Она позвонила еще раз. Никакого ответа. В двери соседнего дома показалась маленькая старушка с морщинистым лицом.
– Вы ищете Сесара?
– Да, – ответила Лусия. – Вы не знаете, где он?
– Он вместе с Анхелем вчера уехал в поместье.
– В какое поместье? – спросила Лусия, показав ей удостоверение.
– У них усадьба вон там, в горах, – ответила старушка, неопределенно махнув рукой куда-то на север, туда, где должны располагаться эти самые горы. – Надо ехать по дороге на Бенаск, потом свернуть на Панильо. Через несколько километров увидите дорогу, которая уходит направо и ведет в Эхеп. Усадьба за Эхепом. Ошибиться не сможете: она единственная во всей округе.
– Спасибо, – сказала Лусия.
Она проводила глазами старушку, которая отправилась по своим делам, с продуктовой сеткой под мышкой.
– Что будем делать? – спросил Саломон.
Лусия огорченно взглянула на него.
– Не знаю.
– Ты действительно уверена, что видела у него «Метаморфозы»?
Лейтенант ничего не ответила, явно колеблясь, однако сердце у нее застучало быстрее.
– Надо это узнать, – ответила она наконец.
– Так давай спросим у него самого, – предложил профессор.
Перед глазами у нее снова возникла картина: Серхио, приклеенный к кресту, обратившись лицом к небу… Она резко выдохнула.
– Я сейчас вернусь. Никуда не уходи.
Вернулась к машине, открыла багажник и взяла сверток, где находились инструменты, к которым она не прикасалась уже несколько лет и думала, что больше никогда не прикоснется. Спрашивается, зачем она таскает у задней стенки багажника этот сверток? Лусия и сама не знала. Ведь если она им воспользуется, это будет не просто нарушение всех правил, за это ее смогут запросто уволить. Этот сомнительный «подарок» когда-то очень давно преподнес ей один вор-взломщик, которого она поймала. Он тогда подмигнул и сказал: «Вряд ли я воспользуюсь им в том месте, где скоро окажусь». Это был набор отмычек. За всю карьеру Лусия воспользовалась «подарком» всего один раз. Тогда пропала девочка-подросток, и она заподозрила насильника-рецидивиста, жившего неподалеку. Судья заявил, что улик слишком мало, и отказался выдать ордер на обыск. Надо было спешить: бедную девчонку наверняка держали в доме, а что с ней проделывали, можно было только догадываться. Лусия тогда дождалась, пока хозяин дома уйдет на работу, проникла в дом и перерыла его вверх дном, когда ей позвонили: тело девочки нашли на свалке в двадцати километрах от того места, где находилась Лусия. Ну и ругала же она себя за это вторжение… пока не нашла на кровати хозяина женские трусики, красные от крови. И тут вспомнила, что говорила мать девочки: в тот день, когда ее похитили, у девочки начались месячные. Лусия быстро набрала номер бригады, работавшей на свалке: «На ней были трусики?» Ответ не заставил себя ждать: «На ней было все, кроме трусиков»…
– А это законно? – спросил Саломон, вытаращив глаза, когда увидел, что она натягивает перчатки и, оглянувшись вокруг, вставляет в замок отмычку.
В следующую минуту они уже были внутри. В прихожей стояла полная тишина и пыльный полумрак. Лусия протянула пару перчаток Саломону, который долго раздумывал, прежде чем их надеть. Потом они поднялись по лестнице на второй этаж. В доме не было слышно ни шороха. В шкафах те же книги в старинных переплетах, те же тяжелые шторы, тот же поскрипывающий под ногами паркет, тот же запах воска, бумаги, чернил и старости.
– Вот она, – сказал вдруг Саломон.
Он достал с полки книгу и в слабом свете, идущем от окна, показал Лусии старинную обложку:
EX P. OVIDII NASONIS
METAMORPHO
SEΩN LIBRIS XV
ELECTORUM
LIBRI TOTIDE
ULTIMO INTEGRO
Издание старинное. На латыни.
– Это не та книга, которую я видела, – сказала Лусия. – Я ничего не понимаю в латыни и, конечно, не могла бы сличить тексты. У него наверняка имеются несколько изданий, – прибавила она, указывая на кресло, где лежала уже знакомая книга.
– Что будем делать дальше? – поинтересовался Саломон, и в его голосе послышалась нотка нерешительности.
– Производить обыск, то есть рыться и копаться. – Лусия указала ему на ящики под книжными шкафами.
– А если он вернется из поместья?
– Тогда мы влипли.
В первых ящиках они ничего не нашли. Счета, банковские выписки, батарейки, ручки, бумажные носовые платки, лампочки LED, медицинские рецепты и коробки с лекарствами. В следующем ящике Лусия откопала черно-белые фотографии и поднесла их к свету.
Она узнала старые негативы каких-то религиозных процессий. Люди в островерхих капюшонах с вырезами для глаз, как у Ку-клукс-клана, которые на негативах выглядели черными, несли статую Девы Марии. Старухи плакали и рвали на себе волосы, словно сами переживали страсти Христовы. Молоденькая девушка в платье новобрачной, опустив голову, шла босиком по грязной улочке, заваленной отбросами, и руки ее были привязаны к тяжелому кресту. Почти голый человек, спустив трусы, мочился прямо на улице, гогоча и размахивая бутылкой с вином. Какие-то карлики в костюмах тореро, распростертые в гробах дети…
Смешанная атмосфера религиозного безумия, вакханалии и языческого праздника заставила ее содрогнуться.
Лусия уже видела похожие фотографии. То, что лежало сейчас на столе, изображало Испанию 60–70-х годов, Испанию древнюю, глубокую, ту, что лежит вдали от туристических маршрутов, Испанию Франко и католической веры. Повседневный труд и пульс смерти. Мистицизм, сверхъестественное и мазохизм. Священный религиозный экстаз смешивался с самой мутной похабщиной. Неужели Сесар Болкан в молодости участвовал в этих шествиях? И смогут ли эти фото быть полезны расследованию? А может, «Метаморфозы» в его доме – простое совпадение? Но чутье подсказывало, что это не так. Он был отсюда родом, он был знаком с жертвами… Что бы там ни было, но без связи тут не обошлось.
Вдруг Лусия заметила одну деталь.
На всех негативах был изображен ребенок. То в костюмчике для первого причастия, он нес крест и шел рядом со священником, то уже в народном костюме играл с остальными детьми и даже плясал. Лусия уловила, что именно дети и были главным сюжетом снимков, хотя и никогда не попадали в центр композиции.
Она показала снимки Саломону.
– Годы примерно шестидесятые-семидесятые, – прокомментировал тот. – Старая католическая Испания, набожная, мистическая и суеверная.
– А ты заметил, что на всех снимках присутствует ребенок?
– Заметил… ну и что?
– Помнишь, что написано в дневнике Мигеля Феррана по поводу исчезновения мальчика?
– Ты хочешь сказать, что верна гипотеза о сети педофилов? Лусия, но ведь это всего лишь фотографии. Они ничего не доказывают…
