– Привези его ко мне, – тихо сказала она.
– Сейчас некогда. Я уже везу его в школу. Привезу вечером, если хочешь. И надо бы тебе знать, что Альваро спрашивает о тебе все чаще и чаще…
Услышав эти слова, Лусия не смогла сдержать улыбки.
– Каждый раз, когда я говорю ему, что ты приедешь за ним в выходные, а потом оказывается, что не приедешь, ты вынуждаешь меня делать ему больно, это тебе понятно? И я уже, в конце концов, не знаю, что лучше: часто или редко ты с ним видишься…
На нее волной накатило чувство вины.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать, что иногда думаю – и он тоже думает, только не отдает себе в этом отчет, – что для всех нас будет лучше, если ты исчезнешь из нашей жизни.
Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
– А ты отдаешь себе отчет, какую мерзость сейчас сморозил?
– Мне плевать на то, что чувствуешь ты, Лусия. Единственное, что меня интересует, это то, что чувствует наш сын. Мой сын. И если б я не присутствовал при родах, то заподозрил бы, что его подменили и он не мой.
– Ну ты и сукин сын!
– Нет, я просто отец.
Самуэль отсоединился. Ей очень хотелось швырнуть телефон об стенку, но она сказала себе, что ведь именно из-за таких импульсивных реакций и пошла под откос ее жизнь.
А что если, сама того не желая, она причиняла зло всем, кто был рядом с ней? Альваро, Адриану, Серхио, Рафаэлю…
И вдруг сквозь слезы Лусия увидела момент рождения сына. Его маленькие ножки, маленькие ручки, маленький рот. Все такое крошечное… И огромные глаза, которые смотрели только на нее… И ни на кого больше…
Альваро, мальчик мой, я помню, как ты родился. Ты ничего не помнишь, но я помню за двоих. Я – наша с тобой память, и я помню все, Альваро, каждую деталь, каждый миг.
Мне очень жаль, что я не смогла стать хорошей матерью. Даже просто матерью. Твой отец прав: ты должен быть в моей жизни на первом месте, а профессия – на втором. Обещаю тебе, что, как только закончится это расследование, я буду проводить с тобой больше времени. Я изменюсь. Да, я изменюсь ради тебя.
Она сама-то верила в эти обещания? Сколько раз она их давала?
* * *
Лусия вошла в зал, где постояльцев кормили завтраком, и обнаружила, что Саломона еще нет. Она подошла к столу, не обращая внимания на девушку у входа, и положила рядом с собой объемистое досье.
– Чай? Кофе? – спросил официант.
– Кофе, пожалуйста, без молока и без сахара. Благодарю вас.
Под столом снова задергалась левая нога. Рассудок был на грани взрыва. В течение минуты ее не отпускало желание отправиться в спортзал, если он тут был, и сбросить напряжение на тренажерах. Но тут запищал телефон: пришло сообщение от Адриана.
Позвони мне, как только сможешь.
Лусия так резко поставила чашку с кофе, что несколько капель пролились на белоснежную скатерть, а соседи недоуменно уставились на нее. Он не написал «Я ничего не нашел» или «У меня кое-что есть». Нет, он написал «Позвони, как только сможешь».
Что она сразу и сделала.
– Адриан?
– Привет! Я узнал все, о чем ты просила. Видишь, я не тянул резину.
В его голосе ощущалось возбуждение, которое тотчас же встревожило ее.
– Ну и?..
– Я нашел оригинал всех твоих мизансцен, Лусия, – сказал он. – Честно говоря, это невероятно.
* * *
Войдя в зал, Саломон Борхес увидел за столом Лусию Герреро. Она помахала ему рукой, и сердце Саломона забилось чуть быстрее. Лейтенант говорила по телефону. Вернее, слушала. И по блеску ее глаз и воодушевлению, читавшемуся на лице, он догадался: есть новости.
Он поздоровался с девушкой у входа и уселся напротив Лусии.
– Спокойно, Адриан, – говорила она. – Объясни, как ты пришел к такому выводу. Объясняй, как шестилетнему ребенку или тому, кто совсем не разбирается в живописи.
Саломон сглотнул. Адриан нашел оригинал картины…
* * *
– То, что ты сказала мне вчера по телефону, сразу натолкнуло меня на мысль о картинах эпохи Ренессанса или барокко. Когда же я увидел расположение тел, их томные позы и красную и зеленую ткань на снимках, что ты мне прислала, моя убежденность только окрепла, – говорил в трубке Адриан Санс. – Конечно, это мог быть и другой период, я точно сказать не могу… Но в живописи той эпохи есть и лиризм в фигурах, и огромное внимание к анатомии тел и к позам…
Он что, собрался в восемь утра прочесть им лекцию по истории искусства? Лусия подалась вперед, Саломон тоже, и она положила телефон на стол между ним и собой, не решаясь включать громкую связь из-за людей, сидевших за соседними столиками.
– Адриан… – прервала его она.
– Да… Короче, я ввел фото с мест преступлений в «Гугл» и начал расследование.
Вот черт! Как же ей это не пришло в голову? Это же так очевидно!
– И поисковик ответил, что одно из изображений представляет собой смерть Гиацинта, сюжет, заимствованный из «Метаморфоз» Овидия, и предложил мне похожие изображения. Одно из них находится в Мадриде, в музее Тиссена-Борнемисы, но там тела расположены по-другому. Я пока не нашел картины с точным совпадением, но убежден, что она существует и что все наши мизансцены – это иллюстрации к «Метаморфозам» Овидия. Они служили главным источником вдохновения для художников эпохи Возрождения и барокко, если не считать библейских сюжетов. Я еще покопался, нет ли работ с описанием огромного количества картин, созданных после выхода в свет «Метаморфоз». И нашел одну книгу, где собрано около двухсот полотен, написанных в Италии, Испании, Франции и в странах Севера между концом шестнадцатого и началом восемнадцатого века и вдохновленных «Метаморфозами». Это «„Метаморфозы“ и искусство барокко» Аристида де Артиньяно. Я ее скоро получу.
– Блестящая работа, Адриан, – сказала Лусия. – Осталось только понять, почему убийца выбрал именно эти полотна…
– Ну это уже ваша забота. Но я тоже подумаю.
Она поблагодарила Адриана и посмотрела на Саломона. Брови у того так нахмурились, что почти закрыли глаза.
– Этот Адриан – не просто коллега, ведь так?
Лусия была удивлена и раздражена его бесцеремонностью, тем более что никакого отношения к делу это не имело.
– Что тебя заставило сделать такой вывод?
– Что-то в манере разговора с ним… Извини, – прибавил он, заметив ее потемневший взгляд, – я, кажется, влез не в свое дело… Давай сосредоточимся на том, что только что услышали. Это очень важное открытие, Лусия. Может быть, и цитата в письме тоже из «Метаморфоз» Овидия. Ты читала «Метаморфозы»?
Она помотала головой.
