Наверняка книга стала бы насмехаться над никчемностью своей создательницы.
Но дверь вела на улицу. В неестественном фиолетово-розовом небе ярко светило солнце. На шикарной зеленой лужайке лежал гигантский фолиант, раскрытый ровно посередине. Легкий ветерок робко теребил исписанные страницы. Издалека текст было не разобрать. Я шагнула ближе.
– Сhérie!
[59] Просыпайся, chérie!
– Ну же, моя дорогая! Ты нас пугаешь.
Я медленно открыла глаза. Интересно, сколько времени прошло? Кто-то перенес меня обратно в комнату с черными розами на обоях. Кругом чисто, девушки-служанки куда-то ушли. Кэт присела на корточки, ласково заглядывая мне в лицо. Другие ведьмы устроились на стоящих вдоль стены диванчиках. Под их внимательными взглядами я приподнялась, оставшись сидеть на полу.
Мадам тепло обняла меня.
– Наша милая девочка вернулась!
Налив мне шампанского, она жестом приказала всем встать. Затем подняла свой бокал и произнесла тост:
– Иногда нужно перерождаться. Сегодня это случилось с тобой. Добро пожаловать в новую жизнь! Теперь все возможно – любовь, удовольствие… А кое-что неизбежно – печаль, разочарование, разбитое сердце. Жизнь вообще рискованная штука. Надеюсь, ты найдешь то, ради чего стоит рискнуть. Главное – хотеть этого. Хотеть жить!
– Половина истории твоей жизни уже написана, – добавила Кэт. – Но страницы второй половины еще пусты. И только от тебя зависит, каким будет продолжение.
Меня захлестнула волна удовольствия: по-видимому, таблетка продолжала действовать. Я физически ощущала подъем уровня серотонина в крови. Что-то изменилось. На меня снизошло ужасное, болезненное и немного унизительное откровение: мадам права. Я действительно хочу жить.
Хозяйка замка кивнула Кэт, и та принялась расшнуровывать на мне корсет. Кэрри-Энн спустила мои шелковые трусики до лодыжек, проведя руками между ног.
– Встань на колени, – приказала мадам.
Я послушалась, ощущая под ногами мягкий густой ворс ковра. Кэт принесла с дивана шелковое кимоно лавандового цвета и накинула мне на плечи. Сразу стало тепло и уютно.
Мод сидела передо мной с полным подносом фруктов, сыра и темного шоколада – должно быть, она успела сходить на кухню. Я потянулась к угощению. Мягко оттолкнув мою руку, Мод взяла крупную спелую грушу, слегка надкусила и поднесла мне ко рту. Плод оказался спелым и сладким. Поняв, что ужасно проголодалась, я съела его весь. Затем к сладости груши добавилась терпкая горечь шоколада.
Пока Мод кормила меня, Кэт ласково завела мне руки за спину и связала их шелковым шарфом. Мадам в этот момент вышла из комнаты.
Я отказалась от предложенного яблока, и тогда Мод положила руки мне на грудь и поцеловала меня в губы. Ее поцелуй – нежный, страстный – был словно прикосновение цветка, наполненного сладостным нектаром. Внезапно она отодвинулась, заставив все тело молить о продолжении, и прильнула губами к моей груди. Наслаждение стало острее, и вскоре я, закрыв глаза, трепетала от упоительной муки. Сознание постепенно заволакивалось туманом, и тут раздался голос мадам.
Она присела рядом, держа в руках серебряный поднос. На нем расположились швейная игла, маленькая стеклянная баночка черных чернил и миска с прозрачной жидкостью, в которой плавал ватный шарик. Через секунду я уловила запах медицинского спирта.
– Ты мне доверяешь? – спросила она.
При мысли о событиях вчерашнего дня меня бросило в дрожь.
– Да, – сказала я.
– Bien
[60], – мадам улыбнулась.
Она заставила меня вытянуть ноги вперед, затем согнуть их в коленях и расставить ступни. Я чувствовала себя крайне уязвимой под оценивающими взглядами четырех женщин. Мод села у меня за спиной, а мадам – между разведенными в стороны ногами, поставив на пол поднос. Кэт и Кэрри-Энн удалились на диван, где принялись целоваться и ласкать друг друга с уверенной страстью давних любовников. Кэт откинулась назад и задрожала, когда Кэрри-Энн ущипнула ее сосок.
Мод продолжала исследовать руками самые чувствительные участки моего тела, пока мадам готовила иглу и чернила. Затем главная ведьма протерла смоченной в спирте ватой небольшой участок кожи на внутренней поверхности моего правого бедра.
– Расслабься, – сказала она. – Это не так уж больно.
Мод позволила мне на нее опереться, а затем принялась осторожно ласкать меня между ног. Она была невероятно умелой. Я закрыла глаза и застонала, совершенно забыв о мадам с ее иглой. И в этот момент почувствовала жгучую боль в бедре, как от укуса пчелы, но вместе с тем – почти невыносимое блаженство. Как только болезненное ощущение прошло, мне отчаянно захотелось испытать его вновь. Обе женщины методично продолжали каждая свое занятие: Мод – ласки, мадам – манипуляции с иглой. Боль и наслаждение, сплетенные воедино, оказывали невероятный эффект, который еще больше усиливался из-за бессонной ночи. Я словно воспарила над землей и попала в параллельную вселенную. Мой одурманенный сексом мозг вдруг осознал, что удовольствие и боль – всего лишь ощущения. А значит, их можно терпеть, испытывать и проживать.
Мадам усердно тыкала иглой мою кожу, периодически промакивая кровь и чернила смоченной в спирте ватой. Мод теперь ласкала меня внутри – сначала двумя, потом тремя пальцами, – постоянно меняя ритм и силу нажима. Она нашла какую-то потаенную точку и массировала ее нежными, но настойчивыми движениями.
А затем случилось нечто неожиданное. Я почувствовала странное давление внизу живота – нечто похожее испытываешь при переполненном мочевом пузыре. И краешком сознания интуитивно поняла: это она! Бесценная субстанция!
Мод продолжала ритмично надавливать на волшебную точку. Где-то внутри будто поднималась огромная волна, готовая вот-вот обрушиться на берег. Скопившееся в теле напряжение настойчиво требовало выхода. Я почти не чувствовала жалящих уколов иглы, думая лишь о нарастающей мощи таинственной стихии.
– Кажется, сейчас…
Не успела я договорить, как из моего тела вдруг потоком изверглась какая-то жидкость. Волна острого, почти невыносимого удовольствия захватила все мое существо, вытеснив воспоминания и мысли. Это было похоже на оргазм, но не совсем; когда каждая клеточка тела достигла максимального напряжения, я приготовилась испытать привычную разрядку, но меня ждало совершенно невероятное, граничащее с болью удовольствие. И сразу после – блаженная пустота и нега.
На миг я потеряла связь с реальностью, провалившись в черную пучину. Постепенно ко мне вернулось осознание собственного тела: под ногами ощущался ворс ковра, руки затекли от неудобной позы. Я сделала несколько глубоких вдохов.
В душе тоже словно прорвало невидимую дамбу – неприступную стену, которую я выстроила, чтобы обезопасить себя от внешнего мира. Однако эта стена ни от чего не защищала, а лишь удерживала внутри боль, оставляя ее гнить и разлагаться, и не пускала в сердце удовольствие и надежду. Теперь крепость пала, снесенная неведомой силой.
