– Прошу прощения, профессор, но на той стадии расследования мы не могли доверять вам в достаточной мере.
– А Гюэль?
– Конечно, Улисс не мог действовать один, – сказала Лусия, – но у меня все меньше уверенности, что убийца – Гюэль. Нет, всех убивал Улисс…
Она спрыгнула со стола, на котором сидела.
– Нам удалось связаться с полицией Сомерсета и Эйвона, в чьем ведомстве находится Бат. В Англии ребенок считается уголовно ответственным с десяти лет, и его имя может быть занесено в полицейскую картотеку. Исходя из информации, которую мы получили, Улисса Джойса неоднократно задерживали в возрасте от десяти до четырнадцати лет за кражи в соседских домах, за неоднократные попытки поджечь здание школы. Потом он успокоился.
– Либо потому, что бывал под арестом, либо потому, что стал гораздо хитрее и его не смогли поймать. О черт! – Саломон вздохнул и оглядел всех. – В общем, получается, что по профилю он подходит идеально…
57
Вечер четверга
– Все люди – хвастуны, – объявил Пенья. – Продолжим расследование завтра. Мы с подполковником комендатуры решили, что подозреваемый до утра останется здесь в наручниках. Идите отдыхать. Завтра утром вы нужны мне в хорошей форме…
– Пойдем пообедаем? – предложил Саломон Лусии с видом побитой собаки, и она не смогла отказаться.
Электричество починили, но гроза все с той же силой бушевала над городом, раздирая молниями ночное небо и размывая контуры двух кафедральных соборов с колокольнями. Дождь всю дорогу до исторического центра барабанил по крыше автомобиля, и в узких улицах его слегка потряхивало на мокрой плитке.
Они выбрали маленький ресторан возле Пласа Майор. Теплый зал был украшен черно-белыми фотографиями и керамикой, с потолочных балок над баром свисали окорока. Они заказали поросенка с белыми грибами для Саломона и фаршированных кальмаров с черным рисом для Лусии. Погрузившись в свои мысли, профессор едва прикоснулся к тарелке.
– Как подумаю, что он почти все время был рядом со мной, а я ничего не заподозрил… – сказал он, нервно разминая хлебный мякиш. – Он действительно был парень странноватый и держался особняком, но… социопат? И я, опытный криминолог, дал этому мальчишке себя облапошить?
Лусия посмотрела на него.
– Иногда то, что мы ищем, лежит у нас под носом, и именно поэтому мы его не замечаем.
Саломон потерянно усмехнулся.
– «Украденное письмо»…
– Что?
– Да так, ничего… Новелла Эдгара По, который был виртуозным выдумщиком разных полицейских загадок… А ты действительно думаешь, что ДИМАС не сам отыскал связи между преступлениями? Что все подстроил Улисс? Но тогда, значит, программа провалилась…
– Я не специалист и на этот вопрос вряд ли смогу ответить.
Дождь слезами катился по окнам. Лусия различила на темном стекле отражение растерянного взгляда своего собеседника.
– Что же я смогу завтра сказать на пресс-конференции? – пробормотал он.
– То же, что и раньше: что ДИМАС – один из ключей к успеху этого расследования, что вы нуждаетесь в хорошем финансировании, в средствах. Такая программа нам нужна, Саломон… Валяй, не стесняйся приукрасить действительность. В конце концов, Улисс хотел закрепить успех ДИМАСа, сыграв роль подражателя, но ведь ДИМАС все же обнаружил связь между двойными убийствами?
– Как ты думаешь, каким образом Улисс сумел догадаться, что вы у него на хвосте?
– Не знаю. А ты не задавал себе вопрос, почему он выбрал мишенью своих «друзей»?
– Счастливая пара, – предположил Саломон. – И они все время мозолили ему глаза. Такое зрелище для него невыносимо, вот он и не выдержал… Как думаешь, он уехал из Саламанки?
Боковым зрением Лусия уловила за окном какое-то движение и быстро повернула голову. Но это был всего лишь прохожий, который под дождем спешил либо домой, либо в тепло любимого бара.
– Не знаю. Но я не успокоюсь, пока мы его не арестуем.
* * *
Дождь лил как из ведра, и из водосточных труб на потрескивающую плитку мостовой улицы Замора выливались целые реки, когда они бегом влетели в «Дания Палас». Вот уж потоп так потоп… Между автомобилем и дверью дома было не более двадцати метров, но они промокли до нитки. Саломон вызвал лифт, отряхиваясь, как мокрая собака, и разбрызгивая вокруг себя капли воды. Лусия увидела, как чей-то силуэт в темном капюшоне быстро прошмыгнул вдоль застекленной двери в отсветах грозы, и поняла, до какой степени нервничает.
Тесная кабина лифта едва не вызвала у нее приступ клаустрофобии. На площадке Саломон отпер двойную дверь, а когда закрывал, Лусия проверила, хорошо ли закрыл. Под ударами грома, дождя и ветра дом скрипел и стонал, как старик.
– Если б ты был Улиссом, что ты предпочел бы: действовать тихой сапой, как вор, или отколоть что-нибудь дерзкое?
Долго не раздумывая, он ответил:
– Парень слишком горд и самоуверен. Конечно, он захочет отыграться и выправить положение, а потому выберет дерзкую выходку…
Лусия пристально на него посмотрела. Когда они вошли в узкий коридор, заставленный книгами, вода стекала с их одежды на паркет.
– А кого ты выбрал бы мишенью для этой выходки?
Он мрачно покосился на нее.
– Либо тебя, либо меня.
Она покачала головой и сказала:
– Вот и я об этом думаю… И что может послужить лучшим местом для атаки, чем этот дом, где все спят? А лучшее время для атаки – гроза, конечно…
– Что ты предлагаешь?
– Я полагаю, оружия у тебя нет?
– Нет. А зачем оно мне?
– Ладно, – сказала Лусия. – Будем дежурить по очереди. Твое дежурство первое. Свари себе кофе и устраивайся в гостиной. Если услышишь подозрительный шум – сразу кричи. Я легко просыпаюсь.
– Хорошо, а если я задремлю?
Она пошарила в кармане и вытащила какую-то коробочку.
– Выпей одну таблетку, но только одну, не больше.
– А что это такое?
– Модафинил, мощное средство от сонливости. Позволяет бодрствовать много часов подряд. Его используют в службе захвата. Ты случайно не сердечник?
– Гм… нет, мой врач говорит, что у меня сердце молодого человека, – ответил профессор, взяв из ее рук коробочку. – Может, это немного чересчур?
– Саломон, ни у тебя, ни у меня не должно быть желания заснуть, пока Улисс бродит по улицам, размышляя, как бы до нас добраться.
– Отлично, я понял. Иди спать. Я буду сторожить на совесть.
– Сначала я приму душ и поставлю будильник в телефоне на три часа. Счастливо.
Теплая вода согрела ее и немного успокоила. Она стекала по телу, прокладывая себе путь по волосам, вдоль спины, по затылку, плечам и по изображению Рафаэля с раскинутыми на кресте руками. Потом Лусия вытерлась, высушила волосы и вошла в спальню. Зажгла лампу на ночном столике и уже в пеньюаре, который ей любезно предоставил Саломон, улеглась и набрала номер. Квартира профессора располагалась на последнем этаже, и было слышно, как ветер завывает в черепице.
