– Дело в том, что… – начинает он и осекается.
«Вы, должно быть, Толкатель, не так ли?»
Он действительно собирался просто прийти и задать вопрос напрямую, но теперь, стоя с мужчиной лицом к лицу, он не может этого сделать. «Вы Толкатель? – О, разумеется, это я, чем могу быть вам полезен? – Ну, прошлой ночью вы толкнули сына господина Тэрахары на проезжую часть, верно? – Ну да, это я сделал. – Ах, так вы это сделали, так я и знал! Спасибо большое, хорошего вам дня!» Едва ли разговор пойдет именно так. Человек перед ним смотрит на него так, словно видит его насквозь. Ноги Судзуки как будто приросли к земле, его лицо застыло, он не может пошевелить губами.
– Если у вас нет ко мне никакого дела, возможно, вам следует уйти. Но мой сын сказал, что вы пришли сюда, чтобы встретиться со мной. – Смысл слов Асагао и его тон не кажутся особенно холодными; напротив, он выглядит спокойным. Возможно, он действительно видит Судзуки насквозь или же просто оценивает его.
Судзуки чувствует, что он срочно должен что-то сказать, что нельзя терять ни мгновения. Его мысли начинают крутиться как сумасшедшие, и, прежде чем даже понимает, что делает, он выпаливает:
– Простите, вашему сыну не требуется частный учитель?
«Что я только что наделал?»
Кит
Прежде чем осознает, что сейчас утро, Кит слышит, что идет дождь. Он открывает глаза. Все еще лежа на боку, смотрит, как капли срываются с края куска полиэтилена, натянутого над его головой.
Он в парке на восточной окраине района Синдзюку. В той части парка, которая тянется вдоль главной улицы, есть фонтан и большой красивый газон с аккуратно подстриженной травой, за которым регулярно ухаживают, – но Кит ушел в дальнюю часть, куда можно попасть, спустившись по лестнице. Спрятанная в глубине парка, решительно неприглядная его часть. Мир, далекий от чудесного фонтана, чьи струи отражают солнечные блики в погожие дни, от тени мяча на траве, брошенного отцом сыну, от всего, что приносит людям радость в выходные дни. Заброшенная влажная низина, куда никто не заглядывает.
Раньше здесь находилось здание администрации парка, но оно было снесено и на его месте так ничего и не построили, вот и осталось примерно тридцать квадратных метров пустого пространства. Из-за того, что эта часть находится так низко, солнечные лучи едва ее достигают.
Теперь в низине теснятся картонные коробки, палатки и просто растянутые на палках куски полиэтилена. Кит слышал предание о том, что первые бездомные, которые здесь поселились, прибегли к интересной уловке, будто они хотят полюбоваться цветущими сакурами. Когда работник парка попытался их прогнать, они заявили, что у них просто «ханами», любование цветами, – но, разумеется, когда сакуры отцвели, они остались. Вскоре появились и другие, их становилось все больше и больше, и спустя некоторое время здесь вырос целый трущобный городок.
Кит находится здесь с конца лета. Это означает, что он спит под полиэтиленовым навесом уже около двух месяцев.
– Мы не живем здесь, мы просто выживаем! – однажды гневно прокричал мужчина средних лет, спавший в палатке по соседству. Так он ответил чиновнику из районной администрации, который пришел и с грустным выражением лица сказал, что они не могут здесь жить.
«Мы не живем здесь, мы просто выживаем». В этих словах протеста чувствовалась определенная сила убеждения. Кит дремал, когда мужчина их выкрикнул, но это заставило его открыть глаза.
* * *
У Кита нет собственной палатки. Только кусок картона, который он использует в качестве пола, и полиэтилен, заменяющий крышу. Из-за отсутствия стен в ветреную погоду бывает прохладно, но это не слишком его беспокоит. Ничего такого, с чем он не мог бы смириться.
Кит медленно садится. Несколько человек уже проснулись и заняты повседневными заботами. Поправляют палатки, делают разминку, прогоняя остатки сна. Если дождь еще немного усилится, люди, скорее всего, выйдут помыть головы, но пока никто этого не делает.
Двое мужчин развели костер у самого подножия лестницы. Они используют кусок картона, чтобы прикрыться от дождя, и разогревают какую-то еду в кастрюльке. Кит смотрит на свой телефон, лежащий на земле рядом с ним, и видит, что уже позже одиннадцати.
Черные облака, похожие на гигантские кровоподтеки, плывут над ним – так низко, что кажется, будто он может дотронуться до них рукой. Ветер наверху достаточно сильный, поэтому видно, как они клубятся, закручиваясь по спирали, как огромный водоворот. Дождь, возможно, закончится к полудню.
– Эй-эй, скажи-ка «привет»! – раздается голос прямо рядом с ним.
Кит вскакивает, мгновенно разворачивается, протягивает руки в направлении голоса, сгребает его хозяина за воротник и прежде, чем разбирается, кто перед ним, поднимает его над землей.
– Прассти! – жалобно пищит человек, смертельно побледнев от ужаса. Кончик его языка показывается наружу, и он не может правильно выговорить слова – возможно, потому, что Кит сдавил ему шею. – Прассти-прассти-прассти!
Это пожилой мужчина, который спит неподалеку. Он всегда выглядит так, как будто подхватил простуду. Даже в летнее время носит теплое пальто. Постоянно бесцельно шатается по округе. Кит отпускает его, и старик, мучительно кашляя, растирает ладонями шею. В его седеющей бороде виднеется что-то, похожее на крошки еды. Пятна засохшего молока. Кислый запах ударяет Киту в ноздри – то ли это запах протухшей еды, то ли немытых сальных волос.
– Послушай-ка, послушай-ка, – говорит старик, тыча пальцем за спину Киту. При каждом энергичном движении из его седых волос сыплется перхоть. – Танака-сан, Танака-сан хочет, чтобы ты подошел, он хочет с тобой поговорить.
Кит оборачивается посмотреть. Двое мужчин стоят возле кипящей на огне кастрюльки и обеспокоенно смотрят в его сторону. Один из них, по-видимому, и есть Танака.
С тех пор как поселился в парке, Кит ни разу ни с кем здесь не беседовал. Даже не кивнул никому в знак приветствия. Остальным обитателям трущобного городка, наверное, было любопытно, когда они видели этого крепкого на вид мужчину, у которого даже не было хорошей палатки и который ни с кем не разговаривал, но никто из них не решался к нему подойти. Они просто держались на расстоянии и наблюдали. Кит не желает становиться частью этого чудаковатого сообщества, но все же он следует за стариком.
– Эй, смотри-ка, он пришел, – говорит маленький человечек, помешивающий в кастрюле палочками. Передние зубы у него отсутствуют. Выглядит он так, будто его возраст давно перевалил за пенсионный.
Рядом с ним сидит худощавый мужчина в очках. Конечно, все, кто коротает здесь свои жизни, довольно худые, но этот парень действительно похож на обтянутый кожей скелет. Ему, должно быть, не больше сорока, но темные круги вокруг глаз делают его старше. На его кепке изображена увеличительная лупа – детская деталь, которая не вяжется со всем его обликом. Над головой он держит сломанный пластиковый зонтик.
