Выслушав подробности вновь открывшихся обстоятельств преступления, он понял, почему Фриц Ниммер позвонил ему. Инспектор искал любую возможность получить разъясняющую информацию, ибо внезапно свалившаяся удача в виде свидетеля Манфреда Дика так же внезапно породила массу вопросов, за которыми исчез едва забрезживший след. Экспертиза показала, что машина убитого Петера Хорста побывала на месте обнаружения трупа Вальтера Обермана. Кухонный нож, найденный возле тела Хорста, был орудием убийства. Отпечатки пальцев были тщательно удалены. Убийство произошло около двух часов ночи, что позволяло сделать предположение, что после того, как Хорст и неизвестный вывезли труп Вальтера Обермана, они вернулись в квартиру Хорста, где вскоре Хорст и был убит этим неизвестным, который после этого скрылся. Никто его не видел, никто ничего не слышал. Теперь Ниммеру предстояло устанавливать связи убитого Хорста, и он, позвонив Максу, рассчитывал на какую-то информацию. Так же, как Макс рассчитывал получить информацию от инспектора. Сегодня они не смогли помочь друг другу. Перед ними лежал тернистый путь розыска, и никто из них еще не мог сказать, насколько длинным он окажется.
Макс сел за свой стол и закурил. Потом достал из выдвижного ящика стола трофеи, добытые в семейном архиве Гизелы Оберман. По сути дела, из всего, что он имел, наибольший интерес в данный момент представлял старый газетный снимок группы людей, собравшихся для похорон баронессы Эльвиры фон Штразен. Он не сомневался, что на этом снимке есть и дядя Адольф, позднее написавший племяннику Карлу фон Штразену проникновенное письмо, обнаруженное Максом в семейном архиве. И дядя Адольф что-то знал или предполагал относительно медальона. Макс еще раз приблизил к себе газетный снимок, взял лупу. Бесполезно. Время безвозвратно уничтожило подписи к снимку. Разобрать фамилию дяди на конверте тоже не представлялось возможным. А чтобы двигаться дальше, нужно хотя бы установить фамилию дяди Адольфа. Как? Может быть, где-то в архивах есть неплохо сохранившийся экземпляр этой газеты? Тогда надо связываться с Айзенахом. А лучше туда поехать. А если там ничего нет? Дядя Адольф жил в то время в Ваймаре. Могут в Ваймаре помнить такого человека? Вполне, если назвать его фамилию. Но фамилия неизвестна. Может быть, кто-то сможет его узнать на газетном снимке? В этой жизни может быть всякое. Только с очень разной вероятностью. Макс почувствовал, как разболелась голова. Он пошел за ширму и приготовил себе кофе.
В кармане брюк завибрировал мобильный телефон.
– Слушаю, Вундерлих…
– Хай, Максик.
Голос Мартины звучал бодро, и Макс поймал себя на мысли, что с удовольствием бы встретился с ней прямо сейчас и поведал ей свои тяжкие мысли. Он ответил на приветствие, отметил ее радостный тон, не забыв произнести парочку похвальных слов. Она, словно прочитав его мысли, вдруг сказала:
– Я совсем недалеко от твоего офиса. Могли бы встретиться. Как смотришь на это?
– Хорошо смотрю. Все же где ты?
– На Рамхофштрассе. Маленькая улица, перпендикулярная твоей Шиллерштрассе.
– Могла бы не объяснять… Я отлично знаю окружающую местность, – пошутил частный детектив.
– Собираюсь пообедать. Ты уже ел?
– Значит, ты находишься возле этого уютного кафе в самом конце улицы?
– Угадал.
– Мартина, занимай столик, я буду через пять минут.
Он увидел ее еще издалека. Она смотрела на него сверху вниз, так как открытая веранда кафе значительно возвышалась над тротуаром, и легонько махала ему рукой. Ее рыжие волосы были коротко острижены, и Макс подумал, что она сделала это совсем недавно, потому что в тот день, когда они виделись последний раз, волосы лежали на плечах. По привычке они стукнулись ладонями, и Макс, опустившись в плетеное кресло, внимательно взглянул на нее:
– Мартина, ты уже сделала заказ?
– Нет, дожидаюсь тебя.
Молодой смуглолицый кельнер в дальнем углу кафе уже заметил их и, лавируя между столиками, продвигался по направлению к ним. Они углубились в меню и, когда кельнер застыл перед столиком с блокнотом и карандашом в руках, уже почти были готовы сделать заказ. В кафе готовили неплохо, но ассортимент блюд был ограниченным, так как заведение было рассчитано на клиентов, просто забежавших быстро перекусить и никак не озабоченных проблемой кулинарных изысков. Кельнер отправился выполнять заказ, и Мартина, откинувшись на спинку кресла, спросила:
– Ну как, Максик? Есть успехи в розыске убийцы мужа моей подруги?
– Мартина, успехи есть у инспектора Ниммера. Знаешь такого?
– Это тот инспектор, который занимается делом об убийстве Вальтера Обермана. Гизела мне рассказывала о вашей поездке на опознание.
– Совершенно верно. Ниммеру повезло, случай подбросил ему важного свидетеля, но потом возникли новые обстоятельства, которые мало прояснили картину преступления.
– Очень интересно. Может быть, расскажешь?
Макс коротко пересказал ей события последних дней и в заключение произнес:
– Мы с инспектором неофициально договорились помогать друг другу. Будем двигаться, так сказать, навстречу друг другу.
– А твои личные успехи?
– Если ты общалась с Гизелой, то она, пожалуй, рассказывала тебе о документах, которые я обнаружил в семейном архиве. На сегодняшний день это все мои успехи.
– Да, она рассказывала. И как ты собираешься использовать эти документы?
– Я как раз ломаю над этим вопросом голову. Кстати, ты могла бы мне помочь.
– Каким образом?
Макс положил на стол папку и достал из нее пожелтевший газетный снимок. Протянув его Мартине, сказал:
– Ты же помнишь рассказ Гизелы Оберман о состоявшемся когда-то визите американца и некоторых фактах из жизни ее свекрови?
– Безусловно.
– Так вот, на этом снимке изображены люди, прибывшие в имение для похорон бабушки ее свекрови Эльвиры фон Штразен. Среди них наверняка есть и брат баронессы некто дядя Адольф.
– Откуда тебе известно его имя?
– В архиве Гизелы я обнаружил письмо от этого дяди, адресованное отцу ее свекрови Карлу фон Штразену. Из текста следует, что дядя имел какие-то имущественные претензии к племяннику. Возможно, этот дядя Адольф знал что-то и о тайне медальона. Я хочу знать его фамилию. Она нужна для того, чтобы начать поиск.
– А чем могу помочь я?
– Как видишь, снимок из газеты тысяча девятьсот тридцать восьмого года. Фамилии людей разобрать невозможно. Я не исключаю, что где-нибудь есть еще экземпляр этой газеты, где сохранились подписи к снимку. Ты же работаешь в редакции. Твой шеф журналист. Поговори с ним, объясни ситуацию. Может быть, он знает, куда следует обратиться. Пишущей братии это сделать проще… В конце концов, ты же не забыла, что ты моя добровольная помощница? Кстати, как продвигается дело с твоим новым криминальным романом? – закончил свою речь Макс и улыбнулся.
