О, если женщина готова примириться с наличием у мужчины животных, хотя сама их терпеть не может, значит, серьезно влюбилась. Когда только успела?
Саманта закрылась в комнате, приводя себя в порядок, я же в кои-то веки отправилась на кухню. Времени творить разносолы не было, так что быстро соорудила омлет из остатков яиц, бекона и завалявшегося кусочка желтого сыра. Кулинар из меня аховый, но утолить голод нам хватит.
Чайник уже посвистывал, намекая на десерт, а содержимое тарелок, сдобренное сушеными травами, источало дивный аромат, когда Саманта снова появилась в гостиной и продолжила спор, словно не заметила паузы.
— И камеры у него не было. Я специально посмотрела — ни самой малюсенькой!
Она торжествующе воззрилась на меня. Я только плечами пожала. У меня не было цели запретить подруге личную жизнь. Просто, учитывая гуляющего по столице маньяка, стоило бы быть поосторожнее. А бегающие по мне от странно-хищного взгляда парня мурашки… ну что ж, их к делу не пришить. Обосновать неприязнь мне совершенно нечем.
С другой стороны, я же не обучена толком.
Прищурившись, я оценивающе оглядела Саманту. Та чуть куском не подавилась.
— Что? — прокашляла она.
— Надо его магически просканировать! — заявила я. — Матушка говорила, есть способ проверить человека на злой умысел. Ауру там осмотреть, эмоции считать. Она такого, правда, не умела…
— Так то менталистом надо быть, — с нескрываемым сожалением махнула рукой соседка. — Их в первую очередь истребили.
Она помолчала, дожевывая омлет. Судя по скорости, с которой он исчезал, получилось блюдо неплохо — или же Саманта была очень голодной.
— Удобно было, конечно. Посмотрит на тебя такой… — запнулась она, не желая произносить вслух запретное слово, — и видит сразу, какая у тебя натура и что задумала. Потому и истребили. Мало кто хочет, чтобы их нутро насквозь видели.
Я поежилась. Мне тоже не хотелось бы, чтобы меня разглядывали как муху под лупой, но и убивать из-за этого людей казалось неправильным.
Впрочем, кто бы меня спрашивал!
Саманта, похоже, все еще дулась на меня за то, что я не испытывала приязни к ее новому знакомцу, и ушла к себе очень рано. Мы и за чаем не посидели толком. Зато наша короткая беседа натолкнула меня на интересную мысль.
Закрывшись у себя, я вытащила некромантский томик. В новой обложке он выглядел легкомысленно и забавно, если, конечно, не заглядывать внутрь. Строение и анатомия потусторонних тварей и скалящиеся черепа резко контрастировали с обнимающейся на балконе парочкой с переплета.
Не может быть, чтобы заклинание истинной сути существовало только в одной школе магии! Как я слышала от матушки, почти все бытовые заклинания дублировались для каждого дара. Так, собрать пыль мог любой маг — только у некромантов получался черный смерчик, а у погодника, например, крохотная тучка.
Доверять сканирование Саманте я не хотела. Это мои пальцы всего лишь чернеют — в темноте и не разглядеть. А ее фейерверк на ногтях в сумерках будет видно за квартал. Ничего, раз уж этот парень частенько обретается в парке, возможность проверить его на добропорядочность еще предоставится. Главное, заклинание подходящее найти.
Фолиант, похоже, обиделся за навязанную ему легкомысленную обложку и сам раскрываться в нужном месте не пожелал. Возможно, там и не было ничего подходящего? Слишком уж разные стихии — разум и смерть…
Взгляд сам зацепился за оригинальное название «флер убийства». Слишком уж в тему было. Не слишком энергоемкое, вряд ли даже ногти почернеют, только нужно его начертать на чем-то. Любили некроманты былых времен всяческие заковыристые рисунки со множеством рун и переплетением линий.
Бумага, чернила, и, разумеется, кровь заклинателя, куда без нее. Не так уж много приспособлений. Однако я колебалась. Таскать с собой пентаграмму опасно. Один обыск, даже просто оброненная неудачно сумочка — и все. От вопросов не отделаешься. На макияж ссылаться смысла нет, дорога будет одна — под суд и на плаху. Или как там казнят магов? Задумываться о печальном не хотелось.
Я так и эдак крутила рисунок, прикидывая способы его использования. На полях была приписка невнятным почерком, и поначалу я не обратила на нее внимания, пока не разобрала одно слово. Кожа.
То есть, можно наносить чертеж прямо на тело, и бумага необязательна?
Возможно, и чернила тогда ни к чему…
Через минуту я стучалась к Саманте. Соседка открыла не сразу, и судя по взлохмаченному виду и длинной ночной рубашке в пол, выглядывающей из-под накинутой впопыхах шали, спала и видела десятый сон.
— Прости, если разбудила, — прочастила я, ввинчиваясь мимо нее в комнату. — Я нашла способ проверить маньяка, не выдавая наши способности.
— Как? — оживилась она, просыпаясь.
— Смотри, видишь пентаграмму? — я торжествующе разложила лист бумаги, на котором отрабатывала прямые линии, рядом со швейной машинкой. Именно сей агрегат натолкнул меня на гениальную, без излишней скромности, мысль. — Как насчет вышить ее красными нитками на красной ткани? Чтобы кровь не было видно.
— Красной у меня нет, есть вишневая и маджента, — растерянно пробормотала Саманта, не совсем понимая, что от нее требуется.
— Пойдет, — отмахнулась я. — Смотри. Этот рисунок переносим, скажем, на носовой платок, я его активирую, и в нужный момент роняем его на землю. Что должен сделать джентльмен?
— Поднять его, — машинально продолжила мысль соседка. — А что будет потом?
— Если от его руки недавно кто-то умер, платок потемнеет. Ну, бумага потемнела бы, ткань, наверное, тоже. Надо бы эксперимент провести, но как? — задумчиво протянула я. — У меня вроде нет знакомых убийц.
Саманта нервно повела плечами, поправляя сползающую шаль, и я спохватилась, что вломилась к ней среди ночи.
— В общем, вот. Извини, что потревожила, но по-моему полезная вещь. В хозяйстве пригодится! — пробормотала я, сконфуженно складывая бумагу обратно.
— Нет, погоди. Оставь. — Соседка вынула из моих рук слегка помятый листок и разгладила снова, прослеживая пальцем линии в свете горящего ночника. — Я завтра вечером попробую перенести на ткань. Точнее, сегодня.
Я пристыжено потупилась и никак не ожидала, что Саманта вдруг крепко меня обнимет.
— Спасибо тебе, — прошептала она, сдавленно вздохнув. Мне показалось, что соседка подавила всхлип. — Обо мне давно так никто не переживал.
Неловко приобняв в ответ, я похлопала ее по спине. Мне пришло в голову, что мы ни разу не затрагивали тему ее переезда в столицу. Как, впрочем, и моего.
Похоже, не только меня в Нью-Хоншир погнала острая нужда.
Утро на рабочем месте началось для меня с сюрприза.
То есть поначалу все было как обычно — я отметилась в журнале, забрала стопку писем, перебрала их быстро и выдохнула от облегчения — серого конверта среди них не было. Затаив дыхание, поднялась на пятидесятый этаж — не дышать полторы минуты тяжеловато, зато отвлекает от переживаний.
