А что нет, скажете? Да о нашей Гордой Княжне легенды слагаются и из уст в уста передаются! Спроси любого первоклашку, который еще таблицу умножения не вызубрил, и он не задумываясь отрапортует, что Гордая Княжна — это дочка древнего кондратовского правителя, которая отвергла то ли хазарского, то ли половецкого хана, а потом в знак протеста в Беглянке утопилась. Кажется, то ли в десятом, то ли двенадцатом веке, не помню. По, что нашей эры, это точно.
Кстати, об этом можно б было и у Марго справиться, как у дипломированного историка, но что-то неохота. Проще на бутылке прочитать. Потому что «Гордая княжна» — это, как вам, наверняка, уже известно, еще и главный кондратовский торговый брэнд. А именно — одноименная водка, на этикетке которой трагическая история древней княжны изложена во всех подробностях. А также изображена на картинке. В виде краснощекой девицы в русском сарафане, монументально застывшей на краю высокой кручи.
— …Ну, хорошо, пусть гордой, — виновато потупилась Лиза, выслушав мое справедливое замечание, а Марго, вместо того, чтобы поддержать меня в моем патриотическом порыве, зашипела, что в данный момент это такого уж большого значения не имеет.
— Так вот… — продолжила, чуть осмелев, Лиза, — как раз этой княжне и собираются памятник ставить. Ну и вроде как конкурс специальный для местных девушек объявили, чтобы выбрать лучшую. Ту. с которой его будут… Ну, как это… Лепить, что ли…
— Не фига себе! — присвистнула я.
Марго укоризненно на меня посмотрела. Мол, сбиваешь Лизу с мысли. А я специально разве? Просто не каждый же день у нас в Кондратове такие дела творятся. Памятник гордой княжне, это ж надо, а? Надеюсь, она, по крайней мере, не с бутылкой в руках будет?
Что касается Лизы, то она не подымая головы добавила:
— А Москалец, он… Он жюри этого конкурса возглавляет. Потому-то хозяйка, ну Вика, и бесится.
— Понятно, — задумчиво молвила Марго, а я многозначительно хмыкнула. Уж куда понятней-то!
Затем Марго прочими домочадцами поинтересовалась и получила в ответ довольно подробную справку.
Выяснилось, что в богатом дворце ликеро-водочного олигарха помимо него самого, его снедаемой ревностью молодой супруги Виктории Васильевны, великовозрастной дочери Инны, домоправительницы Анны Трофимовны и поварихи Антонины, проживают муж Инны Олег и ее младший брат Денис. Последний, правда, наездами, поскольку учится в Москве. Что, однако, не помешало ему стать чуть ли не главным Лизиным гонителем. Поскольку именно он. угрожая нашей сиротке немыслимыми карами, потребовал, чтоб она вернула пропавшие у его мачехи деньги. Которые Лиза, по ее словам, не брала, а там пойди проверь. Впрочем, как раз таки заняться этим мне и предстояло. Путем внедрения в логово олигарха под видом горничной.
А потому мне волей-неволей пришлось прислушиваться к Лизиным россказням об обитателях дома, из которого ее накануне выперли.
— …Ну, Олег, он ничего, веселый, общительный, — по просьбе Марго на муженьке Инны Москалец Лиза отдельно остановилась. — Никогда не придирается. Опять же, когда дома бывает. Потому что он же тоже на ликеро-водочном какая-то шишка, а потому из командировок не вылезает. А как они между собой ладят, без понятия. Чтоб ругались, никогда не видела. Но, вообще-то, пара они, конечно, мягко выражаясь, странная. Инна она… Одним словом, невзрачная. И немного прихрамывает на левую ногу… Или на правую… Но не важно… А Олег, он красавец и, по-моему, моложе ее… Теть Тоня, ну повариха, та считает, что он на Инку только из-за денег ее позарился. И еще она думает, что он от Инки… Погуливает, короче…
— Да уж, веселенькое семейство! — крякнула я.
А Марго уточнила, всех ли из живущих в доме Лиза перечислила.
— Практически да, — подтвердила Лиза. — А про Алика я вам уже говорила… Ну, это сторож-охранник… Он хороший парень, в Чечне служил. А еще я немножко знаю Сергея. Он при Аркадии Петровиче личный телохранитель…
— И это не считая службы безопасности на самом ликеро-водочном! — добавила я. И, чтоб вы знали, не наобум лазаря ляпнула, поскольку с этой самой службой мне уже приходилось сталкиваться при самых драматических для меня обстоятельствах. Больше скажу, не подоспей они тогда вовремя, вы бы сейчас этим моим повествованием не зачитывались, потому как некие медицинские злодеи меня бы точно на эксперименты пустили.
[5]
— Ага, и служба тоже, — поддакнула Лиза, — ну и еще Макарыч. Это шофер. Он специально к дому приставлен, чтобы возить хозяйку за покупками ну и так далее. Нормальный дядька, веселый… Вот… А теперь, кажется, я обо всех рассказала… Да, иногда еще Лариса, это теть Тонина дочка, к ней заходит, но редко.
— Так что же она, эта дочка, получается, без матери растет? — озаботилась судьбой какой-то чужой дочки наша не в меру участливая Марго.
— А она не одна, а с бабкой, а по пятницам у Антонины всегда выходной, — Лиза, как выяснилось, была посвящена во все подробности поварихиной жизни. — И потом, Лариска уже вполне взрослая, в мясо-молочном техникуме учится.
— Ну что ж, картина более-менее ясная, — подвела баланс Марго, когда сиротинка наконец замолчала, и многозначительно на меня посмотрела. — Ну вот, Люба, теперь ты со всеми, с кем тебе завтра столкнуться придется, заочно познакомилась.
Сто лет бы с такими не сталкиваться, тоскливо подумала я.
* * *
А уже завтра в десять ноль-ноль я как штык была, где бы вы думали? — А на Заречной. В самом что ни на есть буржуинском месте. На живописном и экологически чистом берегу речки Беглянки. Неподалеку, кстати, и небезызвестная вам Стасова фазенда располагается. Правда, ниже по течению. А потому с экологией там уже не фонтан. Почему, спросите вы? А потому что в соответствии с законами природы вся буржуинская канализация вниз по Беглянке сплавляется.
Впрочем, ближе к делу. Итак, ровно в девять я нажала на торчащую из калитки обнесенных высокой глухой стеной владений ликеро-водочного олигарха кнопку переговорного устройства.
— Кто вы? — строго спросил меня невидимый молодой басок.
— Э… — признаться, я несколько растерялась, — я новая горничная… Из агентства «Ра…», то есть, «Все для вас»…
— Минутку, — сказал молодой басок и отключился. Наверное, с хозяйкой связывался.
Ну вот, стой тут еще, как бедная родственница, — пробурчала я, переминаясь с ноги на ногу.
В этот момент калитка, звонко лязгнув, отошла вовнутрь, а из динамика снова сочный молодой басок донесся:
— Проходите.
Я прошла и очутилась на небольшой заасфальтированной площадке, представлявшей! из себя что-то вроде тамбура между внешней глухой стеной и металлической оградой, за которой просматривался «господский» дом с прилегающей к нему территорией.
А пока я соображала что к чему, из маленького, умостившегося сбоку кирпичного домика вышел молодой парень и распахнул передо мной калитку теперь уже внутренней ограды.
