– Похоже на то, – отвечает Судзуки. Он смущен, что устроил такую сцену, но еще больше ему хочется выяснить, что же на самом деле произошло: – Но все-таки…
– Ты уже довольно долго сходишь с ума из-за этого «все-таки», – указывает ему Асагао.
– Большой братец, ты выглядишь таким серьезным, – говорит Кентаро, копируя указательным пальцем движение отца.
– Это смешно! – тонким голосом поддакивает Кодзиро.
– Тогда что все-таки произошло? Разве Кодзиро не сказал им адрес?
– Он дал им другой адрес, – отвечает Асагао.
Мальчик в знак согласия с энтузиазмом кивает.
– Дру… другой адрес?
– Я сказал ему взять твой телефон. Я также сказал ему, что в случае если кто-нибудь позвонит на него и спросит адрес, он должен будет назвать другой.
– Когда? Когда ты сказал ему так поступить?
– Вчера.
– Вчера?! – восклицает в ответ Судзуки. – Но это было даже до того, как я сюда пришел!
Он ведь пришел сюда только сегодня в середине дня…
– Ты был здесь, – Асагао пристально на него смотрит. У Судзуки опять возникает чувство, будто он вглядывается в недвижимую гладь озера. – Вчера ты проследил за мной до этого дома. Разве нет?
– А, ты об этом… – Судзуки не остается ничего, кроме как согласно кивнуть. Он не видит никакого смысла что-либо скрывать. – Все так. Я проследил за тобой досюда. Сына Тэрахары сбила машина, и я…
– …и ты проследил за мной до самого дома. Я думал, что ты мог уже тогда попытаться проникнуть в дом и напасть на меня, но мои предположения не оправдались.
– Что случилось бы, если б я попытался что-то сделать?
– Кто знает, – Асагао отмахивается от этого вопроса, как будто это не имеет никакого значения. – Я предположил, что ты вернешься, так что провел небольшой разговор с Кодзиро.
– Что за разговор?
– Как вести себя, если ты придешь. Что делать в том или ином случае.
– Ты не мог бы объяснить конкретнее?
– Я хотел выяснить, для чего ты пришел. Чтобы убить меня, или же просто собрать информацию для своей компании, или, возможно, ты просто посторонний человек, каким-то образом впутавшийся в эту историю. В конце концов, целью был сын Тэрахары. Никакая бдительность не могла быть излишней.
– И поэтому, когда я сказал, что я учитель, ты решил пригласить меня в дом?
– Конечно. Я тебе поверил.
– Ты хочешь сказать, что сделал вид, будто поверил мне?
– Все равно играть в футбол было весело, – говорит себе под нос Кентаро, как будто придя на помощь Судзуки, чтобы тот не чувствовал себя настолько подавленно.
– Но чего ты хотел этим добиться? – спрашивает Судзуки, окончательно потерявшись в догадках.
– На самом деле, – вмешивается Сумирэ, – мы надеялись, что если узнаем о вас побольше, Судзуки-сан, то сможем ближе подобраться к Тэрахаре.
Судзуки не ожидал услышать от Сумирэ имя Тэрахары. «Наверное, жена наемного убийцы, толкающего людей под колеса машин, должна знать все про подпольный мир».
– Есть организация под названием «Фройляйн», – говорит Асагао почти скучающим голосом. – Также известная как «Рэйдзё» или «Барышня».
– Что… на самом деле здесь происходит? – Судзуки наконец задает мучивший его вопрос. – Как твоя семья со всем этим связана? Сумирэ-сан? Кентаро и Кодзиро?
Асагао слегка приподнимает брови, глядя на Судзуки то ли с состраданием, то ли с сожалением. Он кажется абсолютно искренним, когда отвечает; в его тоне нет ни тени притворства:
– Они не моя семья.
Для Судзуки это уже чересчур. Некоторое время он просто сидит, не в силах ничего сказать. Его губы двигаются, рот открывается и закрывается, но он не может подобрать правильные слова.
– Они наняли меня, – просто говорит Асагао. – Ты когда-нибудь слышал об Актерах?
Судзуки машинально кивает. Он слышал о них от Хиёко.
– Сумирэ – одна из них. Я не знаю подробностей. Мальчики, очевидно, тоже. – Асагао смотрит на Кентаро и Кодзиро – не так, как отец смотрел бы на своих детей, но так, как кто-нибудь мог бы смотреть на коллег или участников своей команды. Или на работодателя.
– Раньше мы работали на Тэрахару, но теперь не сотрудничаем с ним, – поясняет Сумирэ, закатывая глаза и принимая вид студентки университета, сплетничающей об одном из своих сокурсников. – Мы хотели, чтобы кое-что произошло, так что наняли этого человека. Наняли его для того, чтобы он кое-кого толкнул. Мы умеем устраивать представления, но когда дело доходит до убийств, тут мы просто дилетанты.
Судзуки едва не вскрикивает, услышав из ее уст слово «убийства».
– Но организация Тэрахары очень большая, – говорит с ничего не выражающим лицом Асагао. – Она просто огромная.
– Да, – соглашается Судзуки, кивая; у него получается нечто среднее между кивком и судорогой. – Огромная и ужасная.
– И жестокая. Не так ли? Так что мы беспокоились о том, что произойдет после убийства сына Тэрахары. Они не могли это так просто оставить. Я толкну всего лишь одного человека, но они будут готовы разорвать в клочья весь город. Возможно, пострадают посторонние люди. Тэрахара обязательно найдет тех, на ком выместит свою ярость.
– Да, вероятно… – Сквозь туман в голове Судзуки вспоминает, что ему говорила Хиёко. О том, в какое бешенство пришел Тэрахара, когда его сын был убит.
– И я сделал так, чтобы за мной проследили.
– Ты… специально это сделал?
– Когда человек загнан в угол, он становится опасным. Я понимал, что должен дать им возможность меня найти. Дать им зацепку, чтобы они обязательно напали на след. А идя по моему следу, они, как мне казалось, не совершили бы ничего слишком опрометчивого.
Понимая, какую роль он играл во всем этом, Судзуки хочет закрыть лицо руками.
– Так я был наживкой?
– Это не обязательно должен был быть ты. Но я предполагал, что кто-то за мной последует. И привел тебя сюда. В этот район, в этот дом. Это не мой дом. Он пустовал и просто был снят нами для этой работы.
– Мы всё подготовили, – говорит Сумирэ. Под «мы» она, очевидно, имеет в виду Актеров.
– А потом она и эти двое, – продолжает Асагао, глядя на Сумирэ, Кентаро и Кодзиро, – сыграли мою семью.
– Мы собирались убрать не только сына Тэрахары. Мы хотели также устранить самого президента компании, – добавляет Сумирэ. – Мы думали, что, когда убьем сына, нам откроется хорошая возможность убить и его отца.
– Вы хотите убить Тэрахару? – Судзуки не собирался произносить этого вслух, но он, должно быть, ненамеренно озвучил свои мысли.
Сумирэ объясняет дальше:
