Что касается наплыва посетителей, то его в «Мимозе» не наблюдалось. Так, один-единственный дедок в мужском зале. А женский, тот вообще пустовал. Только две парикмахерши от безделья в телик таращились. Правда, с моим появлением они заметно оживились и в четыре глаза теперь уже на меня уставились. Причем, довольно-таки хищно.
— Ну, что будем делать? Химию? — с надеждой в голосе осведомилась плотная брюнетка с творческим беспорядком на голове.
— Э-э… — честно говоря, к такой жертве я готова не была, — я собственно… У вас тут Вика работала…
— Ах, эта! — фыркнула брюнетка и обернулась к своей напарнице, тощей девице с пережженным перекисью мышиным хвостиком: — Слышь, Надюха, тут нашу фифу спрашивают!
— Надо же! — девица посмотрела на меня, как психиатр на пациента-хроника. — Да она давно уволилась…
Я в притворном расстройстве зацокала языком:
— Уволилась? Жалость какая…
Тетка с творческим беспорядком и девица с гидроперитным хвостиком весьма красноречиво переглянулись. Нашла о ком жалеть, без труда читалось в их пренебрежительных взорах.
Так вы чего хотели? — брюнетка, похоже, не оставляла заветной мечты осчастливить меня перманентом.
Ну не могла же я им сказать, что я всего-навсего хотела б посплетничать с ними о той, которую они столь презрительно фифой величали! Притом что они ее белые косточки, небось, по сорок раз на дню перемывают. Только в непринужденной обстановке.
И-эх, была не была! Как говорится, где наша не пропадала!
Да постричься… Немного… — я как в прорубь бросилась.
— Постричься? Это не ко мне. — враз потерявшая ко мне интерес обладательница творческого беспорядка на голове переадресовала меня тощей Надю-хе. Видно, меньше, чем на химическую завивку, размениваться не желала.
— Проходите, садитесь, — кивнула на свое кресло Надюха, и я поплелась в указанном направлении, как вы, наверное, догадываетесь, без всякого энтузиазма. А точнее, как корова на бойню.
— Ну, как будем стричься? — безразлично справилась Надюха, завязывая у меня на загривке тесемки клеенчатого фартука.
— А может… Может, вы меня просто уложите? — запаниковала я при виде ножниц в мозолистых На-дюхиных руках. Уж больно мне не хотелось быть дважды оболваненной в этой «Мимозе».
И тут по шло-поехало. Прежде всего Надюха заявила, что сначала мне нужно вымыть волосы, поскольку они, дескать, грязные, а я ведь только вчера купалась!
Ладно, это я стерпела, прекрасно осознавая, что на самом деле ею движет естественное желание слупить с меня заявленные в прейскуранте сорок рублей за помывку головы. В дополнение к тем, которые она сдерет за укладку. Черт с тобой, подумала я, так уж и быть, наживайся за мой счет, само собой, рассчитывая при этом на благодарность с ее стороны. Состоящую, если не в качестве прически, то, по крайней мере, в элементарном благорасположении.
Только не тут-то было! Намыливая мне голову, Надюха молчала, как партизанка, даже когда я взвыла из-за того, что она меня чуть не крутым кипятком ошпарила. Всего лишь равнодушно осведомилась: «Что, горячо?», покрутила краны и окатила меня теперь уже ледяной водой.
Однако я стоически переносила эти мучения, надеясь таким образом контакт с ней наладить. А эта мымра — чтоб ей пусто было — вместо того, чтобы вовсю трепаться, только мурлыкала себе под нос какой-то фальшивый мотивчик!
В конце концов, я не выдержала:
— Гм-гм… А эта… Вика, она, не знаете, где сейчас работает?..
— Да нигде! — отрезала Надюха раздраженно, и мне почему-то показалось, что на ликеро-водочную королеву у нее зуб имеется.
Правда, тут на мое счастье у ее подружки с фантазийным беспорядком язычок развязался.
— А зачем ей работать? Она же у нас теперь богатая! язвительно заметила она.
— Ага, — недовольно буркнула Надюха, которая, оборачивая мне голову, так орудовала полотенцем, как будто с манекеном дело имела, — богатая… А полтыщи мне так и не вернула! Зараза!
— Не тебе одной! — с готовностью подхватила Надюхина напарница. — У меня она тоже стольник брала. На какие-то таблетки для похудания. А я, дура, дала. А толку-то, она, как была бомбовоз, так и осталась!
— Зато кошельки у нас похудели! — фыркнула Надюха и врубила фен, который взревел, как взлетающий «Боинг», а потому попытки развить наклюнувшуюся, было, непринужденную беседу о Вике Москалец мне пришлось приостановить до лучших времен.
А они наступили нескоро. Минут через двадцать примерно. А до тех пор мне пришлось скрежетать зубами из-за того, что эта фефела со своим феном в самый неподходящий момент встряла. Когда речь о таблетках о похудания зашла, от которых логический мостик к Кире сам собой перекидывался, поскольку как раз таки она этим добром Викторию Москалец и снабжала.
В результате я так изнемогла в ожидании, когда прекратится рычание фена, что совсем уже от процесса укладки отвлеклась. А зря, потому что… Потому что, взглянув ненароком в зеркало, потеряла дар речи. Хотя фен наконец заглох, и вроде можно было бы уже и рот раскрыть.
Нравится? — спросила Надюха, заметившая, как я в лице переменилась.
— М-м-м… — исторгла я из себя невнятное мычание, в смятении всматриваясь в свое отражение, не будучи при этом полностью уверенной, что оно действительное мое.
— Вам очень идет, — заверила меня Надюха и для пущей убедительности поддержкой со стороны напарницы заручилась: — Правда, Кать, ей идет?
Та, с трудом оторвавшись от телика и что-то жуя на ходу, подгребла к нам поближе. Затем склонила голову к плечу, скрестила руки на груди и авторитетно заявила:
— На двадцать лет помолодела!
— Кто? — не поняла я.
— Ну, вы, конечно, не я же, — апатично прогнусавила Катя и вернулась к ящику.
Естественно, после таких утверждений я опять посмотрелась в зеркало и пришла к выводу, что, если б я действительно на двадцать лет помолодела, то должна бы выглядеть юной школьницей с бантиками. А в данном случае я напротив свою бывшую классную руководительницу Клавдию Васильевну напоминала. Еще б очки в позолоченной оправе, указку в руки и классный журнал под мышку — и вообще одно лицо было бы. Того и гляди, с языка сорвется что-то типа: «Воробьева, а ты юбку покороче надеть не могла?»
Но, несмотря на то что меня так и подмывало устроить небольшой скандальчик, как и в прошлый раз, когда меня под ножницы Виктории Васильевны угодить угораздило, я выдавила из себя фальшивую улыбку и невнятно проблеяла:
— Да-а… Пожалуй, в этом что-то есть…
— Тогда с вас сто пятьдесят, — немилосердно добила меня Надюха и развязала тесемки фартука на моей шее.
— За что?! — воскликнула я возмущенно, но быстро взяла себя в руки и полезла в сумку за кошельком. — Э-э… Я только хотела спросить… Вы тут про средства для похудания обмолвились, так вот, а Вика не говорила, у кого она их приобретала? А то я тоже этим делом увлекаюсь…
