– Ты могла бы подключить к этой версии Ариаса. Когда ты рассчитываешь все это обсудить?
– Я готова.
Она услышала, как он засопел в трубку.
– Черт тебя побери, Лусия, напоминаю тебе, что это дело бригады, а не одного следователя. Может, хватит работать в одиночку?
– Я не одна, со мной профессор Борхес.
– Ага, профессор Борхес, который не является членом нашего объединения, у которого нет соответствующей подготовки… Он просто университетский профессор, оторванный от реальности и не знающий, что такое работать на земле. И не забывай, что вести расследование он просто не умеет.
– Пенья, без профессора Борхеса и его студентов мы так и застряли бы, не сдвинувшись с места! Нам надо сейчас резюмировать все, что мы знаем и куда это нас приведет, а не размышлять, кому и что надо было делать!
– Герреро, ты не должна заниматься таким расследованием в одиночку, – ответил шеф, и в голосе его прозвучала холодная ярость. – На самом деле ты вообще не должна заниматься им, учитывая твои связи с жертвой.
– Я всего лишь разговаривала с людьми, задавала вопросы. И это все.
– Ты только что обнаружила труп, черт возьми! Что мы скажем судье? Что ты там делала?
– И слава богу, что труп найден. Иначе зверье успело бы сожрать его раньше, чем кому-нибудь пришло в голову туда заглянуть.
Лусия еще раз задала себе вопрос, куда делся Анхель.
– У Болкана был помощник по дому, – прибавила она. – Парень по имени Анхель. Мелкий дилер, приторговывает всякой гадостью: кокаин, анаболики… Мерзкий тип. Он куда-то исчез. Его надо найти, и как можно скорее. Гражданская гвардия Грауса, конечно же, его знает.
– Отлично, – сказал Пенья, – я с ними свяжусь.
Она подумала, что было бы хорошо, если б кто-нибудь из ЦОПа предупредил об опасности, которая может грозить детям. Она сообщит Бустаманте, как только будет как следует и до конца прочесана вся эта лавочка. Тогда она лично пригласит его присоединиться к отделению.
– Лусия? – снова раздался в трубке голос Пеньи. – Ладно, продолжай, раз уж начала. Ты со своим профессором, я с Ариасом и командой. Но я хочу быть в курсе всего, с самого начала вашего расследования. Ты ежедневно отчитываешься перед Ариасом, а твой профессор – только наблюдатель, это ясно?
– Ясно, патрон.
– Ты готова встретиться послезавтра?
Она напряглась:
– Как, по-твоему?
У Лусии вдруг кровь застучала в висках. Она вспомнила Франсиско Мануэля Мелендеса, переодетого женщиной, в туалете на автозаправке: эта «блондинка» с ярко-красными губами и в платье под цвет губ тогда бросилась на нее, как змея, готовая ужалить. Она знала, что Мелендес в камере с нетерпением ожидает сейчас суда в первой инстанции.
Его адвокат обещал ее «разоблачить» и сделает все, чтобы замарать ее репутацию и выставить ее персоной нестабильной, неконтролируемой и жадной до рекламы. Это она напала на его клиента, а не наоборот. Она на его месте поступила бы точно так же. Тут другой стратегии не было.
Нет, она пока не готова…
И ей в голову вдруг пришла неожиданная и необычная мысль: она была бы рада, если б рядом с ней оказался брат…
Действительно, странная мысль… Но Лусия вдруг увидела Рафаэля, сидящего за ее спиной в зале суда. Высокий, сосредоточенный, он сидел на скамейке, нахмурившись. Потом нагнулся и прошептал ей на ухо: «Не бери в голову, сестренка, все обойдется».
Она знала, что именно о нем должна подумать, чтобы найти в себе силы.
Часть V
«Метаморфозы»
38
Утро вторника
Утром, сидя на кухне своей квартиры на последнем этаже «Дания Палас», Саломон Борхес завтракал и просматривал газету. Кухня выходила на просторную террасу с прекрасным видом на крыши и колокольни Саламанки. Весной, летом и осенью он обычно пил кофе на террасе, но сейчас на улице было слишком холодно.
Он помешивал ложечкой в чашке и по обыкновению обмакивал в утренний кофе «амаретти морбиди», маленькие итальянские печенюшки с миндалем, которые выписывал из Абруццо, – исключительно потому, что ему очень нравилось слово «морбиди». По-итальянски оно означает «мягкие», «нежные», но в испанском к этому прибавляется иной оттенок: патологический, нездоровый.
Саломон спокойно перелистывал страницы и вдруг увидел заголовок:
ЗАВТРА НАЧИНАЕТСЯ ПРОЦЕСС
НАД ФРАНСИСКО МАНУЭЛЕМ МЕЛЕНДЕСОМ, УБИЙЦЕЙ-С-МОЛОТКОМ
Завтра, в среду 20 ноября, в помещении № 7 областного суда Мадрида по уголовным делам, ул. Сантьяго-де-Компостела, состоится заседание в первой инстанции по делу Франсиско Мануэля Мелендеса, известного более по прозвищам «Мясник с шоссе», «F2M» и «Убийца-с-молотком».
Ожидается присутствие и дача показаний свидетельницы, лейтенанта ЦОП Лусии Герреро, которая стала знаменитой, расследуя это дело. В необычайно тяжелых и еще до конца не проясненных обстоятельствах именно она задержала Ф2М. Франсиско Мелендес рискует получить максимальное наказание, то есть пожизненное тюремное заключение с возможностью пересмотра приговора, введенное в Уголовный кодекс в 2015 году для особо тяжких преступлений, с минимальным сроком 25 лет. Каким бы ни был вердикт, он не будет окончательным, поскольку защита сможет ходатайствовать перед Верховным судом Мадрида, а в случае неудачи – перед Республиканским верховным судом. Адвокат защиты, господин Рубио, обещал какие-то разоблачения…
«В необычайно тяжелых и еще до конца не проясненных обстоятельствах…» Саломону были хорошо известны эти коварные трюки журналистов, их манера дразнить публику перед процессом.
«Что за разоблачения?» – спрашивал он себя. Беспокоит ли это Лусию? Несомненно. Только тот, кто никогда не имел дела с судом, может спокойно предстать перед трибуналом. Едва он закрыл газету с этой уткой, как услышал шаги в коридоре.
– Привет, – сказала Лусия, входя в кухню.
– Хорошо спалось?
Они полночи проехали, не выпуская руля из рук. Когда же около трех ночи добрались до Саламанки, Саломон предложил ей остановиться у него.
Лусия не ответила. На самом деле она почти не сомкнула глаз, разрываясь между тревогой в преддверии неминуемого процесса и смешанным чувством печали, ярости и отвращения, которое вызывало у нее воспоминание о детском дортуаре в имении. Не говоря уже о жгучем желании позвонить Альваро. Она сразу подошла к кофеварке.
– Чашки наверху, – сказал Саломон. – Там еще рядом пачка печенья, а сахар на столе.
Он наблюдал, как Лусия подошла к шкафу, достала чашку, уселась и положила себе в кофе две ложечки сахара. «Характер у нее жесткий, но сладкое она любит», – констатировал он.
– Красивый вид, – сказала лейтенант, обернувшись к террасе. – Это меня знобит или здесь действительно нежарко?
