«Состояния сколачивают в смутные времена», — крутились в голове слова Пофигиста. Рита подошла к окну, открыла створку и выглянула наружу. Первый высокий этаж, народу мало, и тут довольно тихо, несмотря на шумный проспект поблизости. Шторы нужны из плотной ткани, очень плотной и тяжелой, вроде бархата. Она повернулась к Глебу.
— Буду сдавать помещение под переговоры, — сказала Рита, — что-то вроде клуба, где можно обсудить дела и отдохнуть.
— Думаешь, на этом можно заработать? — недоверчиво буркнул Глеб. — Таких… клубов в городе полно. Мы-то чем лучше? И кино снимать больше не будем?
Он заметно расстроился, крутил листок с планом так и этак, сложил пополам, потом еще раз, потом еще, потом снова развернул и повернулся к Рите поцарапанной щекой.
— Пока не знаю, — Рита забрала у него листок и положила на стойку, — неизвестно.
— Отлично, я превратился в обслугу, — с горечью в голосе выдохнул Глеб, — подай, принеси, убери.
— Условия прежние, — перебила его Рита, — пятьдесят на пятьдесят от прибыли. И девки бесплатно.
Глеб исподлобья глянул на нее и кивнул.
— Очень хорошо, — Рита кинула ему ключи от салона, Глеб поймал их на лету, — начинай сейчас же, нам могут позвонить в любую минуту. И с девками поаккуратнее.
Глеб потрогал пальцем царапину, Рита махнула ему и пошла в банк.
Обед пятнадцать минут как закончился, а народу у входа толпилось полно. Человек десять, а то и больше курили или болтали по телефону, слышался смех и музыка. Рита прошла мимо невысокого бородатого парня, того самого айтишника, что недавно хотел помочь ей донести сумку. Сейчас тот Риту вроде как не заметил, красиво курил электронную сигарету и сплевывал себе под ноги.
— Если лицензию отзовут, то это даже круто будет, — важно говорил он, — во-первых, никого не уволят, только если сам кто захочет. Правда, зарплату срежут, платить будут только оклад, без премии, многих вообще в простой отправят. Временщики так всегда делают…
— Кто? — перебили его, Рита замедлила шаг, прислушалась.
— Временная администрация, — пояснил айтишник, — их Центробанк назначает, когда у банка лицухи отзывает. Так вот, кто-то будет работать, но большинство пойдет в простой, сидеть дома за бабки. Пусть голый оклад, но все равно неплохо. Можно отдохнуть или новую работу искать. А потом, месяца через три, придет конкурсный управляющий со своими опричниками и будет всех увольнять по соглашению или по сокращению — пофиг, соглашайтесь на любой вариант. Главное — дадут минимум два оклада с учетом премии, а то и три.
Рита дышала вонючим дымом с примесью выхлопов, но не трогалась с места. Парень прав, если будет отзыв, то придут «временщики», они первым делом опечатают кассу, банковские ячейки, изымут серверы с программами и ту самую АБС, куда заносятся все данные об операциях банка, о вкладах в том числе. И сделают выводы о размере «дыры» между обязательствами и активами. Но это ладно, на это наплевать, но из банка не дадут вынести ничего крупнее зонтика, и Черников уже не поможет.
— Я так в Москве два раза попадал, — веско бросил бородатый айтишник, — просто курорт. Так что без паники.
И засмеялся, его поддержали, небольшая толпа двинула ко входу. Рита посторонилась, посмотрела весельчакам вслед. Какая паника, о чем вы, подумаешь — несколько миллионов евро потерять. У нее аж перед глазами потемнело, когда представила себе отчетливо, как это будет, какие вопросы и кто будет ей задавать, и главное, что она потеряет все.
«На кой черт я их вообще сюда притащила». Рита отошла от дверей и шла вдоль стенки. Налетел ветер, стало довольно холодно, но сейчас это было даже кстати. Панику точно сдуло, по крайней мере, она отступила, вернулась способность соображать. Притащила потому, что Черников посоветовал, а почему он так сказал? Он ведь точно знал, куда она спрячет деньги, и сейчас это знает. Может, их там и нет уже, или они вот-вот исчезнут.
Рита повернула за угол здания и оказалась на парковке. «Ровера» не видно, зато милютинский «Форд» вот он, блестит строго на своем месте, рядом пусто, точно остальные машины сторонятся его, как чумного. Дальше еще одна курилка, но сейчас там пусто, а за ней начинается забор. Он остался еще с весны, когда собирались сносить ее химеру, мятые листы висели криво, кое-где отошли от опор. Рита прошлась вдоль забора, потрогала его, посмотрела на окна банка. Милютинская каморка вон она, над козырьком служебного выхода, правее окна кабинета Черникова, а ее окон отсюда не видно, их скрывает клен за забором. Правда, на углу есть камера, напротив еще одна, и они обе работают на запись круглые сутки. Но в темноте будет виден только силуэт, и он побежит не к банку, а обратно, так что вряд ли кого-то заинтересует.
Рита вызвала такси и поехала в большой магазин на окраине города. Не магазин — город, тут тебе и одежда, и косметика, и телевизоры с ноутбуками, и еда, и кинотеатр. Но ее интересовал только спортивный магазин на верхнем этаже. Там она выбрала самую большую сумку, просто огромную, как чемодан, тоже черную из очень плотной ткани. Выбирала долго, придирчиво, пересмотрела все, что предлагали продавцы, и в банк приехала за два часа до конца рабочего дня. В кабинете было непривычно тихо, Ирка и Юлька уткнулись в мониторы и не сразу заметили Риту. Она остановилась у холодильника, осмотрелась — стол слева был пустой, компьютер выключен.
— Анька где?
— Мы ее домой отпустили, — не оборачиваясь, сказала Ирка, — у нее истерика началась.
— Она ревела, а потом завыла, — пробормотала Юлька, — ну ее на фиг. Вдруг она кусается. Я боюсь.
— Ну и правильно, — сказала Рита, — толку от нее все равно никакого. Как отчет, готов?
Насчет «готов» была шутка, но ее не поняли. Ирка состроила страдальческую физиономию, вздохнула:
— Какое там… Я уже ослепла от этих таблиц или скоро ослепну. Не готов, убивай, но не готов, и завтра готов не будет.
— Ты знаешь, как сводные таблицы делать? — Юлька ткнула пальцем в монитор. — Я полчаса уже бьюсь, кучу видосов посмотрела, но не получается. Завалим ведь отчет на фиг, а мне премия нужна!
— Всем нужна, — взволновалась Ирка, — очень нужна.
— Перешлите все мне, — сказала Рита, — я сама доделаю и проверю. А вы идите домой, без вас тише будет.
Так в джунглях, наверное, с ветки срывается стая попугаев и кидается на жертву. Рита в джунглях никогда не была, да и не тянуло ее в те края, но стаю попугаев теперь представляла отчетливо, в красках и звуках.
— Лапочка, зайка, ты просто прелесть, Ритуля, мы тебя любим, ты красотка! — Минут через пять Ирка с Юлькой иссякли и свалили наконец, даже дверь за собой не закрыли. Рита захлопнула ее, повернула в замке ключ, потом пошла к себе. Закрылась на замок, придвинула стул и опустила жалюзи. В кабинете стало темно и до того тоскливо, хоть вой, как недавно Анька. Рита вытащила из шкафа сумку, вывалила деньги на стол и принялась перекладывать их в новую. Ее точно для этого специально сшили, пачки купюр ложились аккуратными рядками, постепенно они закрыли дно, пошел второй ряд, затем третий. Рита пересчитывала каждую пачку и снова писала цифры в столбик, на этот раз спокойно и сосредоточенно. Заменила истертые резинки на нескольких пачках, отобрала самые ветхие купюры, чтобы поменять их в банковском обменнике на рубли, попробовала поднять сумку. Все в порядке, деньги, что еще лежат на столе, отлично сюда поместятся. За дверью послышался шорох, шаги, потом негромкие голоса, потом все стихло. Рита принялась считать дальше, и тут ожил ее телефон. Рита вздрогнула и чуть не выронила деньги, решила не отвечать. Телефон позвонил-позвонил, смолк и снова загудел, пришлось искать его в сумке. Звонил Черников.
