– Адриан… – примирительно начала Лусия.
– Ладно, выкладывай, что тебе нужно?
Она объяснила. Когда, помолчав, он снова заговорил, лейтенант уже знала, что помощь будет.
– Имитация известных картин на местах преступления? Ого! Да ты меня просто ошарашила. Если я правильно понял, о чем ты говоришь, то это наводит на мысль о Ренессансе или барокко. Пришли мне по «Вотсаппу», что там у тебя за мизансцены, и я попробую что-нибудь сообразить.
– Спасибо, Адриан.
– А что за дело у тебя такое? Убийца – почитатель искусства, который воспроизводит картины на местах преступления?.. Никогда не слышал ничего подобного.
В его голосе Лусия уловила раздражение.
– Я тебе объясню, когда будем вместе ужинать.
– Ну, уж никак не меньше. Дело того стоит.
– Адриан, дело очень срочное, – добавила она.
– Еще к тому же и срочное… Ладно. Но, чтобы получить информацию, мне надо покопаться.
Саломон наблюдал за ней издали. Когда Лусия подошла, он спросил:
– Ну что?
– Он этим займется, – отозвалась она. – Сколько нужно времени, чтобы добраться до Сеговии?
Профессор подсунул под блюдечко банкноту и встал с места.
– Мы уже едем? Я очень хочу перед отъездом подняться вон туда.
Он указал на статую Христа на вершине скалы. Лусия вздрогнула. Сказать ему, на какие мысли наводит ее статуя, она не могла.
– Заменить угол зрения орла на угол зрения лягушки, – добавил он. – Это из Шпенглера.
* * *
Пейзаж, простиравшийся у них под ногами, можно было читать как карту: равнины, овраги, дороги… В ложбинах вдоль реки – перелески с облетевшей листвой и промерзшие, покрытые снегом ручьи.
Вдали горная цепь Пиренеев загораживала горизонт, а между скалой и рекой виднелась деревня. На другом берегу, вверх по прямой черной линии шоссе, ведущего к горам, Лусия различала крошечные деревушки и дым, идущий из труб. Сколько же здесь жителей?
– Это место мне напоминает «Татарскую пустыню»
[27], – сказал Саломон.
– Что напоминает?
– Ты мало читаешь?
– При чем тут это?
– Видишь ли, человек, которого мы разыскиваем, несомненно, очень начитан; он обладает высокой культурой, в общем, эрудит…
– Ты хочешь сказать, что я недостаточно умна, чтобы его поймать?
Лусия заметила, что Саломон покраснел.
– Нет, конечно. Ты намного умнее и утонченнее многих университетских профессоров, которых я знаю.
– Это ты мне сейчас сказал комплимент? – Она улыбнулась.
– Похоже, что так.
Но лицо Лусии вдруг обрело жесткое выражение. Она сразу подумала о том мальчике в туннеле. О маленьком Оскаре. А если он выжил? И живет сейчас где-то… Может, именно он и есть ключ ко всем этим загадкам?
Она старалась держаться подальше от края: голова все-таки слегка кружилась. Обернувшись, подняла глаза на десятиметровую статую, благословлявшую регион широко раскрытыми руками. И вдруг к ней пришло убеждение.
– Я убеждена, что все началось именно здесь, – сказала Лусия.
– Я долго думал над тем, что же все-таки связывает убийство твоего напарника с другими убийствами, – произнес Саломон.
Она пристально на него посмотрела.
– И что же?
– Габриэль Шварц… ты как-то говорила, что он по складам прошептал твое имя, увидев камеру в каземате? По-моему, он сделал это, потому что ему приказала тень, стоящая у него за спиной. А это означает, что тот, кто стоял у истоков событий, хотел, чтобы ты была любым образом замешана в них. Он знал тебя – ну, по крайней мере, понаслышке. Ты не случайно оказалась в этом деле, Лусия. Убив твоего напарника и заставив Шварца по слогам произнести твое имя, он вовлек тебя в этот танец. И это он всем заправляет, а не мы.
– Занятный танец, – заметила она.
– Танец с дьяволом, – отозвался Саломон.
Лусия нашла эту формулировку справедливой, хотя и несколько напыщенной.
30
Вечер воскресенья
В наступивших сумерках светились только крепостные стены и колокольни Сеговии, когда они въехали в город после шести часов пути по равнинам Арагона и высокогорным плато, считая остановку для перекуса.
Стоящий на высоком мысу город в вечернем свете отливал красками потемневшего золота. Сидя за рулем своего внедорожника, Лусия поднималась по старой римской дороге, и асфальт скоро сменился плитами. Внезапно перед ними вырос огромный акведук, соединяющий два холма. Ей еще никогда не приходилось видеть такую впечатляющую картину. Гигантское сооружение возвышалось над тысячами домов, и его силуэт четко выделялся на фоне вечернего закатного неба.
– Двадцать тысяч каменных блоков и ни грамма раствора, – прокомментировал Саломон. – Построен во времена императора Траяна, то есть около ста лет от Рождества Христова. Однако сохранился так, будто его выстроили вчера.
Лусия подосадовала на себя, что ни разу не показала это чудо Альваро, когда они жили всего в часе езды отсюда. Интересно, Самуэль и его баба догадались это сделать? Точно следуя инструкциям GPS-навигатора, который вел их по узким, извилистым улочкам, где двум автомобилям не разъехаться, Лусия пообещала себе, что непременно свозит сюда сына.
– Пять звезд? – спросила она, паркуясь возле отеля «Монастырь капуцинов».
– Я тебя приглашаю, – ответил Борхес. – У меня слабость к большим отелям. Твой номер уже готов.
Как только они вошли в высокие застекленные двери, Лусия поняла, что отель великолепный. От старого монастыря сохранились мощные стены, двери с круглыми арками и каменными карнизами. Однако освещение, полы и меблировка вносили черты современного стиля.
Ее номер был просторнее, чем гостиная в мадридской квартире; в нем смешивались аскеза и роскошь. Лусия положила дорожную сумку на кровать и отдернула шторы. Выстроенный на уровне крепостной стены, отель возвышался над всей заснеженной равниной, которую освещали оранжевым и розовым светом последние лучи вечернего солнца.
В дверь постучали.
– Добрый вечер, – сказала лейтенант Гражданской гвардии Сеговии Беатрис Манрике.
Каштановые волосы, орлиный нос, прямой и проницательный взгляд зеленых глаз – в общем, лейтенант Манрике полностью подтверждала приятное впечатление, которое на Лусию произвел по телефону ее голос. Когда к ним присоединился Саломон, она усадила обоих в свой служебный RAV 4 и повезла по лабиринту улочек Старого города до ворот Сантьяго. Выехав из ворот, они помчались по перелескам у подножия крепостной стены, вдоль аллеи Святого Доминика. Минут через десять припарковались на площадке, заросшей тополями, которая тянулась по равнине между выбоинами в скалах, гротами и извивами реки до самого северного выезда из города.
