— Она мне ребенка продаст, — Юлька тревожно осмотрела стол, спохватилась и побежала на свое место. Вытащила из ящика пакет с грушами, Анька потянулась к нему, Юлька прижала груши к животу.
— Они не мытые, погоди. Я сейчас.
Сунулась к двери, Рита загородила ей дорогу, глянула на жующую Аньку, потом Юльке в глаза.
— У нас разрешили торговлю людьми?
Юлька озабоченно рвалась на выход, Рита не пускала ее, схватила за плечи. Юлька подняла голову:
— Она родит и продаст мне ребенка, — Юлька сейчас в точности походила на Ирку перед отпуском: такой же блаженный вид, безумная улыбка и чуть ли слюни не пускает в предвкушении.
— Ага, — не прожевав, выдала Анька, — мы договорились. Я типа инкубатор, рожу за деньги.
— Ну, — Юлька наступала на Риту, — что не так? Это же не запрещено! Справку она принесла, все в порядке, я мать знаю, отца, — Юлька поморщилась еле заметно, — видела пару раз. Не красавец, чуть приятнее обезьяны, но хоть без видимых дефектов. Бывает и хуже.
Прошмыгнула мимо обалдевшей Риты и усвистала со своими грушами. Анька дожевала яблоко, открыла контейнер и взялась за индюшку. Вонь стала вовсе уж невыносимой, Рита открыла окно, по кабинету загулял сквозняк. Руснакова по-прежнему не шевелилась, но и не спала, пялилась в одну точку и крепко держала мышь.
— Кто окно открыл, — ворвалась Юлька, — ты с ума сошла? Ребенку это вредно! Закрой сейчас же!
Груши полетели на Анькин стол, Юлька бросилась к окну. Рита пропустила ее и ушла к себе, закрыла дверь на замок, распахнула свое окно настежь. И тут же пришлось закрыть — отбойники и перфораторы грохотали так, что заглушили бы и взлетающий истребитель. Химера морщила морду и чуть не плакала, пыль клубилась вокруг ее поникших шипов, казалось, что монстр похудел за одну ночь, бока сильно запали.
Рита отвернулась к стенке и смотрела на драные обои. Тут на стене стыковались плиты, дешевая бумага надулась и треснула от пола до потолка еще при Марианке, а Рите казалось, что это разваливается на части ее жизнь. И так себя жалко стало, так хотелось зареветь, что еле сдержалась, прикусила костяшку указательного пальца. Прикрыла глаза и принялась мысленно сортировать проблемы — от самой мелкой, вроде сломанного ногтя, до глобальной, угрожающей, и на вершине пирамиды вдруг оказалась Руснакова. Рита крутила мысль так и этак и убеждалась, что да — это самый большой ее пролет, самая большая ошибка — и угроза репутации, и завал работы отдела, и вообще позорище и предмет шуточек и сплетен. «Это надо было так нарваться?!» Рита крутилась на стуле, стараясь не смотреть в окно, и все прислушивалась к звукам из-за двери. Такое впечатление, кто, кроме Юльки, там никого нет, слышен только ее голос, ну еще и пару раз прозвучала мелодия звонка, и все. Эти две дурищи ей не помощники, обеих можно не брать в расчет. Но сама она с Руснаковой не справится, если сдать ее кадрам, вертухайка Шумилина мигом расколет алкашку, но шума будет до небес. Надо как-то по-тихому все провернуть: и терпеть Руснакову больше нельзя, она в дрова уже с утра и увольняться не планирует. «Надо как-то подвести ее к заявлению по собственному, — Рита еще раз крутанулась на стуле, — сделать так, чтобы она сама написала, организовать все так, чтобы помочь ей принять нужное решение. Ирку подожду».
Немного отпустило, на душе стало полегче. Ирка мастерица в таких делах, правда, придется признаться ей, что прокололась, но лучше уж так, чем позориться на весь банк. И все бы ничего, но Ирка выйдет недели через три, придется пока терпеть и молиться, чтобы эта волосатая мымра ничего не отмочила. «На больничный ее услать?» — Рита крутила в руках телефон, борясь с желанием немедленно написать Ирке, покаяться и попросить о помощи. Но, во-первых, это жестоко — дергать человека в долгожданном заслуженном отпуске, а во-вторых, от Ирки уже несколько дней ничего не поступало. Где сейчас она, куда пропала? Давно нет вестей из Прованса и Лангедока.
Телефон ожил, задрожал, запел в руках, Рита смотрела на экран, собралась с силами и решила-таки ответить.
— Привет, — бодро сказал Черников, — как отчет, сдала? Спорим, что Милютин не писал и не звонил тебе?
— Ты меня просто спас, — Рита невольно улыбнулась, — сдала, даже с уточненкой. Он жив, надеюсь?
— Милютин? Чего ему сделается, у него жира как у моржа, на две жизни хватит. Давай зверюг сегодня проведаем. Я Каштану игрушку купил, то ли страус, то ли цапля, непонятно. Шея длинная, таскать и грызть удобно, мне так в магазине сказали. Нормальный подарок, как считаешь? Ну и пожрать им, само собой, потрохов на рынке взял. Поедешь?
Рита повернулась к окну. Там что-то изменилось буквально за несколько минут, и она не могла понять, что именно. Потом сообразила — срубили большой клен, что обычно хлопал ветками по стеклу, и химера сделалась как на ладони. Сейчас она напоминала найденыша, пса с дороги — точно так же припала на все лапы и прижалась к крыше, точно хотела сделаться маленькой и незаметной. Отбойники грохотали, пыль клубилась как в пустыне. «Так не пойдет». — Рита подошла к окну, открыла, посмотрела вниз. Так и есть, клен лежит на земле, ветки уже отрублены и валяются рядом, еще живые, ствол распилили пополам и готовятся прикончить остатки. «Так не пойдет».
— Чего? — не понял Черников. Видимо, последние слова Рита произнесла вслух и сама этого не заметила.
— Все хорошо, — сказала она, — все в порядке. Поеду, конечно. Во сколько?
— В полшестого на парковке, — у Черникова уже был готов ответ. — Раньше не получится, мне Тарновский целую кучу дел накидал. Но я разгребу. До встречи.
Рита еще посидела, сжимая телефон в руке, посмотрела в стенку, послушала Юльку — ее очень хорошо было слышно и через дверь.
— Витамины надо принимать три раза в день после еды, — поучала она Аньку. Та молчала, видимо, жевала полезную пищу и старалась не отвлекаться.
— Это в первом триместре, потом я куплю тебе другие, они тоже очень хорошие. А ты будешь присылать мне отчет каждый день: что ела, сколько гуляла и спала…
— Ой, девочки, вы такие милые!
Юлька заткнулась, Рита выглянула из кабинета. Ожившая Руснакова покачивалась в проходе, хваталась за край стола, а тот вырывался и норовил уползти куда подальше. Тогда она схватилась за спинку стула, из висящей на ней сумки послышался веселый звон, Рита кинулась к Руснаковой и вытолкала ее в коридор. Юлька следила за ними во все глаза, Анька меланхолично жевала грушу с индейкой, запивая все тыквенным соком.
— Что такое? — вяло бормотала Руснакова. — Ритуля, что вы делаете? Разве я вам мешаю?
И вот провалиться на этом месте, но она была права. Не мешала, никому не мешала, сидела, как мышь под веником, и успела накидаться до такого состояния, что еле держалась на ногах. «Она прямо на работе пьет», — осенило Риту, и от этого открытия накрыли одновременно злость и бессилие. Получается, она пришла утром в приличном состоянии, а до кондиции дошла ближе к обеду. Уговорила два или три мерзавчика, судя по звукам из сумки, и — к гадалке не ходи — еще осталось про запас. «Может, отдать ее Черникову, вот прямо сейчас, сию секунду? Или Шумилиной? Черт с ним, со служебным расследованием». Рита готова была сдаться. Руснакова не просто больна, она опасна, фиг знает, что ей придет в голову через минуту, какие голоса звучат под спутанной «мочалкой». «А ты что скажешь в свое оправдание?» — вспомнилась умница Латова, ошалевшая Галанова, и Рита потащила Руснакову на выход. Та бубнила что-то несвязное, но вышла почти ровно, своими ногами, даже ступеньку благополучно преодолела на выходе. Постояла, вдохнула глубоко пару раз, включила автопилот и пропала из виду. Рита убедилась, что Руснакова ушла, выждала еще несколько минут и пошла работать. Удалось сосредоточиться за закрытой на ключ дверью, к половине шестого отчет только что не блестел бриллиантом чистой воды — показатели выверены идеально, первичка отсканирована и подложена по хронологии, даже служебки (к коим Милютин относился с особой нежностью) имелись в наличии. Рита отправила «драгоценность» по назначению и пошла на парковку.
