Хорошо, что дорога к большому портовому городу прямая, накатанная, с пути не собьёшься, да ночь ясная, луна хотя и неполная, но светит исправно. И то хорошо.
– Кимми, а что с нами дальше будет? – послышалось негромкое за спиной, когда я думала, что все давным-давно спят. Оглянулась. Эйдер смотрел на меня широко распахнутыми глазами – надо же, уже спал отёк, не позволяющий левому глазу нормально раскрываться. В свете луны его чисто отмытое лицо казалось совсем детским, словно он был не старше Луки.
– Я не знаю, – пожала плечами. – Дилак, Адрин и Виота, наверное, вернутся в приют – вряд ли их отдадут обратно приёмным родителям. Я буду работу искать – бытовая магия вещь полезная. Может, мы с Силли и Луки в Тонреше останемся, может, ещё куда переберёмся, но домой точно не вернёмся. Нет у нас больше дома, там старший сын дядьки Грода теперь живёт. Да и как возвращаться – их же родной дядька продал! Ну, точнее, двоюродный, но кровный же, не чужой, как у остальных малышей. А я и так последние две недели ото всех пряталась, в стае вообще решили, что я сбежала.
– А почему пряталась? – заинтересовался дракончик.
– Видела, какие взгляды на меня парни бросали на похоронах. Раньше меня хоть Смул, это мой отчим, защищал, а как его деревом придавило – и такой защиты не стало.
– Ну, вышла бы замуж, муж бы ещё лучше защищал.
– Да кому я в жёны нужна, нечистокровная? Все ж думали, что мамка меня от человека родила, я потому и обращаться не могу.
– Но ты можешь!
– Да, в ящерицу, – горько усмехнулась я. – Этого и не знает никто, кроме самых близких. Лучше человечьей полукровкой считаться, чем… вот этим вот. Даже не представляю, от кого мамка меня понести умудрилась, может, иностранец какой, может, где за морем есть такие оборотни-ящерицы. Не знаю. Но Смул велел никому не говорить, и так даже лучше вышло. Меня, конечно, искали – только как человека. А такой вот малявкой я легко спрятаться могла, у меня, знаешь, сколько тайных норок и укромных местечек было.
– А по запаху?
– А меняется у меня запах. Не знаю, почему. Так что, я специально до дороги дошла, а там обратилась ящеркой и назад вернулась. Так больше и не превращалась, чтобы не унюхали. Только брат с сестрёнкой знали, что я рядом. Присматривала я за ними, словно чувствовала беду. Им ведь не особо радовались в новой семье, лишние рты никому не нужны. Да взять пришлось, раз уж дом их дядька к рукам прибрал. Вроде как всё честно – за дом со скотиной он сирот вырастит-выкормит. И когда дядька Грод позвал их на рыбалку, я заволновалась. С чего бы вдруг?
– Только их? – уточнил дракончик задумчиво.
– Верно. У него свои дети ещё есть, да внуки, было кого с собой позвать. К тому же, Силли вообще девочка, зачем ей? И позвал так, втихаря, чтобы никто не заметил, что он с ними пошёл. Ну, я и побежала следом. А он им велел раздеться, вроде как искупаться сначала, а как разделись, велел в волчат превратиться, потом связал. А одежду на берегу оставил.
– Чтобы все решили, что они утонули, – Эйдер кивнул и слегка поморщился. – Меня хотя бы не раздевали, только обувь на берегу кинули. Папка зачем-то велел сапожки надеть, которые мне отец прислал, хотя зачем летом-то? Их и оставили там.
– Приметные, наверное, сапожки?
– Да. Я их любил – красивые, и всё же отцов подарок. Уже маловаты стали, скоро пришлось бы брату отдавать.
– У них всех, похоже, один план. Тот, что тебя привёз, так и сказал – нет тебя, утонул. Уверена, и остальных мелких утонувшими объявят. А что, тело не нашли, так течением унесло или в омут затянуло. Мало ли утопленников так и не находят? Удобно.
– Удобно, – вздохнул дракончик. – Меня, наверное, тоже в приют отправят. Не возвращаться же к отчиму.
– А мама?
– Ай, у неё кроме меня ещё семеро, она и не заметит. – Судя по обиженно скривившейся мордашке, Эйдера не сильно дома любили.
– Стой, погоди! Какой приют, ты чего? Тебя отец заберёт, ты же крылатый.
– Ага, как же, заберёт. Нужен я ему сто лет. Хотел бы – давно бы забрал, я уже два года как крылатый. А он только деньги присылает и подарки иногда. А может, даже и не сам, а управляющий его.
– Так он же не знал! От него скрывали, что ты обращаться можешь, чтобы и дальше деньги присылал. Ты ведь поздно в первый раз перекинулся, да?
– В одиннадцать. Может и поздно, я не знаю. Мне ж никто толком ничего не рассказывал. А отец раньше приезжал, а три года назад перестал. Забыл уже про меня, наверное, – в голосе Эйдера звучала боль и горечь.
– Ничего не забыл, – возразила я. Хотя не хотелось защищать незнакомого дракона, а надо. Не ради него, ради вот этого, никому не нужного – как он считает, – ребёнка. – Он тебя забрать собирался.
– С чего бы вдруг? Если не знал, что я крылатый… Бескрылых забирают, только если мать умерла, а моя жива-здорова.
– Ну и что? Он тебя в военное училище отдать хотел, чтобы ты карьеру делал, чтобы шанс на лучшую жизнь получил, а не оставался крестьянином. Этот, что тебя привёз, сам сказал.
– А что ему соврать мешало?
– Ничего, наверное, – вспомнив, как он назвался отчимом дракончика, согласилась я. – Только сам посуди – с чего бы именно сейчас от тебя избавляться? Жил-жил все эти годы, деньги за тебя, наверное, немалые платили…
– Это да. Отец не скупился.
– Во-от! А теперь ему сообщат, что ты утонул, и выплаты прекратятся. Для чего бы ещё от дойной коровы избавляться, если бы не страх наказания за ложь? Кстати, о том, что ты крылатый, многие знали?
– Не-а. Родители только, братья и сестра самые старшие, и всё. Мне не разрешали никому говорить, и обращаться, когда кто-то видит – тоже.
– И мама не разрешала?
– Ага.
Видимо, там и правда очень хорошие деньги платились, может, всей семьёй на них жили. Только на что надеялись? Что и взрослого дракона скрывать получится?
– Слушай, а этот, который тебя привёз, он-то откуда знал?
– Не знаю. Я его в первый раз сегодня увидел. Да и то толком не разглядел. Он лицо закрывал. Да и видел-то его всего секундочку, а потом по голове получил.
– Откуда же знаешь, что первый раз, если не разглядел?
– Так я вообще чужих никогда не видел, всю жизнь в нашей деревне просидел. И односельчан всех наперечёт знаю, с чужаком не спутаю. Этот – чужак.
Мы ещё какое-то время помолчали, а потом до Эйдера, наконец, дошло:
– Значит… значит, всё это правда? Отец меня не забыл? И даже забрать хочет?
– Получается, что да, – улыбнулась я его радости. Мой-то от меня вообще отрёкся сразу же. А об Эйдере помнили.
Дракончик снова примолк, а когда я в следующий раз на него оглянулась, уже крепко спал со счастливой улыбкой на совсем ещё детском лице. А я вздохнула с лёгким сожалением – всё же наш разговор разгонял мою дремоту, а теперь придётся в одиночку ото сна отмахиваться.
