Я замерла на месте. Это была его ошибка. И это наконец вывело меня из транса. Теперь я понимала, я была не единственной, с кем он разговаривал. Теперь я осознала, какой была глупой. Глупой, одинокой и слабой. Я открылась этому человеку, этому незнакомцу – тому, кого я до сих пор не знала по-настоящему, несмотря на наши короткие встречи. Оглядываясь назад, я понимаю, возможно, даже рассказывая мне о своем детстве, он отбирал, редактировал информацию – часть его ускользала от меня, всегда непознанная. Он кормил меня маленькими лакомыми кусочками, давая ровно столько, чтобы я расслабилась и разоткровенничалась в ответ. Ради бога, он ведь был журналистом. Как я могла так глупо попасться? Почему позволила ему вести в разговоре. Я не просто рисковала своим нынешним положением, тем, что строила годами. Я рисковала будущим своей дочери.
Я знала, что должна сделать.
ДЖЕСС
Я снова здесь. Снова на этой тихой улице с ее красивыми зданиями. Возникает знакомое ощущение: остальной город, весь мир кажутся такими далекими.
Я вспоминаю слова Тео:
– Ты производишь впечатление немного… безрассудного человека. – Хоть его слова разозлили меня, но он был прав. Я знаю, часть меня влечет опасность.
Может быть, это безумие. Может быть, если бы Тео только что не арестовали, я бы отправилась к нему, как он и предлагал. Развалилась бы на его диване. Но теперь мне больше некуда идти. Пойти в полицию не могу. Но я хочу узнать, что случилось с Беном, и это место – единственный вариант. Квартира – ключ к разгадке тайны, в этом я уверена. Сбежав, я не найду ответов.
В тот день, с мамой, у меня было то же предчувствие. Тем утром она вела себя странно. Будто сама не своя. У нее была мечтательная улыбка, словно она была уже где-то в других краях. Меня это напугало. Что-то подсказывало мне, что я не должна идти в школу. Нужно было подделать справку о болезни, как раньше. Но мама не казалась грустной или напуганной. А это был день соревнований, и когда-то давно я мечтала преуспеть в спорте, и было лето, и я не хотела оставаться рядом с мамой в таком состоянии. Так что я пошла в школу и на несколько часов совершенно забыла о мамином существовании, о том, что вообще есть что-то, кроме моих друзей, бега парами, бега в мешках и прочей ерунды.
Когда я вернулась домой в три пятьдесят, я все поняла. Еще до того, как добралась до спальни. Еще до того, как отперла замок и открыла дверь. Я надеялась, может быть, она передумала, вспомнила, что у нее есть дети, которые нуждаются в ней сильнее, чем ей кажется. Потому что она не мирно лежала на кровати. Она лежала в позе человека, который карабкается вперед.
Больше я никогда не буду игнорировать это предчувствие.
Если с Беном что-то стряслось, только я могу это выяснить. Не полиция с их жалованьем. Ни у кого, кроме меня, нет шанса дознаться правды. На самом-то деле мне нечего терять. Меня даже тянет в это место. Хочу проникнуть, как выразился Тео, в логово зверя. Тогда мне показалось, что это прозвучало патетично, но стоя перед воротами и глядя на них, я думаю, что он прав. Как будто это место, это здание – какое-то огромное существо, готовое целиком меня поглотить.
Когда я вхожу в дом, поблизости нет никого, даже консьержки. На верхних этажах квартир не горит свет. Все кажется таким тихим, мертвенно-тихим, как в ту ночь, когда я приехала. Наверное, уже поздно. Я внушаю себе, что, скорее всего, это мое воображение издевается надо мной. Но, кажется, будто дом ждал меня.
Я направляюсь к лестнице. Странно. В тусклом свете что-то привлекает мое внимание. Беспорядочный ворох одежды у подножия лестницы, просто разбросанный по ковру. Откуда, черт возьми, он там взялся?
Я тянусь к выключателю. Свет моргает.
Оглядываюсь на кучу старой одежды. Что-то удерживает меня от того, чтобы подойти ближе. В животе у меня все сжимается. Вдруг я понимаю, нет, я просто знаю. Что бы это ни было, это что-то нехорошее. Что-то, чего я не хочу видеть. Я иду медленно, будто преодолеваю сопротивление толщи вод. Теперь я вижу ясно. Под тряпками что-то есть.
О боже! Я не уверена, шепчу ли я это вслух или это звучит только в моей голове. Теперь я вижу, что это очертания человека. Лежащего лицом вниз, распластавшегося на каменных плитах. Неподвижного. Абсолютно неподвижного.
Только не это. Я уже проходила такое. О господи, господи. Перед глазами мельтешат маленькие точки. Дыши, Джесс. Просто дыши. Все во мне хочет кричать, пуститься наутек, куда глаза глядят. Я заставляю себя сесть на корточки. Есть шанс, что она еще жива… Я наклоняюсь, протягиваю руку – касаюсь плеча. На ощупь это не похоже на человеческую плоть.
К горлу подступает желчь. Я с трудом сглатываю. Затем переворачиваю консьержку. Ее тело не сопротивляется, будто это просто ворох старой одежды. Пару часов назад она предупреждала меня, чтобы я была осторожна. Она была напугана. Теперь она…
Двумя пальцами я щупаю пульс, просто чтобы убедиться.
Кажется, я что-то чувствую. Оно? Да, под кончиками пальцев: очень слабое движение, мерцание. Пульс есть: слабый, но он есть. Она все еще жива, но только пока.
Я смотрю вверх, на темную лестничную клетку, в сторону квартиры. Это был не несчастный случай. Я знаю, что это сделал один из них.
ДЖЕСС
– Вы меня слышите? – Господи, я понимаю, что даже не знаю имени этой женщины. – Я вызываю скорую помощь.
Кажется, это бессмысленно. Уверена, она меня не слышит. Но я замечаю, как ее губы начинают приоткрываться, как будто она пытается что-то сказать.
Я лезу в карман за телефоном.
Но там ничего нет. Что за черт…
Я роюсь в кармане джинсов. И там тоже нет. Снова лезу в куртку. Но его точно нет. Телефона нет.
И тогда я вспоминаю. Я передала свой телефон тому швейцару в клубе, потому что иначе он бы нас не впустил. Нас вышвырнули до того, как у меня появился шанс забрать его, – и я уверена, что он в любом случае бы его не отдал.
Я закрываю глаза, глубоко дышу. Хорошо, Джесс: подумай. Думай. Все в порядке. Все в порядке. В любом случае тебе не нужен твой телефон. Ты можешь просто выйти на улицу и попросить кого-нибудь вызвать скорую помощь.
Я выскакиваю обратно за дверь и бегу через двор к воротам. Тяну за ручку. Но ничего не происходит. Тяну сильнее: по-прежнему ничего. Металл совсем не поддается, не сдвигается даже на миллиметр. Ворота заперты; это единственное объяснение. Думаю, что это тот же самый механизм, который открывается с помощью кода ключа. Я пытаюсь мыслить рационально, побороть панику. Ворота – единственный выход из этого места. И если они заперты, значит я в ловушке, внутри. Выхода нет.
Смогу ли я взобраться на них? Я поднимаю глаза с надеждой. Но это всего лишь стальной лист, за который не ухватиться. Вдоль вершины – я даже не замечала этого раньше – защитная щетина зубцов. И по обе стороны высокой стены осколки стекла. Попытайся я перелезть, ничего хорошего бы не вышло.
