Впрочем, мы и впрямь часто голодали. Но не мы одни — голодали все, кроме фермерских детей. Никогда не понимала, что же так манило сюда завоевателей-французишек, ведь в Лайм-Риджисе кроме грязи, умирающих от голода младенцев и бедняков, еле-еле сводящих концы с концами, поглядеть-то было не на что, особенно зимой!
Однажды в воскресенье — дело было в марте, за пару месяцев до моего десятилетия, — я решила после школы пойти на Черную Жилу одна. На расспросы девчонок я не обратила никакого внимания. Насмешки и издевки мальчишек пропустила мимо ушей. Оставив обидчиков далеко позади, я промчалась по городским улицам и свернула за церковью на тропинку, ведущую к берегу.
Меня вдруг охватило волнение. Казалось, что сейчас непременно повезет, и я найду нечто грандиозное и восхитительное, и никто меня не остановит!
Я нисколько не сомневалась, что отыщу окаменелость в два счета — и так оно и вышло! Очень быстро я наткнулась на большой ком глины — он будто нарочно поджидал меня на самом видном месте. Уверенными движениями я счистила слой ила и грязи и высвободила камень. Размером, да и гладкостью, он напоминал яйцо. Два бережных удара молоточком — и моему взору предстал один из прекраснейших «бараньих рогов», какие я только видела в жизни. Я радостно вскрикнула, а потом огляделась, боясь, как бы меня кто не услышал. Хотя на самом деле подслушивать было попросту некому: Джозеф помогал отцу в мастерской, а других охотников до окаменелостей, кроме нас, в городе попросту не имелось. И все же краем глаза я уловила какое-то движение, а потом за камнем мелькнула чья-то белокурая голова.
— А ну, выходи! — крикнула я. — Я все вижу!
Но на мой зов никто не вышел. Послышались торопливые шаги, которые с каждым мигом становились все тише и тише: похоже, таинственный шпион, следивший за мной, убрался восвояси.
— Трусишка! — крикнула я вслед, гордясь тем, что прогнала чужака.
Я принялась разглядывать свою чудесную находку — ребристый и лихо закрученный «бараний рог» — такой и у настоящих баранов редко сыщешь!
Многие верят, что Господь и впрямь сотворил мир и его обитателей за шесть дней, как написано в Библии. Но, по словам отца, это все выдумки: ученые выяснили, что слово «день» не стоит воспринимать буквально и на самом деле Сотворение мира заняло куда больше времени — аж шесть тысяч лет, а то и все семьдесят пять, как считают некоторые. Мне было трудно представить столь долгий период, ведь порой даже один-единственный день тянется нестерпимо медленно.
Такие разговоры мы заводили только на берегу или в скалах, где нас не могли подслушать, — горожане, чего доброго, сочли бы отцовские идеи «клеветою бесовской», попирающей Слово Божие. Очень многое в Библии было (и до сих пор остается) мне непонятным, заставляя задуматься, все ли в этой книге правдиво. В Писании сказано, что Бог создал все и сразу, но почему же тогда некоторые существа в какой-то момент исчезли с лица земли? Почему мы сейчас находим «змеиные камни», скелеты древних каракатиц и так далее? Зачем творить существ, которым рано или поздно придет конец? Да еще таких прекрасных? Вот чего я никак не могла взять в толк.
И почему же камни не таят в себе человечьих, лошадиных, бараньих костей? Их останки встречаются только на берегу — временами море вымывает их из почвы, забирает себе, чтобы накормить своих подводных обитателей, а потом вновь выбрасывает на берег блестящими и гладкими, словно очищенный картофель. Глубоко под землю эти кости так и не уходят. Но почему тогда камни в свое время дали приют останкам древних существ? Как это произошло? Вот ведь загадка!
Я бережно погладила находку и понесла ее к воде, чтобы смыть остатки грязи. «Бараний рог» оказался размером с ладонь.
Он был так прекрасен, что я надолго замерла в восхищении, рассматривая свой улов.
Но потом меня захлестнула волна страха. Солнце уже село. Море подобралось угрожающе близко к берегу и щелкало своими огромными холодными челюстями у моих ног. Раньше надо было уходить! Успею ли теперь?
Я кинулась бежать что было силы, прижимая к груди находку. Пронеслась по скользкой тропе, взобралась на берег и влетела на кладбище при церкви, радуясь твердой земле под ногами. Но стоило мне обогнуть последнюю могильную плиту, как я врезалась в незнакомую даму, разодетую в пышное платье, и уронила свое сокровище… Прямо ей на ногу!
Дама тихонько вскрикнула, но до меня донесся и другой звук. Смех! Кто-то сдавленно хихикнул! Щеки мои залила краска, и я торопливо огляделась. Кто это надо мной хохочет?!
— Бог ты мой, да ты, никак, страшно спешишь? Да, малышка? — ласково спросила дама.
— Простите меня, госпожа, — едва слышно пробормотала я, уставившись на ноги незнакомки.
— Ну-ка, ну-ка, что тут у нас… — проговорила дама, нагнулась и подняла «бараний рог». — Какая красота! Откуда он у тебя?
Я окинула ее взглядом. Было понятно, что передо мной весьма благородная особа. Довольно юная. Ее наряд, судя по всему, стоил совсем недешево. На моем лице застыло серьезное выражение, которое, впрочем, соответствовало обстановке, ведь мы с незнакомкой столкнулись не где-нибудь, а на кладбище.
— Я не воровка, — сказала я и выхватила «бараний рог» у нее из рук.
— Разве я в чем-то тебя обвинила? — отозвалась дама и улыбнулась. Взгляд у нее потеплел. Наверное, она была доброй.
— Я нашла его сама. На берегу. На Черной Жиле. Впрочем, вам туда ходить не советую. Для таких, как вы, там слишком опасно. Да и… — я покосилась на ее симпатичные кожаные туфельки, — слишком грязно. Там ужас как грязно. Тем более в прилив.
Незнакомка рассмеялась.
— Какая ты забавная! Уверяю тебя, я вовсе не желаю рисковать ни жизнью, ни туфельками. Зато очень хочу себе эту диковинку. За сколько продашь? Шиллинга хватит? — спросила она и внимательно поглядела на меня. — О, по глазам вижу, что маловато. Тогда, может, полкроны? Устроит?
Полкроны! Я тут же представила, на сколько чудесных вещей можно потратить эту сумму. Во-первых, можно будет купить вдоволь еды, во-вторых, отец станет мной гордиться, в-третьих, Джозеф просто с ума сойдет от зависти и, наконец, в-четвертых, такой заработок порадует и успокоит матушку, которая наверняка устроила бы мне взбучку, узнав, что я одна ходила на Черную Жилу. Теперь-то уж точно она не станет меня наказывать!
— Хорошо, я уступлю вам рог за полкроны, но только потому, что уронила его вам на ногу и мне совестно, — ответила я. — А так он стоит пять шиллингов.
В кустах кто-то шумно ахнул, и я тут же обернулась.
Но дама, казалось, ничего не заметила. Она вновь рассмеялась, запрокинув голову так, что стали видны белоснежные зубы, — обычно знатные леди не позволяют себе ничего подобного! Потом засунула руку в свою шелковую сумочку и достала большую серебряную монету, которая легко утолила бы все матушкины печали.
— Держи, детка. Ты, как я погляжу, торговаться умеешь, несмотря на юные годы! Далеко пойдешь, помяни мое слово!
