойти. – Едва он произнес это, в его голове – где-то в самой глубине его сознания – возникли сами собой слова его ученика: «Спасибо, что не списали меня со счетов, учитель».
Так сказал ему тот ученик, придя в учительскую в день выпускной церемонии. Он стоял перед Судзуки, почтительно склонив голову, и произнес эти слова: «Спасибо, что не списали меня со счетов».
