Отдельные детали сразу покрасила и повесила на просушку. Игнат уже вырезал квадратные пуговицы, проделав в них дырочки. Перед этим проколов себе пару пальцев, тихо матерясь. В общем, все заняты. Лина надела новое платье со счастливой улыбкой и крутилась на месте, высоко подняв руки. Смотрите, мол, на меня, какая я красивая.
Я пододвинулась к Игнату и тихо спросила:
— Слушай, а как начальник этот узнал, что дети не мои?
— Тут, понимаешь, заковыка одна есть. Когда женщина беременеет, между ней и ребенком постепенно развивается связь. Эта связь растет и крепнет со временем. Щас покажу. Он обернулся и крикнул:
— Люся. Иди сюда!
Люся вышла из дома.
— Покажи руку Ритке, насчет детей.
Она понимающе кивнула и высоко закатала левый рукав. На левом предплечье был красивый золотистый рисунок в виде тоненькой полоски. Рисунок изящной змейкой обвивал руку, образуя замкнутый круг. Я приблизила лицо поближе, чтобы рассмотреть рисунок. Изящные маленькие веточки с листочками переплетались друг с другом, и только в одном месте одна веточка была длиннее всех, выбиваясь из общего рисунка. Я осторожно провела пальцем. Рисунок как будто светился изнутри слабым золотистым свечением.
— Это татуировка такая?
— Какая татуировка, Рита? Рисунок сам по себе появляется, я же тебе объясняю — кипятился Игнат — Как только женщина понесёт, на коже начинает проявляться рисунок, и как крепнет связь между матерью и ребенком в течение девяти месяцев, так и отметка крепнет. Он замыкается, как только рождается ребёнок. Ясно?
Я на всякий случай махнула головой. Ни фига не ясно. Рисунок какой-то и как он появляется? И зачем это вообще нужно? Ну есть ребенок и есть, кому какая разница? А с другой стороны есть же на земле кукушки бессовестные, дурят парням голову, а у самих куча детей у государства. А так все по-честному, и говорить ничего не нужно. Глянул и всё понятно.
— Люся, а почему здесь одна веточка выбивается из общего рисунка?
Она довольно улыбнулась:
— А это дочь меня скоро порадует потомством. В столицу она замуж вышла. Соскучилась я по ней — вздохнула она — Уговариваю своего то поехать, навестить, дел говорит полно — махнула она рукой.
Я шила, склонив голову и думая о новой информации.
Тут я решилась поговорить с Игнатом, ближе подвинувшись к нему:
— Игнат, а усыновление есть здесь? — как можно равнодушнее спросила я, скрывая эмоции.
Он задумчиво помолчал:
— Не принято как-то. Здесь ведь как- если ребёнок остаётся без матери, отец воспитывает. Если родители погибают как у твоих — он махнул головой в сторону детей — Родственники по крови должны взять на себя такую ответственность. Так как из одного рода, значит. Если и таковых не нашлось, путь им в столицу. То, что должны были дать им в семье, ну знания там, ремесло, детям предоставляется возможность обучения в столице. Здесь ведь нет школ, как видишь. Поэтому отец к сыну ремесло своё и умение передаёт. А дочь от матери всему обучается.
— А если совершенно посторонний человек захочет взять на себя такое обязательство?
— Редкость большая. И вот почему. Рисунок помнишь? — он поднял брови.
Я утвердительно махнула головой.
— Это ведь не просто так. Если кто захочет чужого взять, произносятся слова, о том, что она берет на себя ответственность за этого ребенка, а ребенок должен подтвердить своё согласие. Чтобы обдуманно все это было и один раз и навсегда. Отменить уже ничего нельзя.
А вот это как раз и правильно, думала я. А не как у нас дома. Взял ребенка из детского дома, а потом возвращают, не подошёл он нам, мол. Ну как может ребенок не подойти, спрашивается? Вы же не ботинки себе выбираете?
Игнат продолжал:
— И как только слова произнесены, начинает формироваться связь и рисунок соответственно. Но не за девять месяцев, как обычно, а сразу. Боль говорят страшная. Одна, помню, взяла. Выла, сутки и по земле каталась. Говорит, как будто на живую по кусочкам разбирают. Лучше б, говорит, ещё двоих родила. Да ничего, отошла потихоньку, растит дитё.
Игнат продолжал:
— Не просто Хранительница всё задумала. Любая мать своего ребенка на расстоянии чувствует. Потерялся он, допустим, в лесу, только она и может найти по этой своей связи.
Я кивнула.
— А с отцами-то что, интересно. У отцов тоже такой рисунок на руке?
Он глянул на меня, хмыкнул, вытер нос рукавом, облизал губы:
— До чего любопытная ты, Ритка — он обречённо вздохнул — Есть и у отцов такая фиговинка. Только не на руке — он замолчал и отвернулся.
Чего мнётся, спрашивается?
— А где? — разворачивая его к себе.
И, как говорится «ничего не предвещало…»
— Там! — буркнул он, отворачивая голову.
— Где там-то?
Игнат глубоко вздохнул, смотря мне в глаза, затем опустил глаза вниз и многозначительно подвигал бровями.
Я сначала хмурилась, пытаясь расшифровать его молчаливую информацию, но, когда смысл сказанного начал доходить до меня, я широко открыла глаза, смотря на Игната. Он многозначительно кивнул.
Давно я так не смеялась. Истерика. От смеха начали болеть мышцы живота, я хваталась за ребра, пытаясь унять спазмы, но успокоиться все равно не могла. Хранительница, за что ты так этих бедолаг наказала, думала я, постанывая.
— А что? Вернулся с длительного похода и прямо на пороге предъяви свою невиновность — перевела взгляд на столичных и представила эту картину и снова закатилась.
Рукой схватилась за лицо, пытаясь вернуть на место расползающуюся улыбку. На нас уже начали поглядывать столичные, пытаясь узнать о предмете истерики.
— О предмете — подвывала я.
Петрович, глядя на меня, улыбался. Но вспомнил, что он тут старший как-никак, неловко видать ему стало. Он многозначительно махал указательным пальцем в воздухе:
— Ритка, ты давай это, не дури, давай. Хватит уже, в самом деле.
Я припала ему на плечо. Он приобнял меня одной рукой, загораживая от мужиков. Я вцепилась в него двумя руками за рубаху, спрятав лицо у него на груди. Мои плечи тряслись, я судорожно вдыхала, а слёзы лились уже непрерывным потоком.
— Петроооович. Я сейчас лопну — всхлипывая, прошептала — А если места не хватит? — зашлась я.
Он повернулся к мужикам и спокойно сказал:
— Это мы о доме разговаривали. Все хорошо.
Вернусь домой и расскажу своим, тогда Ромке капец. Алька его до инфаркта доведет.
Села на лавку, повернувшись ко всем спиной. Не могу пока что на мужиков смотреть, иначе снова смеяться буду. Долго вздыхала, приходя в чувство. Рот время от времени расплывался в улыбке.
