— Угу, — ухнула, как филин Марго из своего «вольтеровского» кресла, — а Денис, он-то как ко всему этому относится?
— А что Денис? Он же пофигист по жизни! Ему все до фени, включая и его самого. Хотя, с другой стороны, что с них взять? Хоть с Инки, хоть с Дениса! У них же мать рано умерла, а мачеха, ну вторая жена Москальца, алкоголичка была и по пьяни в ванне утонула. Хотя они-то, конечно, утверждают, будто она от сердечного приступа умерла, но все же знают… Что?.. Что, вы не знали? — эту профуру, похоже, хлебом не корми, только посплетничать дай. — Да она пила, как лошадь! Что опять же не удивительно при ее муженьке. Во-первых, Москалец ни одной юбки не пропускал. А во-вторых, дармового спиртного, конечно же, в доме всегда, хоть залейся, было. А в результате — гремучая смесь. Кстати, тогда-то в доме Банный Лист и появилась. Москалец ее нанял, чтоб за детьми приглядывала — в основном за Денисом, Инка-то уже вполне взрослая была — вот с тех пор никто ее выжить не может. Даже Вика. Потому что Москалец за нее горой!
— А что, Вика хотела бы ее выжить? — вскинула голову Марго.
— Ну, не то чтобы… — Кира сделала гримаску, — но, в принципе, не против. Ей не нравится, что она ведет себя не как прислуга, а как член семьи. Но, поскольку Москалец относится к Банному Листу с такой привязанностью… Да, я вам больше скажу. Однажды Инка стала на эту тетку наезжать, уж не знаю, почему, так Банный Лист стала в позу и заявила: никто, дескать, кроме Аркадия Петровича ее из этого дома не выставит. Ну, и как вам такая атмосфера понравится? А бедная Вика чахнет и страдает. Ну а на нервной почве ее разносит.
— Что очень даже на руку некоторым сильно сочувствующим, — не удержалась я от едкого комментария.
— Ну и что? — в этот раз профура даже не смутилась. — Ну не я, так кто-нибудь другой нашелся бы. И подсунул бы ей не аскорбинку, а какую-нибудь гадость, типа этого… Бычьего цепня! Знаете, бывают такие таблеточки…
Нет, ну надо же, она еще у нас к тому же и благодетельница!
А вот Марго, в отличие от меня, последние Кирины заявления благополучно мимо ушей пропустила, продолжая выпытывать всякие подробности вроде той, как Вика с Москальцом познакомилась. Оказалось, что очень даже банально. Подалась из парикмахерш в секретарши и как раз таки на ликеро-водочный устроилась. Ну, а насчет того, что было дальше, можно особенно не распространяться. И так понятно.
А заодно спадает завеса тайны и с обстоятельств, при которых бессменную Валерию Леопольдовну, верой и правдой служившую аж четырем директорам, с должности поперли. Житейское, в общем дело, Аркадий Петрович Москалец предпочел молодость опыту. Ничего оригинального!
Да, а Марго, пользуясь случаем, еще и про повариху Антонину нашу профуру спросила, но получила небрежный ответ в том духе, что она, ну Кирка в смысле, с прислугой не общается. Вот же гадюка! Аристократка бледно-голубых кровей, чтоб ей пусто было!
Во мне снова медленно и неотвратимо стало зреть классовое чувство, и неизвестно, до каких размеров оно бы вызрело, если б Марго не выпроводила нашу гостью восвояси. Предварительно заполучив ее координаты и обязательство оперативно информировать нас обо всем, что происходит в резиденции ликеро-водочного короля.
— Если получится, — не очень-то обнадежила ее эта проходимка и обиженно пожаловалась: Я ведь сама там с тех пор как случилось несчастье с Максом, ни разу не была. Пробовала связаться с Викой по телефону, но ее сотовый почему-то отключен, а к городскому подходит Банный Лист и отвечает, что никого нет дома. Вот же стерва!
ГЛАВА 22
— Переживает бедняжка! — подмигнула я Марго и открыла форточку, чтобы после этой ехидны комнату проветрить. — Боится, как бы бизнес не накрылся.
— Ну и зря ты так злорадствуешь, — заметила на это Марго. — Потому что в данный момент она единственное звено, связывающее нас с Москаль-цами. И если она получит от ворот поворот, то, значит, и мы вместе с нею.
А пока Марго мне внушала, чем грозит нам отлучение ехидны от дворца ликеро-водочного короля, я внимательнейшим образом к ней присматривалась. Отмечая, что за зиму она, гм-гм, несколько округлилась. В своем любимом кресле и то только боком помещается. И это при том что она и прежде особенной субтильностью не отличалась и меньше, чем в пятьдесят шестой размер, не влезала.
— Слушай, Марго, — произнесла я наконец задумчиво, — а может, нам тоже на патогенные зоны провериться? А то мне почему-то кажется, что твое кресло нужно срочно переставить.
— Ну вот, началось! — всплеснула она руками. — Все-таки какой же он заразный, этот массовый идиотизм! Хуже СПИДа. Потому что передается не половым путем, а воздушно-капельным.
Нет, а чего? — пожала я плечами. — А мне так эта история понравилась. Увлекательная…
— А ты еще газеты почитай, — желчно посоветовала мне Марго, — там намного увлекательнее бывают и чуть ли не в каждом номере. Да, кстати, о газетах, — вдруг запнулась она, — хорошо бы сходить в «Кондрашку» и узнать, под какой фамилией Макс свое объявление подавал. Ведь у них в бухгалтерии наверняка должны о нем сведения остаться.
— Должны-то должны, — проворчала я, прекрасно осознавая, что выражение «хорошо бы сходить» на самом деле обозначает только одно: «давай-ка, Любаня, навостряй оглобли», — только сомневаюсь, что меня так запросто к ним подпустят.
— А профессионализм на что? — тут же выступила Марго в своей излюбленной манере.
Ну вот, опять! Можно подумать, мало я от этого профессионализма только за сегодняшний день натерпелась! В парикмахерской «Мимоза», в которой меня на двадцать лет омолодили!
— Но уже пять часов! — заныла я тоскливо.
— А редакция до шести работает, — безжалостно отпарировала Марго.
— Ой, да они уже, наверное, давно все разбежались, — попробовала я поторговаться, но Марго мои доводы проигнорировала.
— Ну, хорошо-хорошо, — сдалась я, — только что нам его фамилия даст? И вообще, зачем он нам, этот Макс? Он же совершенно случайный человек и не имеет к Лизе никакого отношения!
— Ну-у, во-первых, это еще не доказано, — загадочно молвила в ответ Марго. — А во-вторых, не забывай об угрозе главного москальцова цербера, который собирается нас посредством этого Макса к ногтю прижать. Точнее, его трагической смерти. Поэтому в наших интересах знать о нем все, что только можно. Только имея на руках факты, мы от этих ликеро-водочных горилл отобьемся.
— Что ж, если ты так считаешь… — я с чувством глубокого сожаления рассталась с уютным диваном. При этом сама я была такого мнения, что если Пал Палыч всерьез захочет на нас наехать, то ни факты, ни аргументы нам уже не помогут.
Итак, я поехала в «Кондрашку». Это по простонародному. А если выражаться официальным языком, то в редакцию газеты «Вечерний Кондратов». Не помню, говорила ли я, где она находится, но на всякий случай уточню. Естественно, на проспекте Демократов, правда, ближе к набережной Беглянки. В похилившемся двухэтажном особнячке с облупленными колоннами. Марго называет их греческим фронтоном, а я уверена, что они вместо подпорок задуманы. Хотя и не спорю, потому что у Марго, если кто забыл, глубокие греческие корни. И это помимо громогласного отчества Софокловна.
